 На правах рекламы
|
Новости сайта Монастыри и храмы Северо-запада16.10.2010 На сайт "Монастыри и храмы Северо-запада России", в альбом Храм святых мучеников Адриана и Наталии в Старо-Паново (Лигово) добавлены новые фотографии, сделанные в октябре 2010 года. 
На странице фотоальбома можно простледить историю строительства храма с весны 2006 года по осень 2010 года. Напоминаю вам, что каменный храм на высоком цоколе расположен на берегу речки Дудергофки (Лиговки) у входа на местное кладбище и посвящен памяти всех воинов, не вернувшихся с полей сражений, так как строится на месте, где в годы Великой Отечественной войны проходила первая линия обороны Ленинграда - в пос. Старо-Паново (Лигово) Красносельского района С-Петербурга. В настоящее время богослужения проводятся по субботам в нижнем храме. Альбом Храм святых мучеников Адриана и Наталии в Старо-Паново Новости сайта Литература и жизнь30.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
А.А. Блок. Сказка о той, которая не поймет ее Блок Александр Александрович (1880 - 1921) русский поэт. А.А. Блок пишет: "Уже разносились по городу слухи и толки о том, что он нарушил торжественную клятву, когда-то данную им, и безвозвратно предался в руки этой женщине. Уже из уст в уста переходило его имя, соединенное с ее именем, когда он, весь неприступный и весь сияющий, проходил в толпе. Но душа его оставалась по-прежнему светлой, и ни одно дурное и низкое слово не запало в нее глубоко. Все преодолевала эта душа, переплывая все моря, как острогрудый корабль с лебяжьей грудью. Но темное и тонкое имя этой женщины заставляло радоваться его врагов и сжимало трепетным страхом сердца друзей. Как будто знали те и другие, что еще недолго останется неомраченной душа его, что он, доселе гордый и сияющий, замедлит путь свой в толпе предателей и сольется с нею. Тогда, говорили враги, погибнет эта великая душа, и змеи оплетут ее. Тогда погаснет ясный свет, и змея ударом хвоста потушит лампаду, говорили друзья. И одинаково трепетно было и тревожно и друзьям и врагам, но он один ведал свои муки в одинокие часы, когда, оставаясь наедине с самим собою, следил за медленным движением луны..." А.А. Блок. Сказка о той, которая не поймет ее А.А. Блок. Памяти К.В. Бравича А.А. Блок пишет: "Узко-театральные, но какие живые, четкие впечатления связаны у меня с образом так неожиданно скончавшегося Казимира Викентьевича Бравича! Таких интимных, "особенных" впечатлений нигде, кроме театра, не получишь! Большое с маленьким, нездешнее с житейским, образ героя с запахом грима и пудры - все смешивается, сплетается по-особенному, образуя причудливый букет. Который-то из девяностых годов (право, они так мало отличались один от другого!). Осень, дождливый день, репетиция какой-то пьесы (все равно какой) в Суворинском театре на Фонтанке. В воздухе что-то несообразное, не нюхавший и представить себе не может: Викторьен Сарду вместе с Евтихием Карповым... Пустыня. Я, студент - первокурсник - с трепетом жду в коридоре В.П. Далматова, который запишет меня на свой бенефис, а на бенефисе - прорычит роль Макбета, так, что ни одного слова нельзя будет разобрать, и никто из бывших в театре не поверит, что В.П. Далматов - очень большой артист и способен в другой вечер - не бенефисный, а обыкновенный - "ударить по сердцам с неведомою силой"... Теперь, впрочем, на сцене нет Макбета, нет никакого героя: сквозь открытую дверь ложи я смотрю, как по сцене ходят взад и вперед, обняв друг друга за талии, К.В. Бравич и В.П. Далматов, оба - такие партикулярные, простые и милые..." А.А. Блок. Памяти К.В. Бравича А.А. Блок. Памяти Леонида Андреева А.А. Блок пишет: "Почему я собираюсь записать сейчас свои воспоминания о покойном Леониде Николаевиче Андрееве? Есть ли у меня такие воспоминания, которые стоило бы сообщать? Работали ли мы вместе с ним над чем-нибудь? - Никогда. Часто мы встречались? - Нет, очень редко. Были у нас значительные разговоры? - Был один, но этот разговор очень мало касался обоих нас и имел окончание трагикомическое, а пожалуй, и просто водевильное, так что о нем не хочется вспоминать. Любил я Леонида Николаевича? - Не знаю. Был я горячим поклонником его таланта? - Нет, без оговорок утверждать этого не могу. Несмотря на все это, я чувствую, что у меня есть одно, длинное и важное, воспоминание об умершем; длинное - потому что мы были "знакомы" или "незнакомы" на протяжении десяти лет; важное - потому что оно связано с источниками, которые питали его жизнь и мою жизнь..." А.А. Блок. Памяти Леонида Андреева А.А. Блок. Ни сны, ни явь А.А. Блок пишет: "Мы сидели на закате всем семейством под липами и пили чай. За сиренями из оврага уже поднимался туман. Стало слышно, как точат косы. Соседние мужики вышли косить купеческий луг. Не орут, не ругаются, как всегда. Косы зашаркали по траве, слышно - штук двадцать. Вдруг один из них завел песню. Без усилия полился и сразу наполнил и овраг, и рощу, и сад сильный серебряный тенор. За сиренью, за туманом ничего не разглядеть, по голосу узнаю, что поет Григорий Хрипунов; но я никогда не думал, что у маленького фабричного, гнилого Григория, такой сильный голос. Мужики подхватили песню. А мы все страшно смутились. Я не знаю, не разбираю слов; а песня все растет. Соседние мужики никогда еще так не пели. Мне неловко сидеть, щекочет в горле, хочется плакать. Я вскочил и убежал в дальний угол сада..." А.А. Блок. Ни сны, ни явь 29.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
Н.Я. Данилевский. Россия и Европа Николай Яковлевич Данилевский (1822 - 1885) русский социолог, культуролог, публицист и естествоиспытатель; геополитик, один из основателей цивилизационного подхода к истории, идеолог панславизма. Н.Я. Данилевский пишет: "Летом 1866 года совершилось событие огромной исторической важности. Германия, раздробленная в течение столетий, начала сплачиваться под руководством гениального прусского министра в одно сильное целое. Европейское status quo, очевидно, нарушено, и нарушение это, конечно, не остановится на том, чему мы были недавними свидетелями. Хитро устроенная политическая машина, ход которой был так тщательно уравновешен, оказалась расстроившеюся. Всем известно, что события 1866 года были только естественным последствием происшествий 1864 года. Тогда, собственно, произошло расстройство политико-дипломатической машины, хотя оно и не обратило на себя в должной мере внимания приставленных для надзора за нею механиков. Как ни важны, однако же, оказались последствия австро-прусско-датской войны 1864 года, я совсем не на эту сторону ее желаю обратить внимание читателей. В оба года, которыми я озаглавил эту главу, на расстоянии десяти лет друг от друга произошло два события, заключающие в себе чрезвычайно много поучительного для каждого русского, хотящего и умеющего вглядываться в смысл и значение совершающегося вокруг него. Представленные в самом сжатом виде, события эти состояли в следующем. В 1864 году Пруссия и Австрия, два первоклассные государства, имевшие в совокупности около 60 000 000 жителей и могущие располагать чуть не миллионного армиею, нападают на Данию, одно из самых маленьких государств Европы, населенное двумя с половиною миллионами жителей, не более, - государство невоинственное, просвещенное, либеральное и гуманное в высшей степени. Они отнимают у этого государства две области с двумя пятыми общего числа его подданных, две области, неразрывная связь которых с этим государством была утверждена не далее тринадцати лет тому назад Лондонским трактатом, подписанным в числе прочих держав и обеими нападающими державами. И это прямое нарушение договора, эта обида слабого сильным не возбуждают ничьего противодействия. Ни оскорбление нравственного чувства, ни нарушение так называемого политического равновесия не возбуждают негодования Европы, ни ее общественного мнения, ни ее правительств, - по крайней мере, не возбуждают настолько, чтобы от слов заставить перейти к делу, - и раздел Дании спокойно совершается. Вот что было в 1864 году..." Н.Я. Данилевский. Россия и Европа 28.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
В.В. Розанов. Плач о "недостойном существовании" России Василий Васильевич Розанов (1856 - 1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. В.В. Розанов пишет: ""Слово" читает нам лекцию по философии и государственному праву, но так как это не настоящие профессора, то и лекция, конечно, произносится с чужих слов. "Для России национальный вопрос есть вопрос не о существовании, а о достойном существовании. Так писал знаменитый философ и публицист наш Вл. Соловьев. Эти же слова его с полным правом можно применить и к нашей государственности". И затем следуют жалобы по трафарету. "К несчастью, Россия как страна не участвует в своем историческом строительстве. Даже и сейчас, когда у нас есть третья Г. Дума, страна в сколько-нибудь широких пределах не допущена к этому строительству"..." В.В. Розанов. Плач о "недостойном существовании" России В.В. Розанов. Рост славянского единства В.В. Розанов пишет: "Среди будней мелких дел и сильных удач и неудач, в каковых выражается всякая история, всегда высоко выделяются, редкие к сожалению, дни славянского единения. В них мы всегда имеем успех - и это одна из причин той радости, какую испытывают все участники, зрители, деятели и просто посторонние люди в подобные дни. Здесь нет неуспеха, нет проигрыша, нет ущерба, какой возможен или соприсутствует во всяком другом политическом и культурном деле. Всякий славянин, увеличивающий собою съезд, всякая речь, произносимая в одном или другом месте, перед одними или другими слушателями, - все это, и большое и малое, и более талантливое и менее талантливое, прибавляет кое-что на ту чашу весов, где положено "славянское богатство" и тянется или перетягивается с богатством германским, французским, объединенно - с европейским. Пока наша чаша высоко поднята вверх, мы слабы, страшно слабы в сравнении с огромною нас перевесившею чашею соединенного европейского мира. Но в то время как он не растет более, пережив пору молодости и возмужалости, - славянский мир, последний и самый молодой на Восточном континенте, в каждом новом дне получает новую прибавку к своему весу. А в силу молодости, недоделанности, незрелости его, - здесь всякое дело, всякая личность, всякое усилие и начинание приносят явный, ощутимый плод. Дни же подобных нынешнему съездов, когда все славянское дело сваривается в одну массу, когда начинают соединяться разрубленные члены огромного славянского тела, - суть дни огромного прибавления нашего веса на международных и политических, и культурных весах..." В.В. Розанов. Рост славянского единства В.В. Розанов. Практические перспективы славянского сближения В.В. Розанов пишет: "Постановка всеславянского сближения на деловую почву взаимного торгового обмена и передачи культурных навыков земельного хозяйства нашим крестьянам содержит в себе самые богатые обещания. Слабостью славянского сближения было всегда то, что это было исключительно идейное сближение, литературное, книжное, словесное. Оно могло обнять только образованные классы, но не могло задеть народа. Между тем очевидно, что только то одно, что охватывает собою и народную массу, может получить настоящую историческую значительность. Оговорившись, что наша благодарность к этим литературным начинателям, Коллару, Шафарику, Ганке, Палацкому, Аксаковым, Киреевским, Хомякову, Погодину, Гильфердингу и другим тем безмернее, что их благородные усилия наконец привели и к материальному, к вещественному сближению славян между собою, - перейдем к этому последнему. Основание Славянского банка, наподобие Deutsche Bank, с аналогичными функциями и целями, конечно, двинуло бы славянское дело в России и русское дело среди славян так мощно и реально, как этого не в силах сделать никакие речи, книги и съезды. Время наше слишком деловое, а лично для всякого оно есть слишком трудное время, чтобы можно было рассчитывать на сухой идеализм участвующих сторон и массы лиц, без прибавки чего-нибудь более существенного. Говорим это не в упрек живущему поколению, а с сознанием, что ему трудно и что не нужно испытывать и излишне натягивать ничьи силы. Расчет на чужой идеализм всегда есть проявление эгоизма в том, кто так рассчитывает. Отбросив фразы, скажем ту очевидную истину, что все славянские отношения станут легче и сделаются гораздо обильнее, неизмеримо обильнее, как только они станут выгодны. Это - рычаг, который еще никогда не обманывал. Приложить его к действительному междуплеменному общению с обширными политическими и культурными перспективами в будущем значит могущественно приблизить к себе эти перспективы, сделать заинтересованными в них сотни тысяч и миллионы людей, городские и сельские массы..." В.В. Розанов. Практические перспективы славянского сближения В.В. Розанов. Уроки государственного самосознания В.В. Розанов пишет: "Единственно, на что может опереться надежда России, это на государственное чувство Г. Думы. Не на одно народное ее чувство, не на национальное чувство только, ибо все эти термины иногда смутны, гибки и допускают подтасовки, а на не допускающее никаких подтасовок и совершенно определенное начало государственности и государственного чувства и самосознания. Нации растут, а государство складывается. Государство есть продукт человеческой работы, есть сознательное, целесообразное строительство, и каждое поколение людей, например, и наше поколение, стоит на известном уровне от фундамента и кладет свой ряд кирпича выше и выше, дальше и дальше. Мы должны любить эту свою постройку и беречь ее, по крайней мере, как муравьи берегут свою кучу, или, - чтобы взять сравнение поизящнее, - как пчелы любят и хранят свой улей. К великому несчастью, народное представительство явилось у нас слишком запоздалым, и общество наше, не участвовавшее ни в каких государственных делах, не выработало в себе и никаких государственных инстинктов. Общество наше воспитывалось, так сказать, под единодержавным властительством литературы, текущей печати; а печать эта, воюя с цензурою, злобясь на министров, наконец, смешивая наличного министра и штат его чиновников с правительством, с государством и государственностью, восстановляло общество против государственности вообще. Общество, отвыкнув от всяких политических инстинктов, разбилось на кружки, клубы, с картами и сплетнями, с остроумием и потугами на остроумие, с злословием, злорадством, особенно в направлении всего, что выходило за его местную кружковщину, т.е., прежде всего, в направлении государственности..." В.В. Розанов. Уроки государственного самосознания 27.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
С.М. Соловьев. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома Сергей Михайлович Соловьев (1820 - 1879) русский историк, профессор Московского университета с 1848 года, ректор Московского университета (1871-1877), член Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук (1872), тайный советник. Соловьев С.М. Пишет: "Мы привыкли к выражениям: разделение России на уделы, удельные князья, удельный период, удельная система, исчезновение уделов при Иоанне III, при сыне его Василии, при Иоанне IV. Употребляя эти выражения, мы необходимо даем знать, что Россия, начиная от смерти Ярослава I до конца XVI века, была разделена, ставим удел на первом плане, даем ему главную роль; за удел идут все борьбы, около удела вращается вся история, если период называется удельным, если господствует удельная система. Но раскроем летописи от времен Ярослава I до XIII века: идет ли в них речь об уделах? Встречаем ли выражение: удельный князь и великий? Происходит ли борьба за удел, за распространение, усиление одного удела на счет другого, разделена ли, наконец, Россия? Нисколько: все князья суть члены одного рода, вся Русь составляет нераздельную родовую собственность; идет речь о том, кто из князей старше, кто моложе в роде, - за это все споры, все междоусобия. Владение, города, области имеют значение второстепенное, имеют значение только в той степени, в какой соответствуют старшинству князей, их притязаниям на старшинство, и потому князья беспрестанно меняют их. Князь, у которого во владении обширная область на севере, оставляет ее и бьется изо всех сил за один город на юге, потому что этот город приближает его к старшинству: одним словом, интерес собственника вполне подчинен интересу родича..." С.М. Соловьёв. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома 
В.Я. Брюсов. Право на работу Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма. В.Я. Брюсов пишет: "Высказав предположение, что я, "как лирический поэт, близок к смерти", Бальмонт доказательство этому видит в том, что в последнем издании моих стихов некоторые юношеские стихотворения напечатаны в измененном, исправленном виде. Бальмонт пишет решительно: "Лирика по существу своему не терпит переделок и не допускает вариантов... Лирическое стихотворение есть молитва. Но кто же в молитве меняет слова? Неверующий" и т.д. Такое заявление можно объяснить только или настойчивым желанием во что бы то ни стало подыскать доказательство своей мысли, или увлечением красивыми словами, реального смысла лишенными. Как хороший знаток литературы (да и нужно ли для того быть "знатоком"?), Бальмонт не может не знать, что переделывали, исправляли свои стихи едва ли не все поэты в мире. Не странно ли говорить, что "лирика не допускает вариантов", когда достаточно открыть любое критическое издание выдающегося поэта, чтобы найти там именно варианты лирических стихотворений. Переделывали свои создания уже Вергилий и Гораций, переделывали свои ранние лирические стихи Гете и Шиллер, переделывал Пушкин, превращая свои сравнительно слабые юношеские наброски в шедевры, которые мы все теперь знаем наизусть (из весьма многочисленных примеров назову стихи: "Богами вам еще даны..."), переделывали: Баратынский, Тютчев, Лермонтов, Фет. Неужели же Бальмонт будет утверждать, что все эти поэты, принимаясь за переделку своих стихов, тем самым становились, "как лирические поэты, близки к смерти"? Неужели Пушкин, готовя первое издание своих стихотворений (1826 г.) и переделывая для него свои (давно напечатанные) лицейские стихи, заслуживал название "Тришки, перекраивающего свой кафтан" (сравнение Бальмонта)?..." В.Я. Брюсов. Право на работу В.Я. Брюсов. Почему должно изучать Пушкина? В.Я. Брюсов пишет: "Последнее время замечается новое оживление в изучении Пушкина. Появился ряд очень интересных, частью весьма ценных работ о Пушкине, его биографии, его творчестве, его рукописях. Таково издание "Атенея", под заглавием "Неизданный Пушкин", где впервые опубликованы пушкинские рукописи, хранящиеся в Париже, в "Онегинском музее"; таково новое издание "Гавриилиа-ды", тщательно проредактированное по всем известным спискам поэмы Томашевским; таковы материалы, собранные А.С. Поляковым "О смерти Пушкина"; таковы работы М. Гофмана - "Пропущенные строфы "Евгения Онегина", "Посмертные произведения Пушкина" и "Пушкин, вступительная глава науки о Пушкине"; таковы и еще несколько менее значительных книжек. В наши дни никто более не сомневается, что Пушкин - величайший из наших поэтов, что его влияние на русскую литературу было и остается огромным, что поэтому историко-литературное изучение Пушкина необходимо и плодотворно. Но в новейших работах о Пушкине, не только перечисленных выше, но всех вообще, появлявшихся за последние два десятилетия, сказывается одно определенное направление: исследователи, отказываясь временно от обобщающих выводов, заняты преимущественно мелочами, деталями, огромное, подавляющее место отдавая изучению рукописей Пушкина. В печати постепенно воспроизводятся все черновики Пушкина, причем исследователи стараются прочесть буквально каждое слово, написанное Пушкиным, хотя бы и зачеркнутое им..." В.Я. Брюсов. Почему должно изучать Пушкина? В.Я. Брюсов. Пролетарская поэзия В.Я. Брюсов пишет: "Наша Октябрьская революция, установив диктатуру пролетариата, дала в обществе господствующее положение новому классу, принесшему свою, новую, идеологию. Согласно этой идеологии началось пересоздание всего строя нашей жизни. Как результат этой перестройки, должна возникнуть новая культура, в частности - новая литература, новая поэзия. Отсюда - попытки выяснить, чем эта новая культура будет и должна отличаться от предшествовавшей, а также - попытки теперь же указать на первых строителей, "зачинателей" новой культуры, - в том числе и в области поэзии, - и отметить то новое, что они дают. Однако эта теория возбуждает длинный ряд новых вопросов. Что разуметь под новой пролетарской культурой: видоизменение старой культуры капиталистической Европы или нечто совершенно особое? Явилась ли эта новая культура, хотя бы в своих основах, как прямой результат великого пережитого нами переворота, вместе с установлением диктатуры пролетариата в Советской России, или же эта культура есть только чаяние, которому предстоит осуществиться в более или менее отдаленном будущем? Кто являются носителями и строителями этой культуры? - исключительно лица, вышедшие из рядов того класса, который был пролетарским при старом режиме, или все деятели, по крайней мере искренние деятели, нашего нового общества, стремящегося стать внеклассовым? В частности, кто суть пролетарские поэты? - поэты, вышедшие из рядов пролетариата, хотя бы ныне отдавшие себя исключительно культурной работе? только поэты, поныне продолжающие ту работу, которая прежде была типичной для пролетария, напр., на фабрике? поэты, посвящающие свои вдохновения жизни и идеологии пролетариата, хотя бы сами они и вышли из другого класса? поэты, сознательно ищущие основ новой культуры, или поэты, чуждые этим заданиям? и т.д., и т.д..." В.Я. Брюсов. Пролетарская поэзия В.Я. Брюсов. Здравого смысла тартарары. Диалог о футуризме В.Я. Брюсов пишет: ""Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля!" Все, чем человечество гордилось тысячелетия: Гомер, Данте, Шекспир, Гете, Пушкин - приходят какие-то мальчишки и объявляют это все насмарку! (В волнении неистовый говорит анаколуфически.) Там были глубочайшие проникновения в самую суть нашего духа, там было торжествующее преодоление, так сказать, нашей земной сущности! То были достижения, откровения, которые мы, люди, могли бы противопоставить жителям иных планет, если бы они однажды явились на нашу маленькую землю! И чем же нам предлагают заменить все это? Нечленораздельными звуками! Века, тысячелетия человечество искало выражения своей коллективной личности, обрело его наконец, - и что же? Нас хотят вернуть к дикому вою троглодитов, который, может быть, и оглушает, но от которого становится только тошно! Нет-с, извините! Позвольте мне остаться с моим Гете и моим Шекспиром!.." В.Я. Брюсов. Здравого смысла тартарары. Диалог о футуризме 26.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
В.О. Ключевский. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства Ключевский Василий Осипович (1841 - 1911). Российский историк, академик (1900 г.), почетный академик (1908 г.) Петербургской Академии Наук. В.О. Ключевский пишет: "Когда вместе с разнообразной, набожно крестящейся народной волной вступаешь в ворота Сергиевой Лавры, иногда думаешь: почему в этой обители нет и не было особого наблюдателя, подобного древнерусскому летописцу, который спокойным неизменным взглядом наблюдал и ровной бесстрастной рукой записывал "еже содеяся в Русской земле", и делал это одинаково из года в год, из века в век, как будто это был один и тот же человек, не умиравший целые столетия? Такой бессменный и неумирающий наблюдатель рассказал бы, какие люди приходили в течение 500 лет поклониться гробу преподобного Сергия и с какими помыслами и чувствами возвращались отсюда во все концы Русской земли. Между прочим он объяснил бы нам, как это случилось, что состав общества, непрерывною волной притекавшего ко гробу Преподобного, в течение пяти веков оставался неизменным Еще при жизни Преподобного, как рассказывает его жизнеописатель-современник, многое множество приходило к нему из различных стран и городов, и в числе приходивших были и иноки, и князья, и вельможи, и простые люди, "на селе живущие". И в наши дни люди всех классов русского общества притекают ко гробу Преподобного со своими думами, мольбами и упованиями, государственные деятели приходят в трудные переломы народной жизни, простые люди в печальные или радостные минуты своего частного существования. И этот приток не изменялся в течение веков, несмотря на неоднократные и глубокие перемены в строе и настроении русского общества: старые понятия иссякали, новые пробивались или наплывали, а чувства и верования, которые влекли сюда людей со всех концов Русской земли, бьют до сих пор тем же свежим ключом, как били в XIV веке. Если бы возможно было воспроизвести писанием все, что соединилось с памятью Преподобного, что в эти 500 лет было молчаливо передумано и перечувствовано пред его гробом миллионами умов и сердец, это писание было бы полной глубокого содержания историей нашей всенародной политической и нравственной жизни..." В.О. Ключевский. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства В.О. Ключевский. Содействие церкви успехам русского гражданского права и порядка В.О. Ключевский пишет: "Очередь беседы с почтившими своим присутствием годичный праздник нашей академии дошла до меня в такой год, который сам настойчиво подсказывает мне предмет этой беседы. В нынешнем году, следуя показанию нашей древней летописи, русский народ праздновал 900-летие своего крещения. О чем вспоминали мы, празднуя годовщину этого события? О том, как св. Владимир, блюститель гражданского порядка в Русской земле, положил в ней основания порядка церковного. Историк отечественной Церкви, начиная с этого события, повествует, как с той поры гражданская, государственная власть на Руси содействовала успехам русской Церкви. Я имею честь преподавать с духовно-академической кафедры гражданскую историю России как вспомогательный предмет к изучению истории русской Церкви. О чем всего лучше обратиться мне к вам с беседой, как не о том, чем платила русская Церковь за это содействие, что сделала она для устроения гражданского порядка в Русской земле? Надеюсь, я никого не введу в недоумение этим вопросом, не заставлю думать, будто я хочу говорить о вмешательстве Церкви в гражданские, политические дела Известно, что воздержание от такого вмешательства - историческая особенность и политическое правило православной Церкви: Божия Богови, Кесарево Кесареви... " В.О. Ключевский. Содействие церкви успехам русского гражданского права и порядка В.О. Ключевский. Псковские споры В.О. Ключевский пишет: "Предпринимаемый рассказ имеет предметом некоторые явления, относящиеся к истории русской мысли. История русской мысли, и именно мысли древнерусской, наверное, покажется несколько изысканным выражением, фразой, неточно передающей свое содержание: скажут, явления, которые под нею разумеются, дают материал только для истории русского усвоения чужой мысли, ничего не прибавившего к содержанию последней, кроме разве ошибок и искажений. Но одними новыми вкладами в умственный капитал человеческой образованности не ограничивается история мысли: она есть вместе и история мышления, формального развития народной мысли в работе над готовым чужим материалом. В этом отношении история русской мысли дает много для объяснения русского народного характера, склада народного духа. Следовательно, есть научный интерес и в истории русской мысли. Этот интерес увеличивается своеобразными чертами, обнаружившимися в развитии русского мышления. С наибольшим напряжением и в продолжение очень долгого времени исключительно это мышление работало в области церковных предметов. Если в памятниках русской литературы, сюда относящихся, откинем чуждый по происхождению материал, перед нами останутся два элемента, характеризующие деятельность русского ума: это духовные вопросы, преимущественно занимавшие его, и приемы, им усвоенные при их разрешении. Рассмотрев характер этих вопросов и приемов, найдем, что умственная область, к которой с особенной любовью обращалась русская мысль в продолжение многих столетий, была церковно-нравственная казуистика..." В.О. Ключевский. Псковские споры 22.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
М.Н. Катков. Крамола, вызвавшая события 1 марта Катков Михаил Никифорович (1818 - 1887) - русский публицист, издатель, литературный критик. М.Н. Катков пишет: "Со всех сторон мира несутся к нам изъявления соболезнования и негодования по случаю постигшего нас бедствия. Все соболезнуют царскому семейству и русскому народу, постигнутому бедствием нераздельно во всех своих сословиях, всегда движимых одним духом и одним чувством в годину испытаний. А негодуют на кого? К кому должно относиться всемирное негодование? Из совершителей злодеяния один пойман и обнаружен. Это девятнадцатилетний недоучка. Многим ли существенно разнится этот несовершеннолетний и вместе столь тяжкий преступник от тех ребятишек в деревнях, которые за пряник поджигают свой родительский дом? Мог ли этот несчастный иметь личную вражду к особе Государя? Политический преступник! Но какие у этого, едва вылупившегося на свет Божий, получеловека могли бы быть политические замыслы, достаточно серьезные, чтобы увлечь его на такое страшное дело? Нет, он был брошен на дело цареубийства, как брошен был им самим смертоносный снаряд. Значит, нравственная сила негодования может относиться не столько к этому презренному орудию, сколько к той крамоле, которая, очевидно, имеет свои замыслы и, конечно, не стесняется в выборе средств для достижения своих целей. Что же это за крамола и какие у нее цели? Чего она домогается и зачем ей было нужно цареубийство? Что есть такой заговор, в этом нельзя сомневаться; что есть у него какой-то замысел, нуждавшийся в цареубийстве, в этом тоже нельзя сомневаться, если вспомним, с каким упорством, как систематически крамола возобновляла свои покушения против в Бозе почившего Государя..." М.Н. Катков. Крамола, вызвавшая события 1 марта М.Н. Катков. О храме на месте событий 1 марта и о всенародном памятнике Царю-Освободителю в Москве М.Н. Катков пишет: "Чувство скорби может разрешаться только молитвой. Нет места в России, которое вызывало бы в каждом русском человеке такое тяжкое чувство скорби, как то, где пролита злодейскими руками священная кровь Царя-Освободителя. Этому месту подобает быть отныне местом молитвенных собраний. Ему не может быть дано иного назначения, и сооружение храма на месте, где совершилось ужасное событие 1 марта, есть уже дело решеное. Но не об одной мученической кончине должен свидетельствовать памятник, воздвигнутый на месте, где пролилась царственная кровь. Желательно, чтобы вместе с тем он служил постоянным видимым напоминанием о человеколюбии, которое было отличительной чертой почившего Монарха во всю его жизнь и в последние его минуты. В краткий промежуток времени между взрывами двух бомб, из которых вторая пресекла его дни, в минуты, когда человеку так естественно думать только о самосохранении, предметом его мыслей и забот были люди, пострадавшие от первого взрыва. Эти заботы задержали его на месте, несмотря на настойчивые представления окружавших скорее удалиться. Не будь этих любвеобильных забот, злодейские руки, может быть, не успели бы бросить вторую, роковую бомбу. Чем лучше и достойнее могла бы быть увековечена память о сем, если не сооружением вблизи храма, который имеет быть воздвигнут на месте события 1 марта, или в связи с этим храмом здания, которое было бы посвящено призрению раненых? Эта мысль была выражена в доставленном нам заявлении, которое мы с полным сочувствием напечатали в № 67 "Московских ведомостей", в тот же день уже было положено начало пожертвованиям на осуществление этой мысли..." М.Н. Катков. О храме на месте событий 1 марта и о всенародном памятнике Царю-Освободителю в Москве М.Н. Катков. Высочайший манифест 29 апреля М.Н. Катков пишет: "Во главе сегодняшнего номера помещен переданный по телеграфу Высочайший манифест, данный в Петербурге 29 апреля 1881 года и напечатанный в особом прибавлении к "Правительственному вестнику". Теперь мы можем вздохнуть свободно. Конец малодушию, конец всякой смуте мнений! Перед этим непререкаемым, перед этим столь твердым, столь решительным словом Монарха должна наконец поникнуть многоглавая гидра обмана. Как манны небесной народное чувство ждало этого царственного слова. В нем наше спасение: оно возвращает русскому народу русского Царя Самодержавного, от Бога приявшего власть Свою и лишь пред Богом ответственного..." М.Н. Катков. Высочайший манифест 29 апреля М.Н. Катков. По поводу приезда Императора Александра III в Москву М.Н. Катков пишет: "Завтра - день ликования для Москвы. Самодержавный Властитель России впервые по вступлении на царство коснется Русской земли в святилище ее прошедшего, в ее сердце, в самом роднике ее силы. Есть могучая, неуловимая для слова и мысли, вдохновительная сила в великих исторических урочищах. Среди святынь Московского Кремля, под его исторической сенью, в эту торжественную минуту, быть может, предопределится в сердце Царевом образ наступившего царствования, - да благословит Его Господь! Его Величество вступил на престол в зрелую пору своей жизни, умудренный опытом минувшего царствования, которого события, полные назиданий, совершались пред ним, развивая все свои последствия. Великую славу наследовал Государь наш, но и тяжкое бремя. Никогда Россия не была так могущественна, так полна жизни, и никогда не носилось над ней столько пагубных недоразумений, как в настоящее время..." М.Н. Катков. По поводу приезда Императора Александра III в Москву 21.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
В.Г. Белинский. Романы Вальтера Скотта. Том третий. "Антикварий" Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. В.Г. Белинский пишет: "Немного было в русской литературе предприятий, которые были бы так интересны сами по себе и обещали бы столь прекрасные следствия, как этот перевод романов Вальтера Скотта; и потому, вероятно, всякий пожелает от всей души счастливого окончания этому изданию - окончания, не столько зависящего от издателей, сколько от публики. Об успехе его судить еще нельзя, потому что издание едва начато, и только в декабре нынешнего года кончится первая его серия; и хотя, несмотря на выход "Квентина Дорварда" в летнюю пору, всегда глухую для нашей книжной торговли, этот роман привлек к себе много читателей, - однако по обширности издания, заранее требующего от издателей весьма значительных издержек, только по выходе четвертого романа, "Гей Меннеринга", можно будет предвидеть успех или неуспех этого, по нашей литературе, огромного предприятия, делающего истинную честь предприимчивости г. Ольхина и его товарища, г. Жернакова..." В.Г. Белинский. Романы Вальтера Скотта. Том третий. "Антикварий" В.Г. Белинский. Перевод сочинений Гоголя на французский язык В.Г. Белинский пишет: "В Петербурге получен французский перевод пяти повестей Гоголя, изданный в Париже в нынешнем году господином Луи Виардо, под названием: "Nicolas Gogol. Nouvelles russes, traduction francaise, publiee par Louis Viardot. Tarasse Boulba. Les Memoires d'un fou. La Caleche. Un Menage d'autrefois. Le Roi des gnomes". Перевод удивительно близок и в то же время свободен, легок, изящен; колорит по возможности сохранен, и оригинальная манера Гоголя, столь знакомая всякому русскому, по крайней мере не изглажена. Разумеется, в том и другом отношении сделано было все, что можно было сделать; всего же сделать было невозможно... Но таково свойство оригинального и самобытного творчества, ознаменованного печатаю силы и глубокости: повести Гоголя с честию выдержали перевод на язык народа, столь чуждого нашим коренным национальным обычаям и понятиям, и сохранили свой отпечаток таланта и оригинальности..." В.Г. Белинский. Перевод сочинений Гоголя на французский язык В.Г. Белинский. Современные заметки (Достоевский, Языков) В.Г. Белинский пишет: "В обзоре русской литературы за прошлый 1846 год, помещенном в первой книжке "Современника", мы указали только на некоторые статьи, помещенные в журналах, но о самих журналах не сказали ни слова. О старых нового сказать было нечего, а повторять старое было бы и скучно и бесполезно. Их характер, направление, дух - давно всем известны. И если бы который-нибудь из них, против воли, потерпел какое-нибудь существенное изменение в своем внутреннем значении, всеми мерами усиливаясь, в то же время, сохранить, хотя внешним образом, свой прежний характер, - вероятно, это было бы и без наших указаний тотчас всеми замечено, и нам больше, нежели кому-нибудь другому, было бы неуместно вмешиваться в какие бы то ни было разбирательства по этому предмету... О новых или преобразованных журналах, долженствовавших появиться в новом 1847 году, мы, естественно, не могли говорить потому, что еще не видали их. Правда, о некоторых, или по крайней мере о некотором, можно было и заранее сказать безошибочно, что из него выйдет, не прибегая к духу прорицания, а только припомнив его неоднократные метаморфозы; но ведь это же самое мог бы сказать о нем и всякий, стало быть, нечего было и говорить..." В.Г. Белинский. Современные заметки (Достоевский, Языков) В.Г. Белинский. Парижские письма с заметками о Дании, Германии, Голландии и Бельгии. Николая Греча В.Г. Белинский пишет: "Вот мы, кажется, и выбрались из Китая, приехали в Париж, а нам все кажется, что мы еще в Китае... И не удивительно: начитавшись о бамбуковых планках, больших и малых, о стискивании у мужчин ножных лодыжек, а у женщин - четырех пальцев на руке, о разрывании тела живого человека на куски железными щипцами, - мы долго не могли выбросить из головы этих предметов, столько же унизительных для человеческого достоинства, сколько и страшных. Мы думали о том, как мало жестокие казни достигают своей цели - удерживать людей от преступлений. Они только ожесточают их... Исполненные таких-то филантропических, гуманных мыслей, мы развернули книгу г. Греча и случайно напали сразу на место, где он так искренно грустит о том, что во Франции не секут взрослых людей розгами... (стр. 58). Полные наших мыслей, мы подумали было, что все еще беседуем с почтенным отцом Иакинфом о Китае, и насилу взяли в толк, что мы давно уже разгуливаем с почтенным г. Гречем по Парижу..." В.Г. Белинский. Парижские письма с заметками о Дании, Германии, Голландии и Бельгии. Николая Греча 20.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
В.Ф. Ходасевич. Виктор Викторович Гофман Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) поэт, прозаик, литературовед. В.Ф. Ходасевич пишет: "Виктор Викторович Гофман родился в Москве 14 мая 1884 года. Отец Виктора Викторовича, по профессии мебельный фабрикант и декоратор, был человек с изрядным достатком. Детство будущего поэта протекало в мирной, культурной семье, не чуждой интересов художественных. Он был первенцем, его баловали, лелеяли, старались, чтоб детские дни его проходили поистине безмятежно. Тихий, задумчивый, большеглазый, В.В. не любил шумных игр, а научившись читать, много времени проводил за книгами. Любил играть в куклы с сестрами и в эти игры вносил элемент фантастический. О кукле же, когда ему было лет шесть или семь, написал он и первые стихи свои. Они назывались "Больное дитя". Первоначально учился он дома, был прилежен, понятлив; любил стихи и музыку, которой много было в доме Гофманов. Таким мечтательным, тихим мальчиком он и поступил в Московское Реальное училище, но пробыл там всего полтора года. Из второго класса училища перешел он во второй же класс московской 3-й гимназии, по причине, которая встречается не часто: двенадцатилетним мальчиком сам он, по своему почину, захотел изучать древние языки, чтобы впоследствии в подлинниках читать греческих и латинских авторов..." В.Ф. Ходасевич. Виктор Викторович Гофман В.Ф. Ходасевич. Памяти Б.А.Садовского В.Ф. Ходасевич пишет: "Если не ошибаюсь, он начал печататься в 1904 году, в "Весах", преимущественно в библиографическом отделе. На первых порах он попал под деспотическое влияние Брюсова и принадлежал к числу тех "литературных мальчиков", как их тогда называли, которые, сами того не замечая, были послушным орудием в руках Брюсова. Через несколько лет, однако, Садовской "вырос", стал проявлять независимость - и его отношения с Брюсовым испортились навсегда. Стать выдающимся, исключительно крупным писателем Садовскому не было суждено. Помимо размеров и свойств его дарования в этом, мне думается, сыграла большую роль и его болезнь. Она не только подтачивала его силы и не давала развиться, но и почти совсем вывела его из литературного строя приблизительно около 1916 года, то есть на 35-м году жизни и всего на 12-м году писательства. Тем не менее незаметной фигурой назвать его никак невозможно. Конечно, ни школы, ни даже группы, ни даже, пожалуй, своего, ему лишь присущего, стиля Садовскому создать не довелось. Он прошел без влияния. Больше того: неизменно выступая на стороне так называемой "символистской" (не точнее ли говорить - "модернистской"?) фаланги, порою даже в стиле ее самых деятельных застрельщиков, - сам Садовской, по своим писаниям, вряд ли вполне может быть отнесен к этой фаланге. Его истинные учителя не Бальмонт, не Брюсов - а Пушкин, Фет, Вяземский, Державин. Если бы модернистов не существовало вовсе - Садовской был бы таков же или почти таков же, каков он был. Можно, пожалуй, сказать, что Садовской - поэт более девятнадцатого столетия, нежели двадцатого..." В.Ф. Ходасевич. Памяти Б.А.Садовского В.Ф. Ходасевич. Памяти Сергея Кречетова В.Ф. Ходасевич пишет: "С Сергеем Кречетовым, скончавшимся 14 мая в Париже, познакомился я давно: весной 1902 года. Был он тогда молодым помощником присяжного поверенного, я — гимназистом шестого класса. Ему было года двадцать три, мне — шестнадцать. Несмотря на разницу лет, положений, характеров, взглядов, мы подружились. Нас сблизило общее увлечение поэзией. В ту пору я писал стихи «для себя» и показывал их лишь ближайшим приятелям — товарищам по гимназии: Александру Брюсову (брату Валерия) и Виктору Гофману, на которого, впрочем, я смотрел снизу вверх: он был одним классом старше меня, он уже напечатал несколько стихотворений в «Русском Листке» и еще где-то, а главное — в том же 1902 году его стихи появились в «Северных Цветах», издаваемых «Скорпионом» под редакцией Валерия Брюсова. Сергей Кречетов уже выступал со своими стихами публично и собирался их печатать. Весной 1903 года им было основано книгоиздательство «Гриф»: новое пристанище литературной молодежи..." В.Ф. Ходасевич. Памяти Сергея Кречетова В.Ф. Ходасевич. Памяти В.А. Пяста В.Ф. Ходасевич пишет: "Ко времени самой ранней моей литературной юности относится странное воспоминание. Время от времени в московских издательствах символистского толка появлялась рукопись, на заглавном листе которой стояло: "Владимир Пяст. Поэма в нонах". Никто ее не хотел печатать. Мне запомнилась она потому, что к ее грустной судьбе неизменно примешивалась подробность, сама по себе совсем не смешная, но своей необъяснимой повторностью вызывавшая улыбку: перед тем как вернуться к автору, жившему в Петербурге, рукопись всякий раз подолгу лежала в редакциях - и всегда почему-то на подоконнике. Я видел ее в "Скорпионе", в "Грифе", в "Золотом Руне", в "Мусагете". От путешествий по почте туда и назад, от лежания на подоконниках она трепалась, пылилась, желтела и выгорала; страницы ее закручивались; она ветшала у меня на глазах. Наконец, если не ошибаюсь - уже незадолго до войны, она была напечатана в Петербурге. Но и тут ей не повезло. То ли автор, внезапно разочаровавшись в своем создании, остановил продажу его, то ли вышла еще какая-то незадача - не помню в точности. Как бы то ни было, "Поэма в нонах" почти не дошла до читателей. Впрочем, если бы и дошла - успеха бы не имела. Была она благородно-скучная, бледная, порывалась сказать о чем-то важном, но это важное так и не высказалось..." В.Ф. Ходасевич. Памяти В.А. Пяста 19.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
Н.Ф. Федоров. "Фауст" Гете и народная поэма о Фаусте Фёдоров Николай Фёдорович (1829 - 1903) русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, деятель библиотековедения, педагог-новатор. Один из основоположников русского космизма. Н.Ф. Федоров пишет: "... Народная поэма о Фаусте еще не сказала своего последнего слова, не имеет еще конца. Но народ доскажет поэму в том преобразовании, которому подвергнется сказание о Фаусте, если только он будет иметь орган для выражения, будет ли этим органом кукольный или балаганный театр. Для народа, т.е. для автора народной поэмы "Фауст", сам Гете и интеллигенция, созданная по его образу, будет магом, героем поэмы. Что Лессинг и Гете отнеслись снисходительно к Фаусту, т.е. к самим себе, - это понятно. Но будут ли идеалы Гете - Елена и эти бездушные отвлеченные "матери" - по душе народу? Допустим, что в Колоссе, на котором восседает "богиня победы", изображена нынешняя Империя, а в земле, отвоеванной у океана, приобретаемые ныне колонии, но и тогда Фауст, пророчествующий об империи и создавший империю и колонии, не станет еще истинно народным героем, хотя бы он и искал популярности. Если еще живы предания, то за Империею народ будет искать "отечество", за государством - братство, а в земле - прах отцов. Земля для него средство, а не цель..." Н.Ф. Фёдоров. "Фауст" Гете и народная поэма о Фаусте Н.Ф. Федоров. Разбор 1) романа Эдв. Беллами: "Looking Backward 2000-1887" и 2) "The cooperative commonwealth in its outlines" by Laurens Gronlund Н.Ф. Федоров пишет: "Автор Беллами, изображая общество ХХ-го века, отождествляет богатство (комфорт) и университетское образование с общественным благом и, очевидно, вовсе не знает о бедствиях, общих богатым и бедным, образованным и необразованным; а при изображении общественных пороков XIX века руководится не сочувствием к бедным, а завистью к богатым, иначе он не смешивал бы богатства с счастием, не придавал бы ненадлежащего значения и университетскому образованию, - производящему людей, занятых собственным анализом, если "нужда" не заставит их отказаться от этого главного плода университетского образования. Не только зависть к богатым, но и сочувствие к бедным не должно быть точкою исхода. Бедствия, общие и богатым и бедным, невеждам и образованным, т.е. бессознательному невежеству и сознательным невеждам (получившим университетское, т.е. философское, образование), должно быть поставлено в основу общего дела. Только страждущие завистью к богатству могут поставить целью - объединение во имя комфорта, во имя хлеба и зрелищ, при минимуме труда и максимуме комфорта, игнорируя при этом смерть, т.е. общее бедствие..." Н.Ф. Федоров. Призыв Н.Ф. Федоров пишет: "Автор этого нигде еще не напечатанного стихотворения - тот же В.А. Кожевников, который написал большую книгу - "Философия чувства и веры" - и, приняв расходы по напечатанию на себя, всю с нее выручку пожертвовал воронежскому губернскому музею; книга эта, как мы слышали, уже разошлась. Тот же В.А. Кожевников написал разбор взглядов на труд Эмиля Золя, Александра Дюма и графа Л.Н. Толстого под заглавием "Бесцельный труд, "неделание" или дело", и доход и с этого своего произведения В.А. Кожевников пожертвовал Качимской школе Городищенского уезда Пензенской губернии, к сожалению, малоизвестной, но замечательной тем, что в постройке ее принимали участие сами дети-ученики и их отцы, и постройка ее напоминает построение наших древних обыденных храмов..." Н.Ф. Фёдоров. Призыв Н.Ф. Федоров. Храм псевдо-византийского стиля как памятник убиенных в войне 1812 года Н.Ф. Федоров пишет: "Храм Спасителя - храм Петербуржцев в Москве, назначенный для перехода от православного (якобы) суеверия к протестантскому свободомыслию, отрицанию, к высшей якобы форме религии, т.е. переход от живого к отвлеченному, мертвому. Даже храм Спасителя, а не Спаса*, как бы сказали в старину, - храм Спасителя, где никогда не было отпевания, вопреки самим строителям этого храма, самим наименованием своим (Спасителя от чего, не от смерти ли?) ясно указывает на кладбищенское свое происхождение, на проявление силы отпевания или воскрешения, в виде неполного оживления, благодаря иконо-фобии. Галерея, окружающая храм, не состоит ли из надгробных плит, которые из горизонтального положения, лежачего, как мертвые, повинуясь силе отпевания, приняли, как живые, как воставшие, вертикальное положение. Эти плиты писаны не фигуративным, а фонетическим письмом и как бы взяты с общих могил всех битв, и каждые три плиты осенены животворящим крестом с Голгофою, как необходимою принадлежностью надгробных плит..." Н.Ф. Фёдоров. Храм псевдо-византийского стиля как памятник убиенных в войне 1812 года Н.Ф. Федоров. В храме Софии, стоящем без пения Н.Ф. Федоров пишет: "В храме Софии, стоящем без пения, в этом немом храме нынешние путешественники видят или слышат Симфонию, и даже не симфонию, а Ораторию, как говорит П.П. Гнедич", в которой сказалась вся мощь, вся сила Зодчества. Что же должны были почувствовать послы — искатели красоты - Владимира, созерцая храм с мозаичною как бы иконописью неземною, одушевленный службою, выработанною в течение уже пяти веков, т.е. в Софии Божьей премудрости, видя и слыша соединение всех искусств, чувствуя и понимая догматическую мудрость не в сухих отвлеченных словах, а выраженную всеми художественными способами, средствами. Это - эстетическое богословие..." Н.Ф. Фёдоров. В храме Софии, стоящем без пения Н.Ф. Федоров. Два слова по поводу Рескина Н.Ф. Федоров пишет: ""Кто этот варвар или иконоборец, который осмелился сказать: "Во сто раз лучше дать разрушиться статуям Фидия и слинять краскам женщин Леонардо да Винчи, чем видеть, как увядают черты живых женщин и наполняются слезами глаза детей, которые могли бы жить, если бы нищета не налагала на их лица могильной бледности!" Кто этот варвар"* - так спрашивает Фердинанд Брюнетьерв, хотя очевидно, что это не грубый варвар, а чтитель женской красоты, и в детях любящий женственность, но которому как будто неизвестно, что черты живых женщин увядают, как и дети плачут и страдают не от одной нищеты..." Н.Ф. Фёдоров. Два слова по поводу Рескина 18.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
М.Е. Салтыков-Щедрин. Светлов, его взгляды, характер и деятельность Михаил Евграфович Салтыков (псевд. Салтыков-Щедрин) (1828-1889) - русский писатель-сатирик, публицист, критик. Салтыков пишет: "В деятельности известнейших представителей современной русской беллетристики замечается очень резкое внутреннее противоречие. С одной стороны, она представляет как бы протест против господства реализма в искусстве, с другой - фаталистически удерживается на почве того же реализма со всею полнотою внутреннего содержания, которое питает его в данную минуту. И что всего замечательнее: протест в этом случае выражается преимущественно в лирических и дидактических отступлениях и лишь изредка облекается в форму образов, которые тщетно заявляют претензии на жизнь. Очевидно, стало быть, что дидактизм трудно уживается с искусством, и особливо дидактизм задним числом, дидактизм, полемизирующий в пользу интересов отживающих и в ущерб интересам нарождающимся и ищущим для себя осуществления не ради удовлетворения чьей-либо прихотливой фантазии. но ради жизненной силы, которая заключается в них самих..." М.Е. Салтыков-Щедрин. Светлов, его взгляды, характер и деятельность М.Е. Салтыков-Щедрин. Что такое "Таштентцы"? М.Е. Салтыков-Щедрин пишет: "Я не предполагаю писать роман, хотя похождения любого из ташкентцев могут представлять много запутанного, сложного и даже поразительного. Мне кажется, что роман утратил свою прежнюю почву с тех пор, как семейственность и все, что принадлежит к ней, начинает изменять свой характер. Роман (по крайней мере, в том виде, каким он являлся до сих пор) есть по преимуществу произведение семейственности. Драма его зачинается в семействе, не выходит оттуда и там же заканчивается. В положительном смысле (роман английский) или в отрицательном (роман французский), но семейство всегда играет в романе первую роль. Этот теплый, уютный, хорошо обозначавшийся элемент, который давал содержание роману, улетучивается на глазах у всех. Драма начинает требовать других мотивов: она зарождается где-то в пространстве и там кончается. Покуда это пространство не освещено, все в нем будет казаться и холодно, и темно, и бесприютно. Перспектив не видно; драма кажется отданною в жертву случайности. Того пришибло, тот умер с голоду - разве такое разрешение может быть названо разрешением? Конечно, может; и мы не признаем его таковым единственно потому, что оно предлагается нам обрубленное, обнаженное от тех предшествующих звеньев, в которых собственно и заключалась никем не замеченная драма. Но эта драма существовала несомненно и заключала в себе образцы борьбы гораздо более замечательной, нежели та, которую представлял нам прежний роман. Борьба за неудовлетворенное самолюбие, борьба за оскорбленное и униженное человечество, наконец борьба за существование - всё это такие мотивы, которые имеют полное право на разрешение посредством смерти. Ведь умирал же человек из-за того, что его милая поцеловала своего милого, и никто не находил диким, что эта смерть называлась разрешением драмы. Почему? - а потому именно, что этому разрешению предшествовал самый процесс целования, то есть драма. Тем с большим основанием позволительно думать, что и другие, отнюдь не менее сложные определения человека тоже могут дать содержание для драмы весьма обстоятельной. Если ими до сих пор пользуются недостаточно и неуверенно, то это потому только, что арена, на которой происходит борьба их, слишком скудно освещена. Но она есть, она существует и даже очень настоятельно стучится в двери литературы. В этом случае я могу сослаться на величайшего из русских художников, Гоголя, который давно провидел, что роману предстоит выйти из рамок семейственности..." М.Е. Салтыков-Щедрин. Что такое "Таштентцы"? 16.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.
А.А. Блок. Краски и слова Блок Александр Александрович (1880 - 1921) русский поэт. А.А. Блок пишет: "Думая о школьных понятиях современной литературы, я представляю себе большую равнину, на которую накинут, как покрывало, низко спустившийся, тяжелый небесный свод. Там и сям на равнине торчат сухие деревья, которые бессильно приподнимают священную ткань неба, заставляют ее холмиться, а местами даже прорывают ее, - и тогда уже предстают во всей своей тощей, неживой наготе. Такими деревьями, уходящими вдаль, большей частью совсем сухими, кажутся мне школьные понятия - орудия художественной критики. Им иногда искусственно прививают новые ветки, но ничто не оживит гниющего ствола. Среди этих истуканов самый первый план загроможден теперь понятием "символизм".* Его холили, прививали ему и зелень и просто плесень, но ствол его смехотворен, изломан веками, дуплист и сух. А главное, он испортил небесную ткань и продырявил ее. Критика очень много толкует о "школах" символизма, наклеивает на художника ярлычок: "символист"; критика охаживает художника со всех сторон и обдергивает на нем платье; а иногда она занимается делом совсем уж некультурным, извинимым разве во времена глубокой древности: если платье не лезет на художника, она обрубает ему ноги, руки, или - что уж вовсе неприлично - голову..." А.А. Блок. Краски и слова А.А. Блок. Педант о поэте А.А. Блок пишет: "Лермонтов - писатель, которому не посчастливилось ни в количестве монографий, ни в истинной любви потомства: исследователи немножко дичатся Лермонтова, он многим не по зубам; для "большой публики" Лермонтов долгое время был (отчасти и есть) только крутящим усы армейским слагателем страстных романсов. "Свинец в груди и жажда мести" принимались как девиз плохенького бреттерства и "армейщины" дурного тона. На это есть свои глубокие причины, и одна из них в том, что Лермонтов, рассматриваемый сквозь известные очки, почти весь может быть понят именно так, не иначе. С этой точки зрения Лермонтов подобен гадательной книге или упоению карточной игры; он может быть принят как праздное, убивающее душу "суеверие" или такой же праздный и засасывающий, как "среда", "большой шлем"..." А.А. Блок. Педант о поэте А.А. Блок. Три вопроса А.А. Блок пишет: "В те годы, когда русское новое искусство было гонимо, художники постояли за себя. Лишь немногие трусливо бежали с поля битвы. Остальные - в полном одиночестве, под градом насмешек - предпочли работать и ждать. Мало кто обольщался надеждами, многие предчувствовали, что на долю им выпадет пережить наши тяжелые дни и что лучшего им не дождаться. Тяжело было переживать ту эпоху, но завидна участь художников, потому что их тяжелый труд не пропал даром. В те дни художники имели не только право, но и обязанность утвердить знамя «чистого искусства». Это было не просто тактическим приемом, но горячим убеждением сердца. Вопрос «как», вопрос о формах искусства мог быть боевым лозунгом. Глубина содержания души художника не была искомым, она подразумевалась сама собой. Вопросы формы были огненными и трудными вопросами, трудными настолько, что лишь глубокая мысль и глубокое переживание искали достойной себя оправы, совершенной формы..." А.А. Блок. Три вопроса А.А. Блок. Стихия и культура говорить сегодня, представляет развитие все той же темы. Защищать себя от упреков я не хочу, но защищать свою тему буду. Если у самого меня действительно не хватило голоса (как сказал Д.С. Мережковский), то тема моя, я в этом уверен, рано или поздно, погасит все докучные партийные и личные споры. Мои вопросы поставлены не мною, — их поставила история России. На один из поставленных вопросов — о «недоступной черте», существующей между интеллигенцией и народом, ответил утвердительно не я, — ответила история России. Думаю, что споры о том, совершился или не совершился крупный и очевидный факт, свидетелями которого были не только мы, но и предки наши, — надо отнести к спорам, возникающим по недоразумению, по недоверию, по непониманию; или — к спорам тактического свойства, выдерживающим критику в стенах «третьих» Дум, но не на вольном воздухе жизни..." А.А. Блок. Стихия и культура 15.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
М.М. Сперанский. О коренных законах государства Сперанский, Михаил Михайлович (1772 - 1839) - общественный и государственный деятель времён Александра I и Николая I, реформатор и законотворец. Член Российской академии (1831). М.М. Сперанский пишет: "Каким образом коренные "законы государства соделать столько неподвижными и непременяемыми, чтоб никакая власть преступить их не могла и чтоб сила, в монархии вседействующая, над ними единственно никакого действия не имела? Сей вопрос всегда был наиважнейшим предметом размышления всех добрых государей, упражнением наилучших умов, общею мыслию всех, кто истинно любит отечество и не потерял еще надежды видеть его счастливым..." М.М. Сперанский. О коренных законах государства М.М. Сперанский. Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России М.М. Сперанский пишет: "Полиция есть слово греческое и собственно значит градское устройство. Греки все части гражданского устройства разумели под сим именованием. В Риме полиция состояла в доставлении народу хлеба, в устройстве даровых зрелищ, кои были там важным предметом правительства. Впоследствии слово сие различным образом было принимаемо. Есть писатели, кои дают ему расширение, объемлющее весь состав государственного благоустройства; другие стесняют его в пределы благочиния; некоторые разделяют полицию на государственную (высшую) и гражданскую (низшую); первой приписывают соблюдение государственной тишины от тайных замыслов, второй подчиняют маловажные отступления от закона и порядка. Но все сии понятия о полиции произвольны и основаны не на общем рассуждении о составе государственном, а единственно на случайном государств положении..." М.М. Сперанский. Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России М.М. Сперанский. Об образе правления М.М. Сперанский пишет: "Я хочу доказать истину весьма странную, что во всех народах, нам известных, никогда не бывало другого образа правления, кроме деспотического, или, лучше сказать, что различие образов правления деспотического и республиканского состоит только в словах. Я доказываю сие следующим образом. Истории всех республик в самых блистательных эпохах их свободы представляют нам людей великих, силою красноречия, ума, храбрости или богатства обладавших народными умами. Люди сии управляли кормилом обществ точно с таким же самовластием, как и самые самовластные деспоты, ввергали их по видам своего любочестия в войны, воздвигали междоусобные мятежи, расточали народные сокровища, налагали тяжкие подати, притесняли слабых, имели толпы рабов, ласкателей и пышные дворы, делали все, что делают деспоты, начинали только власть свою другими средствами..." М.М. Сперанский. Об образе правления М.М. Сперанский. Общее обозрение всех преобразований и распределение их по временам М.М. Сперанский пишет: "Сила всех преобразований состоит в том, чтоб постановить образ правления Империи на непременяемом законе, дать внутреннее политическое бытие России. Для сего надлежало прежде всего определить разум коренных государственных законов, т. е. начертать план конституции... ...Положение наших финансов требует непременно новых налогов, и весьма нарочитых. Без сего никак и ни к чему приступить невозможно. Налоги тягостны бывают особенно потому, что кажутся произвольными. Нельзя каждому с очевидностью и подробно доказать их необходимость. Следовательно, очевидность сию должно заменить убеждением в том, что не действием одного произвола, но необходимостью, признанною и представленною от Совета, полагаются налоги. Таким образом власть державная сохранит к себе всю целость народной любви, нужной ей для счастия самого народа, она оградит себя от всех неправых нареканий, заградит уста злонамеренности и злословию, и самые налоги не будут казаться тягостными с той минуты, как признаны будут необходимыми...." М.М. Сперанский. Общее обозрение всех преобразований и распределение их по временам 13.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
А.Н. Островский. (Замечания о пьесе М. П. Садовского "Душа - потемки") Островский Александр Николаевич (1823 - 1886) - выдающийся русский драматург, член-корреспондент Петербургской Академии наук. А.Н. Островский пишет: "Прежде всего нужно ввязать в интригу Бессемянникова, иначе он лишнее лицо и присутствие его в пьесе ничем не оправдывается. Самое лучшее - представить его влюбленным в Варю и желающим на ней жениться. Когда у него спрашивают, на чем он основывает надежду, что Варя пойдет за него, он отвечает, что у него надежды больше, чем у всякого другого; что Варя хороша собой и бедна, что она непременно будет обманута каким-нибудь молодым человеком и тогда с горя... влюбится в другого. - Это ничего-с; и другой ее обманет, и тогда она пожелает выйти замуж за солидного человека. Это самая лучшая комбинация потому, что публика будет обманута, что и требуется от комедии (об этом говорил еще Лопе де Вега в своей "Nueva arte de hacer comedias"("Новое искусство сочинять комедии" (исп.))); публика будет ждать, что Варя выйдет..." А.Н. Островский. (Замечания о пьесе М. П. Садовского "Душа - потемки") А.Н. Островский. Проект "Правил о премиях" Дирекции императорских театров за драматические произведения. "Правила о премиях" Дирекции императорских театров за драматические сочинения А.Н. Островский пишет: "В настоящем проекте правил о премиях много недостатков. 1-е) нет определенности и точности в терминах в самых основных положениях; 2-е) многие статьи редактированы неясно и неудобопонятно; 3-е) смешаны два рода премий, что порождает значительную запутанность и ненужные формальности; 4-е) некоторые статьи не соображены с целью учреждения премий, т.е. не представляют ни поощрения для авторов, ни выгод для Дирекции, а, напротив, обещают авторам лучших произведений лишние стеснения и материальный ущерб. Предлагаю разбор статей по порядку. В статье 1-й слово "за наилучшие" очень неопределенно и слишком требовательно. Наилучшей пьесы написать нельзя; какую ни напишешь, все найдется лучше. Это первый и самый главный пункт, он должен быть изложен яснее. Статья 2-я. Премии учреждаются "с целию обогащения и улучшения репертуара императорских театров посредством возвышения художественно-литературного и сценического достоинства пьес и привлечения новых литературных сил и пр.". Выходит, что улучшение репертуара достигается посредством возвышения и пр., т.е. улучшение посредством улучшения. Возвышение художественно-литературно-сценического (?) достоинства - все это отдаленные и гадательные цели при учреждении премий; все это еще как Бог даст; надо было указать ближайшую цель. Премии учреждаются с целию поощрения талантливых писателей к серьезному труду над их произведениями. Дирекция, обещанием известных материальных выгод, желает побудить писателей к занятию драматической работой более тщательному, чем было доселе, т.е. к старательному изучению техники драматических произведений, к правильной и стройной обработке избранных ими сюжетов и к художественной отделке подробностей, чтобы таким образом русские писатели достигали в своих произведениях возможного и достижимого для их талантов совершенства, чем, конечно, достигается и обогащение репертуара русской сцены. Что же касается до "привлечения новых сил", то это праздные слова, не имеющие никакого значения, потому что привлекать силы неоткуда. Поспектакльная плата, увеличенная более чем вдвое против прежней, уж привлекла очень довольно новых сил к занятию драматической литературой. В настоящее время в Обществе русских драматических писателей состоит 320 членов, и, судя по ежегодному и ежемесячному приросту, в недалеком будущем число их дойдет до -100. Это очень солидная цифра; больше-то, пожалуй, и не надо..." А.Н. Островский. Ученические спектакли в императорском театре в Москве 22 и 23 декабря 1884 года А.Н. Островский пишет: "Беспорядки в управлении московскими театрами в настоящее время, кажется, дошли уже до последних пределов. 22 декабря состоялся в стенах императорского театра первый любительский спектакль, а 23 - второй. Дальше уж некуда идти. Произошло это безобразие следующим образом. Когда пришло время открывать проектированные Погожевым и Федотовой классы, то оказалось, что этого сделать невозможно. Во-первых, для воспитанниц театрального училища и для воспитанников-экстернов нужно правильное и серьезное преподавание, начиная с азбуки, а на это ни Федотова, ни прикомандированный к ней очень пронырливый провинциальный актер Правдин, при всем своем самомнении, способными себя не признали. Во-вторых, для новой школы, как для всякого шарлатанства, требовались необыкновенно быстрые успехи, требовалось не далее как через два месяца поставить готовых актеров и дать блестящий спектакль. Как тут быть? Выходит дело такое, что без подлога никак уж не обойдешься. И вот начинаются очень непохвальные деяния для осуществления глупой идеи, и шарлатанство водворяется там, где ему никак быть не следует, где все должно быть серьезно и прочно. Дело делали таким образом: прежде всего пригласили гурт любителей поплоше; которые получше, те на такую штуку не пошли бы. И какой же сброд представляла эта новая труппа! И недоучившиеся ученики Консерватории, и уволенный из колониального магазина приказчик, и разговаривающий на каком-то областном жаргоне разорившийся рыбник, и какой-то причетник или семинарист, насмешивший всю труппу непритворным сокрушением о том, что за любительскими спектаклями прозевал дьяконское место. И этим-то праздношатающимся, напрасно бременящим землю и коптящим небо, назначено жалованье и дано звание артистов императорского театра, без чего им как людям посторонним доступ в школу был бы невозможен. Потом отобрали у актеров и актрис дочерей* и дали им название учениц. Для пополнения комплекта Федотова пожертвовала своего сына, студента Московского университета, 3-го курса филологического факультета. Таким образом составилась импровизированная, подложная школьная труппа. Но ни о какой тут школе и ни о каких драматических классах и уроках и помину не было, а было то, что без всяких школ постоянно происходит во всех концах Москвы и Петербурга, т.е. постановка любительского спектакля. И в прежнее время в столицах было много любительских кружков, а теперь их стало гораздо больше. Любители несколько раз в год нанимают какую-нибудь залу, в которой устроена сцена вместимостью не более просторного гардеробного шкафа; выбирают пьесу помудренее, например одну из драм Шекспира, и приглашают какого-нибудь артиста для руководства на репетициях, за что он и получает вознаграждение в виде недорогого серебряного портсигара..." А.Н. Островский. Ученические спектакли в императорском театре в Москве 22 и 23 декабря 1884 года А.Н. Островский. Соображения по поводу устройства в Москве театра, не зависимого от Петербургской дирекции, и самостоятельного управления А.Н. Островский пишет: "К самостоятельному московскому театру публика будет относиться гораздо строже, чем она относится к нему в настоящем его подчиненном положении. Теперь публика хотя негодует на театральное начальство, но к неурядице относится довольно сдержанно, зная, что управление московским театром подчинено петербургской дирекции, которая всегда не жаловала Москву, всегда ревниво относилась к успехам московской сцены и ставила ни во что требования московской публики. При новом начальстве публика прежних беспорядков уж не потерпит и новому начальству в случае его неумения вести дело никакого снисхождения не сделает. Если при новом начальстве дела пойдут по-старому, то реформа покажется напрасной ломкой. Публика вправе ждать, что реформа в московском театре производится с целью поднять его в художественном отношении на ту высоту, на которой он стоял при бывшем в нем самостоятельном управлении. При господстве бюрократической системы попытки децентрализации прямо указывают на сознанную правительством необходимость поставить какую-нибудь часть управления в соответствие с местными потребностями. С значительной переменой в системе управления императорскими театрами возникнут в Москве не только ожидания, но и полная уверенность, что или порядки в управлении московским театром сразу круто повернутся к лучшему, или что введение новых порядков будет поручено специалистам, которые знают дело и потребности московской публики и от которых Москва смело может ждать значительных улучшений в самом близком будущем..." А.Н. Островский. Соображения по поводу устройства в Москве театра, не зависимого от Петербургской дирекции, и самостоятельного управления 12.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.
В.О. Ключевский. Новый труд по церковному праву: о церковных наказаниях Ключевский Василий Осипович (1841 - 1911). Российский историк, академик (1900 г.), почетный академик (1908 г.) Петербургской Академии Наук. В.О. Ключевский пишет: "Каждое новое и дельное сочинение по церковному праву, появляющееся в нашей литературе, заслуживает особенно радушного приема со стороны читающего общества не потому только, что для последнего благодаря излишней скромности и осторожности наших канонистов новое сочинение по церковному праву составляет довольно редкую ученую новость. Есть другое побуждение, заставляющее читателя обращаться с особенным вниманием к каждому новому русскому труду по каноническому праву, - побуждение, которое простой читатель чувствует, может быть, даже живее, чем специалист по церковному праву. Перемены, совершившиеся в нашем гражданском обществе, вызвали потребность в преобразовании и тех отношений, которые действуют в кругу общества церковного. С другой стороны, известно, как случилось, что в значительном количестве членов церковного общества возникли и утвердились понятия и чувства, которых еще не было заметно, когда складывались некоторые доселе действующие в этом обществе порядки. Отсюда возникли вопросы, предметом которых были устройство церковного управления и суда, положение духовенства в гражданском обществе, участие мирян в церковных делах и т.п. Когда возбуждены были эти вопросы, они застали читающее общество в беспомощном состоянии, вызвали разнообразные толки, но большею частию исполненные смутных или произвольных суждений о том, что можно и нужно преобразовать, создать вновь, сохранить или восстановить. Оказалось, что ни начала, накоторых держится существующий церковный порядок, ни исторический процесс, которым этот порядок созидался, не представлялись с достаточной ясностью общественному сознанию..." В.О. Ключевский. Новый труд по церковному праву: о церковных наказаниях В.О. Ключевский. Аллилуиа и о. Пафнутий В.О. Ключевский пишет: "Позвольте, многоуважаемый редактор, обратиться в вашу газету, как орган общественного мнения, с диагностическим описанием одной келейной болезни и вместе с кратким разъяснением одного полузабытого архивного вопроса. Несколько недель тому назад в вашем издании помещено было довольно точное описание происходившего в здешнем университете диспута, на котором я защищал свою диссертацию о древнерусских житиях. В этой диссертации, между прочим, подвергнуто разбору известное житие преп. Евфросина Псковского, написанное в XVI веке священником Василием. В этом житии, как вы знаете, есть подробный рассказ о любопытном и жарком споре, который происходил между Евфросином и представителями псковского духовенства и предметом которого был вопрос о том, следует ли петь сугубое "аллилуиа", как это делал Евфросин в своем монастыре, или должно троить эту церковную песнь, как утверждала противная сторона Церковные историки думали, что подробности этого рассказа в житии вымышлены биографом Василием, что он клеветал на греческую Церковь и на Евфросина, уверяя, будто последний двоил "аллилуиа" и руководствовался при этом обычаем греческой Церкви. Василий был не первым биографом Евфросина. Я имел в руках повесть первого жизнеописателя этого пустынника, остававшуюся неизвестной церковным историкам. Она описана и разобрана в моей книге. Сравнив эту повесть с сочинением Василия, я указал, что последний почти дословно выписал свой рассказ о споре из первой и, следовательно, не может быть обвиняем в вымыслах. Потом известиями других источников я доказал, что нет достаточных оснований сомневаться в содержании и главных обстоятельствах псковского спора, как рассказывает о нем первый биограф, писавший в монастыре Евфросина немного спустя после кончины пустынника со слов его сподвижников: из этих известий видно, что и в греческой, и в русской Церкви XV века и двоили и троили "аллилуиа" и что в России двоение делалось в некоторых местах даже раньше XV века Я не имел при этом в виду отношения разбираемого вопроса к церковному богослужению или церковному уставу, не думал о существующих теперь разногласиях об этом предмете: я строго держался в пределах задачи, какую поставил для своего исследования, ограничился исключительно критикой исторического памятника и восстановлением исторического факта давно минувшего времени..." В.О. Ключевский. Аллилуиа и о. Пафнутий В.О. Ключевский. О земельных владениях Всероссийских Митрополитов, Патриархов и св. Синода (988 - 1738 гг.) свящ. М. Горчакова. СПБ. 1871 г. В.О. Ключевский пишет: "Короткое предуведомление от сочинителя и довольно пространное введение описывают рождение, воспитание и появление в свет, так сказать биографию, обширного ученого труда. Первое, что здесь выступает всего яснее, это - почтенное усердие, положенное автором на этот труд. По первоначальному плану занятий, предположенному автором, он думал издать монографию о патриарших и синодальных приказах, почти уже оконченную. Но разные чисто ученые соображения заставили исследователя отложить на время эту монографию и остановиться лишь на одном из приказов, на патриаршем дворцовом, и обработать вместе с его историей историко-юридическое развитие его ведомства, то есть института земельных владений высшей правительственной власти русской Церкви. Во время двух летних вакаций ученый-исследователь, "насколько было у него времени и сил для занятий, старался изучить архив дворцового приказа, собрать в нем сведения о предмете, соединить находимые в них частные однородные факты, найти им общие формулы, составить из формул цельное изображение всем составным частям института патриарших и синодальных вотчин и после того свои результаты проверить новым рассмотрением частностей и подробностей, дополнить и исправить", - одним словом, говоря мастеровым, прозаическим языком, прочитать материал, сделать выписки, расставить их по периодам и отделам, устранить неизбежные пропуски и ошибки и в заключение изложить все это так, как принято в ученых книгах. Два старые сборника актов о митрополичьих землях как-то затерялись; исследователю "хотелось естественно отыскать их". Он лично беседовал об этих сборниках с Н.В. Калачовым, который пользовался ими, когда они были еще живы. К счастью, почтенному искателю помог И.Д. Беляев, который владеет копией с одного из сборников. Во введении обязательно и с подробностью указаны разряды, достоинства, число актов, послуживших материалом для исследования; обозначено и то, где можно прочитать эти акты. Оказывается, что их очень много; оказывается, что в управлении своим хозяйством наши древние главы иерархии умели развивать необыкновенную деятельность и письменность своих канцелярий, которая своими размерами вызвала бы удивление исследователя и в гораздо более, грамотной стране сравнительно с древней Россией. О существовании этого факта подозревали и прежде, но введение о. Горчакова делает его несомненным..." В.О. Ключевский. О земельных владениях Всероссийских Митрополитов, Патриархов и св. Синода (988 - 1738 гг.) свящ. М. Горчакова. СПБ. 1871 г. В.О. Ключевский. Новые исследования по истории древнерусских монастырей В.О. Ключевский пишет: "Имя г. Иконникова, профессора Киевского университета, встречалось уже на вышедшей несколько лет тому назад магистерской диссертации по русской истории на исследовании о Максиме Греке; следовательно, новый труд есть результат его дальнейшей ученой деятельности. Тема нового труда, как видит читатель по заглавию, очень интересная. Автор не предпослал ему никакого предисловия; но, судя по тому, что в первой части еще нет ничего, прямо относящегося к общему заглавию "исследования", можно догадываться, что оно будет многотомное. Одна первая часть, наполнявшая собою номера киевского университетского издания за нынешний год, составляет довольно обширный том и есть сама по себе целое исследование. На ней мы и остановимся, предоставляя автору продолжением труда выяснить его основную задачу и внутреннюю связь первой части его с дальнейшими. Мы считаем нужным теперь же предупредить читателя, что новое сочинение г. Иконникова вызвало нас на внимательный разбор не учеными своими результатами, а тем, что оно с наибольшей полнотой характеризует один отдел современной русской исторической литературы. Надеемся, никто не станет спорить, что наша историография уже вышла из первобытного колыбельного состояния: у ней есть еще некоторые добытые результаты, есть выработанные приемы и требования, на высоте которых должно держаться ее дальнейшее движение. По отношению к этим результатам, приемам и требованиям мы и считаем новый труд г. Иконникова заслуживающим внимательного разбора. Он заслуживает его тем более, что касается самых глубоких сторон древнерусской жизни: влияние византийское и потом южнорусское, - ведь это едва ли не половина истории религиозно-нравственного и умственного развития древней Руси..." В.О. Ключевский. Новые исследования по истории древнерусских монастырей 11.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.
В.В. Розанов. Каков развод, таков и брак Василий Васильевич Розанов (1856 - 1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века. В.В. Розанов пишет: "В Государственную Думу внесен г. министром юстиции законопроект о разводе. И теперь своевременно напомнить все то, что в последние годы говорилось у нас о разводе, и вообще потревожить эту старушку канонического права и вместе светского законодательства - "теорию развода". На первый раз мне хотелось бы развить перед читателями теорему, формулированную мною в заголовке этой статьи: каков развод, таков и брак (quale est divortium, tale est matrimonium). Начну с иллюстраций. Висят в столовой часы. Доска циферблата треснула, - это все-таки часы. Разбилось стекло футляра, - все-таки это часы. Сняли стрелки, стерли римские цифры на циферблате, но маятник методично постукивает, - мы имеем перед собою поврежденные, но все еще часы. Их существо не затронуто. Я вынимаю из механизма одно колесико, - часы остановились. Итак, механизм есть существо часов, потому что порча его уничтожает часы как време-немер. Горит лампа. Разбиваю ее подножку, так что приходится ее держать в руках. Но она горит. Снимаю стекло. Она коптит, но кое-как светит. Обламываем регулятор светильни. Огонь будет недвижим, но все-таки он будет. Но вот в лампе нет керосина или фитиля. Теперь ее нельзя даже зажечь. Соотношение керосина и фитиля и образует лампу, ибо их отсутствие или порча уничтожает то, для чего лампа, - освещение..." В.В.Розанов. Каков развод, таков и брак В.В. Розанов. Смешанные браки В.В. Розанов пишет: "Те сотни, а на пространстве России может быть и не одна тысяча лютеранок, которые почувствовали привязанность к русским чиновникам, к русским офицерам или к русским ученым, облегченно вздохнут, прочитав в статье почтенного А.А. Киреева, что "он согласен на брак с ними этих русских людей". Так можно понять хотя и не прямой смысл его статьи по поводу миссионерского съезда в Киеве. Любовь ведь приходит два-три раза в жизни; иногда только два; в редких случаях она приходит не более одного раза. И именно в тех случаях, когда она приходит только один раз в жизни, эти люди со способностью к такой исключительной и великой любви представляются чем-то почти чудесным, хочется сказать - святым. Идеальная любовь похожа на святое чувство. До того она редка. До того зрелище ее трогательно. До того плоды ее, в виде семейной жизни, в виде воспитания детей - благотворны. Предполагаю испуг этих приблизительно нескольких сот лютеранок и лютеран, уже влюбленных в русских, когда вдруг В.М. Скворцов, г. Боголюбов и другие чиновники духовного ведомства грозно заговорили, что "нужно воспретить брак русских с еретиками, т.е. лютеранами, католиками и вообще со всеми неправославными". Что делать? Любовь уже есть. Уже завязалось это кружево неуловимых отношений, непередаваемых, невысказываемых ощущений, которые мы называем кратко "любовью" и которые не покрываются никаким словом ни на каком языке. И грезы, и цветы, и звезды... И тревоги старых родителей о будущем своих детей, этих молодых влюбленных. Мне кажется, в подобных сближениях есть столько обещаний и для религии! "Любовь все покрывает"... В любимом все нравится... И вот жених и невеста, раньше ничего определенного не думавшие - русский о лютеранстве, а немка - о православии, начинают любовно вглядываться в обряды, в учение, в культ церкви, всегда или враждебных, или индифферентных одна с другой. В этой связи, в таких связях - столько обещаний для культуры, для истории религий, для народностей! Восходит заря любви, и в лучах ее гаснет тысячелетнее разделение..." В.В.Розанов. Смешанные браки В.В. Розанов. Разочарованное начальство В.В. Розанов пишет: "У нас есть два начальства - нелюбимое, в мундирах, и очень любимое, без мундиров. Начальство без мундиров, пожалуй, еще гораздо строже, чем в мундирах. Тургенев в "Дыме", очерчивая нашу революционную эмиграцию, первый показал типы грубых и властных генералов от революции и их обхождение с подчиненными, или, точнее, с добровольно и подобострастно подчинившимися им рядовыми революционерами. Все помнят знаменитого Губарева. Радикальная журналистика того времени невероятно обозлилась за это на Тургенева, назвала роман его "клеветническим" и дала молодежи лозунг "отвернуться" от бичующего автора. Но на самом деле никакого и бичеванья не было: Тургенев сказал только о том, что он видел, что он наблюдал за границею. Что он ничего от себя не прибавлял к виденному, это показала литература наших дней, литература послереволюционного периода, когда "генералы" разбитых войск начали ругательски ругать подчиненных за "проигранную кампанию"; и не только подчиненных, но, наконец, и весь русский народ... Новейшие образы этого революционно-генеральского разноса будут приведены ниже, а предварительно мы укажем на беспримерно скучный, беспримерно бесталанный рассказ "В темную ночь" некоего г. Деренталя, печатавшийся в одном из радикальных наших журналов неизменно на первом месте. В рассказе излагается, как торжественный протокол, но только с диалогами и под вымышленными именами, организация убийства Сипягина, причем трусливый автор, описав мельчайшие подробности, известные из газет, подготовления этого убийства, во-первых, направляет его не на министра внутренних дел, а на какого-то старого генерала, и, наконец, делает так, что убийца не выстрелил, а только проехался к генералу в блестящем военном мундире и дал ему прочитать какую-то бумагу. Таковы чрезвычайные средства, к каким прибегнул г. Деренталь, чтобы только провести драгоценное повествование сквозь условия теперешних обстоятельств печатного слова..." В.В.Розанов. Разочарованное начальство В.В. Розанов. За кем идти? В.В. Розанов пишет: "Вопрос о смешанных браках, бурно отвергнутых на киевском миссионерском съезде и взволновавший всю печать, рассмотрен апостолом Павлом в Первом послании к Коринфянам, в главе седьмой. Коринф, языческий роскошный город, только что только начал освещаться лучами Христовой веры. Церковь была здесь в зародыше. "Ересей" и "еретиков" еще не было: были только христиане и язычники, поклонники Иисуса и Зевса... Какая разница, какая пропасть! Но любовь и тогда, как вечно, переступала через все пропасти, и перед апостолом открылось зрелище ряда семей, где муж - язычник, жена - христианка, или муж - христианин, а жена поклоняется Афродите и Адонису. Казалось бы, "разбить скрижали", как Моисей при виде идола. Но уже мягкий свет Христов пал на землю, и апостол пишет: "Если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее..." В.В.Розанов. За кем идти? 09.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
Л.С. Выготский. Трудное детство Лев Семенович Выготский (1896-1934) русский и советский психолог, основатель культурно-исторической школы в психологии. Л.С. Выготский пишет: "Психология трудного ребенка представляет одну из актуальнейших проблем, разрабатываемую с разных сторон, потому что понятия "трудный ребенок" и "трудновоспитуемый ребенок" очень широкие. Здесь мы фактически встречаемся с такими категориями детей, которые глубоко разнятся друг от друга и которых объединяет только один отрицательный признак: все они представляют трудности в воспитательном отношении. Поэтому термин "трудный ребенок" или "трудновоспитуемый ребенок" - термин не научный, не представляющий никакого определенного психологического или педагогического содержания. Это общее обозначение огромных групп детей, отличных друг от друга, предварительное обозначение, выдвинутое из-за практического удобства. Научное изучение этих форм детского развития еще не зашло так далеко, чтобы мы могли располагать более точными определениями. В частности, в последнее время справедливо указывают на то, что проблема трудновоспитуемости не должна ограничиваться только детским возрастом. В самом деле, в поведении взрослого человека мы очень часто сталкиваемся с такими формами, которые представляют прямую аналогию с детской трудностью, и если взрослых нельзя назвать трудновоспитуемыми, потому что мы их не воспитываем, то все же эти люди трудны. Пытаясь раскрыть это понятие, ссылались на случаи, когда взрослые люди оказывались трудными в семье, на производственной или общественной работе. Удалось конкретно указать, что с психологической стороны у них действительно имелись точно такие же проявления их трудности и другие признаки, как и у детей. Иначе говоря, речь шла о таких формах характера или степени одаренности человека, которые в его общественной приспособленности, деятельности, поведении приводили к ряду трудностей и недостатков. Проблема все более расширяется, и наиболее серьезные психологи Америки, работающие в этой области, предлагают ее выделить в особую отрасль психологического знания, которую они предварительно называют "психологической серединкой", имея в виду при этом не такие нарушения нервной деятельности, которые принимают уже невропатологические или психопатологические формы, но которые, оставаясь в пределах нормы, тем не менее представляют серьезнейшие трудности, мешающие правильному процессу воспитания, общественной трудовой деятельности, личной, семейной жизни человека..." Л.С. Выготский. Трудное детство Л.С. Выготский. Moral insanity Л.С. Выготский пишет: "Педагогическая реформа, назревающая в большинстве стран Европы и Америки, питается в значительной мере психологическими концепциями и теориями. На сходной психологической основе начинает вызревать в Западной Европе и в Америке теоретический и практический пересмотр еще одной актуальной для нашей педагогики проблемы, именно проблемы moral insanity. Это английское название моральной дефективности выражает в самой крайней форме взгляд на данное состояние как на органическое заболевание (буквально: моральное безумие или помешательство). Под понятие moral insanity подводились все дети, которые в поведении проявляли аморальность, нарушали моральные общепринятые нормы: сюда относили малолетних проституток, трудновоспитуемых, беспризорных, запущенных детей и т.д. Несостоятельность концепции нравственного помешательства и этической дефективности (его слабой степени) была в свое время достаточно разоблачена со всех точек зрения: социологической, психологической, психопатологической, педагогической. В работах П.П. Блонского, А.Б. Залкинда и других было показано, что морально дефективный ребенок - ребенок не с врожденным органическим недостатком, но выбитый из социальной колеи; причины моральной дефективности следует искать не в ребенке, а вне его - в социально-экономических и культурно-педагогических условиях, в которых рос и развивался ребенок. В других условиях, благоприятных для детского развития, в другой среде трудный ребенок очень быстро утрачивает черты моральной дефективности и становится на новый путь. Проблема moral insanity поставлена и решена у нас как проблема среды; оздоровление среды сделалось основой воспитательной практики в этой области. В последние годы европейская научная и педагогическая мысль подходит к такому же пониманию этой проблемы..." Л.С. Выготский. Moral insanity Л.С. Выготский. Дефектология и учение о развитии и воспитании ненормального ребенка Л.С. Выготский пишет: "В настоящее время речь идет о том, чтобы пробиться из биологического пленения психологии в область исторической, человеческой психологии. Слово "социальное" в применении к нашему предмету имеет большое значение. Прежде всего в самом широком смысле этого слова оно обозначает то, что все культурное является социальным. Культура и есть продукт социальной жизни и общественной деятельности человека, и потому самая постановка проблемы культурного развития уже вводит нас непосредственно в социальный план развития. Далее, можно было бы указать на то, что знак, находящийся вне организма, как и орудие, отделен от личности и является по существу общественным органом или социальным средством. Еще далее мы могли бы сказать, что все высшие функции сложились не в биологии, не в истории чистого филогенеза - сам механизм, лежащий в основе высших психических функций, есть слепок с социального. Мы могли бы обозначить основной результат, к которому приводит нас история культурного развития ребенка, как социогенез высших форм поведения. Структура сложных форм поведения ребенка является структурой обходных путей, потому что она помогает там, где на прямом пути психологическая операция ребенка оказывается невозможной. Но так как эти обходные пути приобретены человечеством в культурном, историческом развитии, так как социальная среда с самого начала предлагает ребенку ряд обходных путей, то мы очень часто не замечаем, что развитие идет по такому обходному пути..." Л.С. Выготский. Дефектология и учение о развитии и воспитании ненормального ребенка Л.С. Выготский. К вопросу о динамике детского характера Л.С. Выготский пишет: "В психологической теории и в педагогической практике самая постановка вопроса не оставляла места для учения о детском характере, о развитии и процессе его становления. К этому вопросу подходили статически и рассматривали характер как устойчивую и постоянную величину, всегда равную самой себе, наличную и данную. Характер понимали как статус, а не как процесс, как состояние, а не как становление. Классическую формулу этого традиционного воззрения дал Т. Рибо, выдвинувший два условия, необходимых и достаточных для того, чтобы установить понятие характера: единство и стабильность, под которыми он подразумевал единство во времени. Истинный признак характера, по Рибо, то, что он появляется в раннем детстве и остается постоянным в течение жизни; настоящий характер врожден. В последнее время статический взгляд на характер нашел законченное и полное выражение в теории Э. Кречмера, который рассматривает характер в связи со строением тела, как психическую конструкцию наряду с соматической. И та и другая, т.е. строение тела и характер, определяются, по его мнению, в конечном счете врожденной эндокринной системой. Кречмер различает два больших сложных биотипа, из которых (в самых различных степенях смешения) образуется великое множество нормальных оттенков темперамента (1930) - шизотимический и циклотимический типы характера, стоящие в связи с двумя основными типами душевных болезней: шизофренией и маниакально-депрессивным психозом (циркулярным). Это учение, как справедливо указывает А.Б. Залкинд, оказывает сильное давление на детскую психологию (1926)..." Л.С. Выготский. К вопросу о динамике детского характера 08.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.
М.Н. Катков. О мерах к пресечению крамолы Катков Михаил Никифорович (1818 - 1887) - русский публицист, издатель, литературный критик. М.Н. Катков пишет: "Мы обладаем опытом, который может многому научить нас, если захотим обратиться к нему. Что способствовало развитию польской революционной организации, которая назад тому пятнадцать лет обнаружилась вооруженным восстанием, грозившим целости России? Недостаток государственного духа в служителях Государства, легкомысленное желание всем нравиться и угождать, Антинациональное настроение в интеллигентных сферах общества, Либеральничанье, состоящее в том, чтобы не скупиться интересами государства, действие властей, лишенное последовательности и согласия, администрация, дававшая водить себя за нос и сама пособлявшая заговору сложиться и усилиться, правительственные ведомства, наполненные заговорщиками, занимавшими влиятельное положение... Припомним, какая страшная подземная сила развилась тогда при столь благоприятных ей условиях. Польское тайное правительство располагало не тысячами людей, а сотнями тысяч, даже миллионами. Оно могло выставить правильно вооруженные войска, оно имело свою полицию, беспрекословно покорную его велениям. У него в распоряжении были многие тысячи жандармов - жандармов-вешателей, жандармов-кинжальщиков, - и тысячами насчитывались жертвы этих палачей и в Западном крае, и в Царстве Польском. Страхом своей расправы они загоняли мирные населения в сети революционной организации. Вся шляхта была под знаменем восстания; католическое польское духовенство и сильная богатая аристократия были его душой. В нем было все, что называется обществом, вся интеллигенция Польши, а простой народ сами власти наши предавали вожакам мятежа. Наконец, вся Европа (за исключением Пруссии) раздувала, подпирала мятеж и пугала нас войной, если мы не поладим с ними. С каждым днем положение становилось все хуже. Чем миролюбивее и уступчивее были мы с враждебной силой, тем более росла ее дерзость и тем более лилось крови. Крови пролито было много. Наших солдат изменнически резали, плевали им в лицо; русских женщин обливали серной кислотой на улицах... Чем же решена была эта борьба? Патриотическим духом, объявившим страну, от хижин до дворцов, великим народным движением, которое изумило и Европу, и поляков, обманутых гнилью поверхности. Все разногласия исчезли, все нелепости и безумия сгорели в очистительном огне, а неисправимо дурное смолкло и трепетно спряталось в норы. Принято было решение действовать. В Вильну был отправлен государственный человек, вооруженный полномочием. В этом полномочии, в этой свободе действий заключается главным образом тайна поразительно быстрого успеха, одержанного Муравьевым. В несколько недель было раздавлено восстание и сломлена подземная организация, казавшаяся столь могущественной. Муравьев был человек здравого смысла и твердого характера. Вот качества, столь простые и - увы! - столь редкие в наше время; вот качества, благодаря которым Муравьев оказался способным к исполнению возложенной на него государственной задачи. Это, по-видимому, не много, но только это и требовалось. Горизонт мысли покойного графа Муравьева не был очень обширен; зато ум его был свободен от праздномыслия, зато одуряющая шумиха фраз на него не действовала; он был серьезный и толковый человек, он был, что называется, дельный человек и не боялся того, что о нем скажут во французских фельетонах. Он делал свое дело как считал должным и нужным и не смущался никакими криками. Озлобленные успехами его действий, противники ославили виленского генерал-губернатора извергом, мучителем, людоедом, а на самом деле, напротив, он прекратил кровопролитие и спас массы людей от гибели. Грозная рука неуклонно настигала виновников, и все ограничилось лишь несколькими ударами, которые усмирили мятежную силу и освободили от нее массы несчастных людей, загнанных страхом в ее ряды..." М.Н. Катков. О мерах к пресечению крамолы М.Н. Катков. По поводу чудесного спасения Государя Императора от злодейского покушения 2 апреля М.Н. Катков пишет: "Благодарение Господу за новое знамение Его благоволения к нашему отечеству, за истинное чудо, ныне явленное Им в спасении жизни Его Помазанника! Уже не раз злодейская рука покушалась на эту драгоценную и священную нам жизнь, но никогда чудо спасения не было так поразительно явно, как ныне. Злодею как бы даны были все льготы и способы к совершению его черного дела, чтобы очевидно стало действие Божиего Промысла, бодрствующего над русским народом. Но знамения не втуне даются; в них поучение и указания. Пора отнять у врагов нашего народа льготы и способы действия. Пора пресечь пути злу, которое не по дням, а по часам растет в своей дерзости; пора расторгнуть сеть обмана, беспрепятственно уловляющую легкомысленных; пора оградить от заразы детей наших, а с ними будущность России. Мера терпения переполнилась. Еще ли враги наши будут безнаказанно издеваться над нами? Еще ли государственный меч будет коснеть в своих ножнах? Еще ли не пора явить святую силу власти во всей грозе ее величия? Ее проявлений на страх врагам ждет не дождется негодующий народ, беспрерывно оскорбляемый в своей святыне..." М.Н. Катков. По поводу чудесного спасения Государя Императора от злодейского покушения 2 апреля М.Н. Катков. Что нужно для борьбы с крамолой? М.Н. Катков пишет: "Злоумышленники как будто не без намерения избрали Москву местом своего покушения. Они хотели еще наругаться над нами и обесславить Москву позором своего покушения. Бог не допустил совершиться злодеянию, о котором нельзя и помыслить без ужаса. Чудо Божьего промысла, видимо, хранит священную жизнь Монарха России. Но вражеской крамоле не удается и попытка запятнать честное имя Москвы. Она ли, наша твердыня, Москва ли, хранительница священных преданий нашего отечества, колыбель государственного величия России, Москва ли будет гнездом крамолы, или ее пособницей, или ее потворщицей? Но ей пора теперь явить во всей силе государственный дух своей истории, тот дух, которым так дорога она для России. Не довольно чуждаться зла, надо бороться с ним, надо стряхнуть с себя дремоту и действовать, как Москва умела действовать в великие минуты нашей истории. К ней прежде всех обращено слово Монарха, который стяжал столько прав на любовь и преданность своего народа. Москва должна подать пример другим; она должна начать действовать. В чем же сила ожидаемого действия? В оживлении ее патриотизма, ее государственного духа, отрезвляющего людей от праздномыслия и пустословия..." М.Н. Катков. Что нужно для борьбы с крамолой? М.Н. Катков. События 1 марта М.Н. Катков пишет: "Ужасное событие! Не отдохнешь от впечатлений этого дня позорной памяти, беспримерного в истории России. Подробность приходит за подробностью, и в страшной живости рисуется это событие перед смущенной, оскорбленной, подавленной мыслью. Так вот конец славного царствования, вот чем завершилось двадцатипятилетие непрерывных преобразований, поражавших мир своей быстротой и обгонявших ожидания самых либеральных партий во всех странах! Вот как кончил дни свои Государь мягкосердечный, человеколюбивый, долготерпеливый, более принижавший, нежели превозносивший величие своих прав! После целого ряда злодейских покушений на его жизнь, направлявшихся тайной крамолой врагов России, будто бы во имя какого-то прогресса, поставляющего первой себе задачей разрушить и уничтожить все, чем держится человеческое общежитие, - Государь, совершивший столько великих преобразований, сколько не насчитаешь веками в исторической жизни народов, растерзан будто хищными зверями, раздроблен адскими снарядами среди белого дня в своей столице, на улице, на людях! Какие потрясающие подробности! Брошена бомба под карету, в которой ехал Государь. Он вышел из нее невредим и, как сказывают, перекрестился, благодаря Бога за новое чудо своего спасения. Повинуясь движению своего доброго сердца, он остановился над одним из раненых при взрыве, и вот новый взрыв. Не так, не так ужасно было бы впечатление, если бы пуля Каракозова или Соловьева достигла своей проклятой цели! Ряд злодейских покушений увенчался успехом самого ужасного, самого возмутительного свойства, как будто требовалось сильнее дать нам почувствовать смуту, которую мы переживаем, как бы сильнее наказать и вразумить нас. Каким невыразимо скорбным назиданием останется в исторической памяти этот образ Монарха, истинно мученически окончившего дни свои после столь славного царствования..." М.Н. Катков. События 1 марта 07.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
Л.А. Тихомиров. Рец. на книгу: А.С. Вязигин, профессор Харьковского университета. Идеалы Божьего Царства и монархия Карла Великого Тихомиров Лев Александрович (1852 - 1923) - политический деятель, публицист, религиозный философ. Л.А. Тихомиров пишет: "Идеальную сторону государственного строительства тех времен дало учение о Царстве Божеском, развитое блаженным Августином и отчасти Папой Львом Великим и Григорием Двоесловом. Практическим осуществлением этого учения явилась, в стремлениях, империя Карла Великого. Однако же попытка была неудачна, ответственность, за что автор возлагает на самого же Карла и вообще политических деятелей эпохи, а отчасти и всей массы тогдашнего западноевропейского человечества. Все они были слишком проникнуты варварскими представлениями, и христианские понятия жили в них лишь недолго и поверхностно. Вследствие этого Карл слишком верил в грубую силу и думал создать ею то, что мыслимо лишь при постепенном перерождении душ соответственно идеалам. Отсюда неудачи попытки, которая, однако, все-таки оставила великие семена для развития будущего..." Л.А. Тихомиров. Рец. на книгу: А.С. Вязигин, профессор Харьковского университета. Идеалы Божьего Царства и монархия Карла Великого Л.А. Тихомиров. Учредительная грамота 1613 года Л.А. Тихомиров пишет: "Избрание на престол Дома Романовых, как известно, сопровождалось замечательным учредительным документом, который известен под наименованием "Утвержденной грамоты". Когда новоизбранный Царь Михаил Феодорович, после долгих отказов, изъявил наконец согласие принять скипетр и державу и депутация возвратилась в Москву с этим радостным известием, на Соборе возникла мысль о необходимости увековечить великое деяние особой "Утвержденной грамотой". Решение это было постановлено 14 апреля. Разумеется, составление Грамоты потребовало довольно продолжительной работы, причем неоднократно изменялась редакция документа. Некоторые отрывки первоначально предложенных редакций дошли и до нас. Все поправки касались, однако, не существа царско-народных отношений, а имели или стилистический характер, или относились к изложению исторических событий. Так, Собор, видимо, не счел удобным слишком подчеркивать злодейское убиение Годуновым Царевича Дмитрия Углицкого и в окончательной редакции лишь мимоходом упоминает об этом и о Божией за это каре, тогда как в первоначальной редакции злодеяние было отмечено с особенным негодованием. Точно так же в окончательной редакции исправлены сведения о Григории Отрепьеве..." Л.А. Тихомиров. Учредительная грамота 1613 года Л.А. Тихомиров. Затруднения при покупке книг Даля и Кузьмина Л.А. Тихомиров пишет: "Излишне объяснять, как интересуют в настоящее время всех книги В. Даля "Записка о ритуальных убийствах" и господина Кузьмина "Материалы к вопросу об обвинениях евреев в ритуальных преступлениях". Казалось бы - достать нетрудно. Обе упомянутые книги продаются в с.-петербургском магазине "Нового времени", который имеет отделение в Москве. Однако я целую неделю по телефону и через посылаемых служащих тщетно просил московский магазин "Нового времени" дать эти издания, получая ответ, что ждут из Петербурга. Наскучив этим, я написал в с.-петербургский магазин, прося выслать их наложно и вместе с тем упрекая в плохом снабжении Москвы. В ожидании, через несколько дней, во вторник прошлой недели, снова спросил московский магазин и снова получаю ответ, что книги еще не высланы. Целый ряд моих знакомых также жалуются, что не могут получить этих книг. В четверг - один из них спрашивал книгу в магазине "Нового времени", и ему ответили, что распродана. Не удивительно ли? Во вторник не получены, а в четверг уже раскуплены. Один наш сотрудник в это же время спрашивал их в магазине и тоже получил ответ, что книги распроданы. Ответили - сотня экземпляров. Не много, конечно, но кто же расхватал эту сотню в течение одного или полутора дней?.." Л.А. Тихомиров. Затруднения при покупке книг Даля и Кузьмина Л.А. Тихомиров. По поводу ритуальных убийств Л.А. Тихомиров пишет: "Сообщения господ Замысловского и Шмакова по делу Бейлиса - Ющинского, по-видимому, очень встревожили евреев и их друзей. Они размышляют о способах, которыми можно было бы зарыть между евреями и русскими бездну, порождаемую страшным подозрением в ритуальных убийствах. Но средства, на которых они останавливаются, совершенно нецелесообразны. Прежде всего большую ошибку евреев и их защитников составляет то, что они не хотят признавать честности и искренности у людей, которые верят существованию ритуальных убийств. Всех таких они осыпают оскорблениями и клеветами, крича, что эти люди сами не верят обвинениям и повторяют их только из ненависти к евреям. Как всякая ложь - сознательная или бессознательная - такие выходки юдофилов порождают последствия прямо противоположные цели. Люди, верящие существованию среди евреев ритуальных убийств, уж во всяком случае не менее честные, чем юдофилы, выводят из наносимых им оскорблений лишь то заключение, что их противники стараются только "заткнуть глотку" всем, прозревающим страшную тайну, делая это из юдофильства, откуда следуют дальнейшие заключения о еврейском "золоте"..." Л.А. Тихомиров. По поводу ритуальных убийств Л.А. Тихомиров. На прощание Л.А. Тихомиров пишет: "Пять лет назад, 7 января 1909 года, я впервые обратился к читателям "Московских ведомостей", как руководитель этого давно близкого мне органа печати. Теперь приходится обратиться с прощальным словом, и оно остается таким же, как было слово приветствия. Я приступал в делу с полным сознанием трудности того, что единственно может меня интересовать в руководстве органом печати. Это именно - объединение сознательных сторонников русских исторических начал на почве глубокого понимания их, которое одно может дать нам успешно исполнимую программу их воскресения к могучему действию. Я сразу напоминал поэтому необходимость общей работы над выяснением себе этих начал и вопроса о таком их приложении к условиям современности, при котором мы, сторонники этих начал, могли бы смело утверждать, что отстаиваемые нами принципы дают для усовершения жизни нации, ее культуры, ее развитости, для блага и справедливости внутренних отношений, для сознательной свободы, для государственной мощи - несравненно больше, чем принципы наших противников..." Л.А. Тихомиров. На прощание 06.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.
В.Г. Белинский. Аббаддонна. Сочинение Николая Полевого. Издание второе Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. В.Г. Белинский пишет: "Ба! старые знакомые! Добро пожаловать! Давно ли, подумаешь, а уж сколько воды утекло, сколько событий сменилось! Знакомые - а смотрят друг на друга дико; друзья - а не знают, как и о чем говорить друг с другом... Знаете ли, на кого похож, в отношении к публике, роман г. Полевого, явившийся вторым изданием через пять лет после первого появления на свет? - На доброго, простодушного помещика, который, прожив в деревне лет тридцать,- народив кучу детей и поседев в капитанском чине, вдруг приезжает по делам в столицу и идет навестить своих прежних товарищей по воспитанию и службе; но увы! куда ни придет он с распростертыми дланями, с радушною улыбкою, - везде принимают его холодно, с удивлением и, провожая, громко наказывают человеку говорить "дома нет". Добряк в отчаянии, не понимая того, что бывшие его друзья уже успели нажить себе новых друзей и из повес и шалунов успели сделаться людьми рассудительными, солидными, людьми comme il faut (порядочными (фр.)). Пять лет в русской литературе - да это все равно, что пятьдесят в жизни иного человека! Самым разительным доказательством этой грустной истины может служить почтенный автор "Аббаддонны". В 1835 году издал он этот роман, то есть через два или три года после "Клятвы при гробе господнем", и, таким образом, двумя романами, из записного историка явился записным романистом, хотя и тут не изменил своей натуре - оставлять дело без конца, ибо "Аббаддонна" до сих пор еще не кончена, так же как и знаменитая "История русского народа" и "Русская история для детей". Итак, в 1835 году г. Полевой был уже не историк, а романист. Но вот проходит еще пять лет, - он уже и не романист, а переделыватель Шекспира, трагик, комик, водевилист... Мимоходом, в это время, он успел покончить журнал и приняться за другой... И потому, повторяем: должно ли удивляться, что та же самая публика, которая очень радушно приняла "Аббаддонну" в 1835 году, теперь велит ей говорить "дома нет"?.." В.Г. Белинский. Аббаддонна. Сочинение Николая Полевого. Издание второе В.Г. Белинский. Новые досуги Федора Слепушкина В.Г. Белинский пишет: "Поэзия есть дар природы; чтоб быть поэтом, надо родиться поэтом, но научиться или выучиться быть поэтом - невозможно. Это старая истина, которая давно уже всем известна; но, кажется, еще не всем известно, что писать рифмованною и размеренною по правилам стихосложения прозою и быть поэтом - совсем не одно и то же. Странное дело! Ведь и это истина старая, которую очень бойко выскажут вам даже те самые люди, которые на деле грешат против нее. Но вот здесь-то и видно различие между отвлеченною мыслию и истинным знанием: первая есть, как сказал Шекспиров Гамлет, "слова, слова, слова"; а второе - мысль, осуществляющаяся в деле. Многие говорят о поэзии, словно по книге, - так и видно, что твердо заучили наизусть не одну пиитику; а спросите, каких поэтов и какие именно сочинения они любят или не любят, - и вы увидите, что такое "слова, слова, слова"! Так, например, у нас были люди, которые громко-прегромко рассуждали об искусстве по "высшим взглядам"; судя по их смелости и по звучности их фраз, вы могли подумать, что они и в самом деле знают искусство, как свои пять пальцев. К довершению очарования, вы узнаёте, что они и сами поэты, то есть пишут повести, романы, драмы; читаете их - и видите, что все их высшие взгляды на искусство - "слова, слова, слова", потому что только грубое неразумение, а вследствие его и грубое неуважение к искусству и жалкая посредственность могли породить таких чудищ..." В.Г. Белинский. Новые досуги Федора Слепушкина В.Г. Белинский. Руководство к познанию древней истории для средних учебных заведений, сочиненное С. Смарагдовым В.Г. Белинский пишет: "Вот книга, заслуживающая полного внимания публики, утомленной эфемерными явлениями нашей литературы. Это почти первый учебник истории, составленный добросовестно, отчетливо, умно, с знанием дела. При составлении его г. Смарагдов руководствовался совершенно справедливою мыслию, что в середине между школьным изучением голых фактов, простых цифр и имен и высшим исследованием путей человечества при свете религии и философии должно быть посредствующее изучение, которое должно рассматривать факты "уже не элементарным способом, то есть не в несвязных рассказах и биографиях, а в последовательной связи, прагматически; ознакомиться более или менее с самими источниками истории, дабы в университетах не останавливаться при затверживании фактов и дабы быть в состоянии понимать ученые выводы и высшие взгляды на судьбу народов". Такого рода изучение должно относиться к средним училищам, гимназиям или, лучше, высшим классам гимназий. Собственно, автор составил свое руководство для употребления в латинских классах Сиротского института императорского Гатчинского воспитательного дома, в котором он преподает историю. Автор очень счастливо осуществил руководившую его мысль и составил очень дельный учебник для средних классов. Смело можем сказать, что труд г. Смарагдова превосходит все, с такою же целию составленные у нас учебники истории. Повествование полно, но не теряется в дробностях, и стройно; во всем видно зрелое соображение, отсутствие всяких рассуждений и сентенций, восклицаний и ораторских выходок, - всего этого хлама, который так часто влачит за собою наша доморощенная Клио; 2 везде дело говорит само за себя положительно и твердо, как и должно в учебнике; изложение, при необходимой краткости и сосредоточенности, очень ясно и неутомительно; факты состоят не в одних изысканиях и числах, не в одной номенклатуре событий, а в характеристике более или менее отчетливой быта и внутреннего устройства народов и естественных условий, в достаточных, основательных сведениях из древней географии. Сверх того, - что также очень важно в учебнике и что так мало исполняется в наших, - везде, где нужно, указаны источники и лучшие европейские сочинения, из которых можно почерпнуть основательнейшие сведения о повествуемом народе или событии. При изложении истории народов классических автор не только цитует, но и приводит из них целые выражения, для того, - говорит он сам, - чтобы приохотить молодых людей к чтению классиков и знакомить их с образом мыслей древних. Хронология очень отчетлива и согласна с новейшими историческими исследованиями; к книге приложена подробная хронологическая таблица..." В.Г. Белинский. Руководство к познанию древней истории для средних учебных заведений, сочиненное С. Смарагдовым В.Г. Белинский. Сочинения Основьяненка. Пан Халявский В.Г. Белинский пишет: ""Отечественные записки" совсем было отчаялись за свою декабрьскую "Библиографическую хронику", не надеясь представить читателям ни одного беллетрического произведения, ни одной примечательной книги, которая бы могла остановить на себе их внимание... В самом деле, одни словари, буквари, грамматики и реторики, - одно полезное и насущное, и ничего приятного... Словно декабрю суждено было быть последним месяцем и русской литературы; как будто эта бедняжка литература чахла, чахла и теперь уже при последнем издыхании... Но честь и благодарность г. Основьяненку! Ему декабрь 1840 года обязан спасением от горькой участи быть роковым, последним месяцем чахоточной литературы: он оживляет и воскрешает ее. Г-н Основьяненко является с своим забавным "Паном Халявским" - с полным, оконченным "Паном Халявским", потому что читатели "Отечественных записок" знакомы только с первою частью уморительных похождений этого малороссийского чудака. Хотя на книжке г. Основьяненка выставлен 1841 год, и хотя посему она принадлежит новому году и, следственно, "Библиографической хронике" январской книжки "Отечественных записок", - но мы отнимаем "Халявского" у январской книжки, чтоб не покинуть старого года с враждебным чувством..." В.Г. Белинский. Сочинения Основьяненка. Пан Халявский 05.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.
В.Я. Брюсов. Истины. Начала и намеки Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма. В.Я. Брюсов пишет: "Каково бы ни было наше миросозерцание, есть основы, которые безусловно обязательны для мысли, ее аксиомы. Мы можем в тайнике внутренней жизни восставать против них, но в мире мышления, покуда человек останется самим собой, мы должны покорно принимать их. Начиная мыслить о чем бы то ни было, я должен, во-первых, верить, что это мыслю я, по своей воле, по своему свободному желанию. Теоретически можно утверждать, что каждое явление обусловлено предыдущим, и моя мысль имела свою причину. Но в это верить нельзя, этого нельзя даже сознать, об этом можно лишь говорить. Если бы кто признал безусловно, что каждое его движение совершается в силу необходимости, он сложил бы руки и не стал бы двигаться. Если б я искренно, до глубины души, поверил, что все, что я найду мыслью, обусловлено, опричинено веками прошлого,— я не стал бы мыслить. Свобода воли — вот первая аксиома мышления.— Начиная мыслить, я должен, во-вторых, верить, что мне, вообще человеку, возможно мыслью постичь истину. Может быть, и вероятно, есть другие пути постижения мира: мечты, предчувствия, откровения,— но если почему-либо я выбрал логическое мышление, я обязан ему довериться. Иначе всякое рассуждение станет ненужным. Зачем стану я мыслить, если буду заранее знать, что конечный мой вывод будет еще новой ошибкой в длинном списке подобных же? Возможность постичь сущность вещей мыслью — вот вторая аксиома мышления.— Начиная мыслить, я должен, в-третьих, верить, что есть нечто, подлежащее мысли, что есть мир. Если бы существовало только мое единое я, не было бы повода возникнуть рассуждению. Для мышления нужна множественность,— независимо от того, будет ли она дроблением я или предстанет, как что-то внешнее. Мысль, и общее, жизнь, возникает из сопоставления по меньшей мере двух начал. Единое начало есть небытие, единство истины есть безмыслие. Не было бы пространства, не будь правого и левого; не было бы нравственности, не будь добра и зла. Множественность начал — вот третья аксиома мышления. Мыслители, словесно оспаривающие эти три аксиомы, бессознательно принимают их, ибо без веры в них никакое рассуждение невозможно..." В.Я. Брюсов. "Истины. Начала и намеки" В.Я. Брюсов. Ненужная правда (По поводу Московского Художественного театра) В.Я. Брюсов пишет: "Искусство начинается в тот миг, когда художник пытается уяснить себе свои тайные, смутные чувствования. Где нет этого уяснения, нет творчества; где нет этой тайности в чувстве - нет искусства. Художник в творчестве озаряет свою собственную душу, - в этом наслаждение творчеством. Знакомясь с художественным произведением, мы узнаем душу художника, - в этом наслаждение искусством, эстетическое наслаждение. Предмет искусства - душа художника, его чувствование, его воззрение; она и есть содержание художественного произведения; его фабула, его идея - это форма; образы, краски, звуки - материал. Каково содержание гетевского Фауста? - душа Гете. Что же такое взятая им легенда о Фаусте и различные философские и нравственные идеи, объединяющие драму? это - ее форма. А образ Фауста, Мефистофеля, Гретхен, Елены и все частные образы, наполняющие отдельные стихи, - это материал, из которого ваял Гете. Подобно этому содержание любой скульптуры - душа ваятеля в те мгновения, которые он переживал, замышляя и создавая свое творение; сцена, изображенная в скульптуре, - ее форма, а мрамор, бронза или воск - материал. Необходимо строго различать эти три элемента, наличные в каждом художественном создании. Важнейший из них, разумеется, содержание. Оно именно дает значение художественному созданию, делает его тем, что оно есть. Если художник не вложил в свое создание своей души, он просто не создал ничего; таковы все подражательные произведения, перепевы. Напротив, художник может менять свой материал, но творить по сущности одинаковые создания. Одну и ту же статую можно сделать из мрамора и из бронзы; в переводных стихах часто иные образы, чем в оригинале; Д.Г. Россетти воплощал свой замысел и в стихах, и в красках. Художник может менять и форму, т.е. может проповедовать то одни идеи, то другие, исповедовать то одни убеждения, то другие, не касаясь самой сущности своих созданий. Убеждение - всегда внешне, всегда преходяще, не оно образует личность человека. В течение жизни мы несколько раз меняем свои убеждения, но всегда остаемся сами собой. Это прекрасно можно проследить на примере Льва Толстого..." В.Я. Брюсов. Ненужная правда (По поводу Московского Художественного театра) В.Я. Брюсов. Оклеветанный стих В.Я. Брюсов пишет: "В трафарете рецензий на новые сборники стихов не последнее место занимает одна классическая цитата. Попрекнув автора, что он носится со своими мелкими печалями, вместо того, чтобы писать о народных горестях, рецензенты победоносно заканчивают свои заметки лермонтовским стихом: "Какое дело нам, страдал ты или нет?" Этот прием повторялся так часто, что теперь уже никто и не понимает знаменитого стиха в ином смысле. Недавно еще (в "Мире искусства" за июль 1902 года) г. Шестов, в своей очень ученой статье, спрашивал о Ницше: "Что может он рассказать нам? Что он страдает, страдал? Но мы слышали уже довольно жалоб от поэтов, и молодой Лермонтов давно уже высказал открыто ту мысль, которую другие держали про себя. Какое дело нам, страдал Ницше или нет?" Нет, однако, никакого сомнения, что все стихотворение "Не верь, не верь себе..." - написано в тоне горькой насмешки. Лермонтов ли, автор "Ангела", поэт "желания чудного", которым томятся души "в мире печали и слез", будет предостерегать от вдохновения, как от язвы?! Да и слишком светлыми красками изображено то самое вдохновение, на которое советуется набросить "покров забвения"! Это - "заветный, чудный миг", это - "девственный родник, простых и сладких звуков полный". Почему же из ряда сарказмов вырывать один и придавать ему прямое значение? "Какое дело нам" - сказано совершенно с тем же выражением, как все остальное. "Взгляни, - говорит Лермонтов немного далее, - перед тобой играючи идет толпа дорогою привычной". Не от лица ли этой толпы, избегающей неприличных слез, брошен злой вопрос, пришедшийся по вкусу критикам? И тот, кто повторяет этот вопрос от своего имени, не зачисляет ли себя в ряды лермонтовской толпы, пушкинской черни?.." В.Я. Брюсов. Оклеветанный стих В.Я. Брюсов. Фиалки в тигеле В.Я. Брюсов пишет: ""Стремиться передать создания поэта с одного языка на другой, - это то же самое, как если бы мы бросили в тигель фиалку, с целью открыть основной принцип ее красок и запаха. Растение должно возникнуть вновь из собственного семени, или оно не даст цветка, - в этом-то и заключается тяжесть проклятия вавилонского смешения языков". Это слова Шелли. Разложить фиалку в тигеле на основные элементы и потом из этих элементов создать вновь фиалку: вот задача того, кто задумал переводить стихи. Тайна того впечатления, какое производит создание поэзии не только в идеях, в чувствах, в образах, но раньше того в языке, - именно потому мы и называем данное произведение созданием поэзии, а не скульптуры или музыки. Поэт находит возможным воплотить что-то важное, бесконечно для нас важное (может быть, "вечное") - в словах. Это такое же чудо, как то, что ваятель "прозревает" нимфу в грубой глыбе мрамора. Слова, включенные в тесный размер стихотворения, столь же отличаются от обычной речи, от обычного "языка" (разговорного, делового, научного), как статуи Фидия и Микеланжело от диких скал Пароса или каменоломней Каррары..." В.Я. Брюсов. Фиалки в тигеле 04.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
Н.С. Гумилев. И.Ф. Анненский. Вторая книга отражений Николай Степанович Гумилев (1886-1921) русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, переводчик, литературный критик, путешественник. Н.С. Гумилев пишет: "Автор прав, говоря, что его книга «одно в себе». Это настоящий роман, но без фабулы, без картин. Пусть в нем появляются то Пушкин, то Гейне, то Ибсен, то Достоевский, мы чувствуем, что это только личины, которые автор по странному, а может быть и глубоко обоснованному, капризу не пожелал претворить в собственные образцы, и что единство времени и места соблюдено с точностью почти педантической. Но что в наше время пленительнее педантизма?.." Н.С. Гумилев. "И.Ф. Анненский. Вторая книга отражений" Н.С. Гумилев. Алексей Ремизов. Часы Н.С. Гумилев пишет: "Можно ли построить роман не работой мозга, а работой нервов? Ремизов своими "Часами" показывает, что это невозможно. В самом деле, теперь, когда так велик наплыв в литературу людей безграмотных и бездарных, но старающихся перещеголять друг друга оригинальностью, истинные творцы должны особенно беречь культ формы, делающий их завоевания не бесплодными и роднящий их с драгоценными заветами старины: и с пластичностью Эллады, и с золотыми молниями романтизма, и с патриархальной простотой натурализма. Мы стосковались по строгому искусству, нас влекут не крикливые афиши современных выставок, а уже испытанные очарования музеев. Мы любим писателей-продолжателей, писателей с длинной родословной. Но для Ремизова нет прошлого. Его творчество возводит свой род не дальше Андрея Белого и Пши-бышевского. Подобно последнему, он подходит к душевным переживаниям не со строгим художественным методом, а растерянно, как фотограф, которому поручено сфотографировать бурю. Он нагромождает подробность на подробность, с каждой страницей теряет руководящую нить и совершенно забывает правила перспективы, так что иногда не на шутку кажется, что вся суть романа в каком-то старике (обломке Карамазова-отца), голова которого "набита тараканьими яйцами". Зачем? Не знаю и не хочу догадываться. Эти карманные "символы", больше похожие на ребусы из детских журналов, начинают серьезно надоедать..." Н.С. Гумилев. Алексей Ремизов. Часы Н.С. Гумилев. М. Кузмин. Первая книга рассказов Н.С. Гумилев. М. Кузмин пишет: "Опытные causer'ы знают, что заинтересовать слушателя можно только интересными сообщениями, но чтобы очаровать его, захватить, победить, надо рассказывать ему интересно о неинтересном. Только оттого, что Гекуба ничто для актера, скорбь его прекрасна и ею любуются. Несложность и беспритязательность фабулы освобождает слово, делает его гибким и уверенным, позволяет ему светиться собственным светом. Естественно, что во французской литературе особенно привился этот второй род рассказа: ведь французский язык - самый разработанный, самый совершенный из всех живых языков. Анатоль Франс и Анри де Ренье показали, что можно сделать в этой области. Их творения останутся лучшими памятниками древней, через римлян и греков ведущей свое начало, французской культуры..." Н.С. Гумилев. "М. Кузмин. Первая книга рассказов" Н.С. Гумилев. Бар. М. Ливен. Цезарь Борджиа Н.С. Гумилев пишет: "Душа капризная, ленивая или усталая, любопытная... Ясновидящая, но не памятливая... И гордая, настолько гордая, что пренебрегает даже жеманством, которое одно могло бы перевести ее слишком туманные мечты в мир линий, красок и звуков. Таков автор "Цезаря Борджиа". Его трансцендентный роман с героем Возрождения характерен и как литературная попытка, и как человеческий документ. Мы все знаем Цезаря Борджиа. Знаем и то, что он страдал дурной болезнью, насиловал девушек, что бывали периоды, когда его видели только или в постели, или на лошади. Но женскому сердцу мало говорят эти слишком реалистические подробности. Тот, кого любит женщина, всегда герой и, увы, всегда немного кукольный герой..." Н.С. Гумилев. Бар. М. Ливен. Цезарь Борджиа 02.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.
А.Н. Островский. О романе Ч. Диккенса "Домби и сын" Островский Александр Николаевич (1823 - 1886) - выдающийся русский драматург, член-корреспондент Петербургской Академии наук. А.Н. Островский пишет: "Из всех произведений Диккенса видно, что он хорошо знает свое отечество, изучил его подробно и основательно. Для того, чтобы быть народным писателем, мало одной любви к родине, - любовь даст только энергию, чувство, а содержания но даст; надобно отце знать хорошо свой народ, сойтись с ним покороче, сродниться. Самая лучшая школа для художественного таланта есть изучение своей народности, а воспроизведение ее в художественных формах - срмое лучшее поприще для творческой деятельности. Изучение изящных памятников древности, изучение новейших теорий искусства пусть будет приготовлением художнику к священному делу изучения своей родины, пусть с этим запасом входит он в народную жизнь, в ее интересы и ожидания. В путешествии его в Америку (Соединенные Штаты) еще более проглядывает английская исключительность; все это произведение пропитано духом личной, национальной вражды к заморским единоплеменникам. Однако надобно сказать, к чести Диккенса, что его отзывы о иностранцах, при всей исключительности, но имеют ни той жесткости, ни того тона презрения, которыми прославились в Европе его соотечественники, а всегда смягчены более или менее юмором..." А.Н. Островский. О романе Ч. Диккенса "Домби и сын" А.Н. Островский. Замечания о пьесе Н.Я. Соловьева "Случай выручил" Сюжет пьесы Соловьева таков: мелкий чиновник Матюша Херсонский обладает талантом карикатуриста и своими рисунками вызывает к себе в городе всеобщую неприязнь. Угрозы и преследования довели его до решения покончить с собой. Проезжий граф, меценат, оценивший дарование Матюши, увозит его в Петербург, в Академию художеств. А.Н. Островский пишет: "Много бранных слов. Это хотя реально, но представляет неудобство. Если цензор зачеркнет хоть одно слово, то пьеса не попадет в список безусловно одобренных, что очень затрудняет представление ее в провинции. Явление III. Появляется герой и долгое время молчит, - это большая неловкость. С появлением героя начинается длинный и малоинтересный разговор чиновников, в котором он не участвует; зритель будет обращать внимание на Матюшу и ждать, когда он заговорит, от этого разговор между чиновниками покажется еще длинней и неинтереснее..." А.Н. Островский. Замечания о пьесе Н.Я. Соловьева "Случай выручил" А.Н. Островский. Записка по поводу проекта "Правил о премиях императорских театров за драматические произведения" А.Н. Островский пишет: "Разобрав проект "Правил о премиях", в частности по пунктам, я нахожу необходимым высказаться со всею откровенностью вообще об этой мере. Прежде всего является вопрос: ясна ли для дирекции императорских театров цель, с которою она назначает премии за пьесы, и существуют ли действительно причины, настоятельно вызывающие такую меру? Это имеет весьма большую важность для нас, драматических писателей; от разъяснения этих вопросов много зависит судьба драматической литературы и вообще сценического дела в России. Если дирекция желает только поощрить талантливых писателей, утешить их за многолетние невзгоды, за прежние их труды, так бедно оплаченные, за то унизительное положение, в которое был поставлен русский театр вместе с авторами во время кистеровского управления; если намерения дирекции искренни и она не обманывается призрачными целями, то к ее стараниям об учреждении премий нельзя отнестись иначе, как с сочувствием и благодарностью. Но это лестное предположение оснований не имеет. В настоящее время мы видим дирекцию в борьбе с равнодушием публики; с одной стороны, министерство императорского Двора не жалеет громадных издержек для поднятия русской сцены, а с другой, - равнодушие публики к русскому театру не уменьшается; подобные моменты едва ли удобны для бескорыстных, идеальных стремлений и для новых затрат, не приносящих прямой выгоды..." А.Н. Островский. Записка по поводу проекта "Правил о премиях императорских театров за драматические произведения" А.Н. Островский. Причины упадка драматического театра в Москве А.Н. Островский пишет: "Настоящее положение драматического искусства и вообще театрального дела в России не может считаться удовлетворительным как по отношению к публике, так и по отношению к драматическим писателям. Я не буду говорить о провинциях; в них недостаточность развития драматического искусства обусловливается причинами естественными: низким уровнем образования, отсутствием потребности эстетических удовольствий, скудостью материальных средств и пр. Изложенные причины устраняются сами собою по мере развития образованности, в чем Общество русских драматических писателей, в короткий период своего существования, успело уже наглядно убедиться. Театры, бывшие в недавнее время исключительною принадлежностью губернских городов и больших ярмарок, теперь начинают появляться и в уездных, и количество их с каждым годом прибывает. В этом отношении провинции гораздо счастливее столиц: там театральное дело развивается соответственно потребности, там будет театров столько, сколько нужно. В столицах же без преувеличения можно сказать, что театры существуют только номинально. Цивилизующее влияние драматического искусства в столицах не только ничтожно, но его положительно не существует для огромного большинства публики..." А.Н. Островский. Причины упадка драматического театра в Москве 01.10.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы. 
Ф.В. Булгарин. Воспоминания. Часть V Булгарин Фаддей Венедиктович (1789 - 1859) писатель, журналист, критик, основоположник авантюрного романа, фантастического романа, фельетона и нравоописательного очерка в русской литературе, издатель первого в России театрального альманаха. В 1798— 1806 гг. воспитывался в Сухопутном шляхтетном кадетском корпусе, выпущен корнетом в Уланский полк, участник кампании 1806—1807 гг. (ранен в сражении под Фридландом) и Русско-шведской войны 1808—1809 гг. В 1809 за сатиру на командира полка переведен из Петербурга в Кронштадт, в 1810 — в Ревель. С 1811 г. в отставке (подпоручик). Перебрался в Варшаву, затем в Париж, где вступил в армию Наполеона. В качестве польского легионера наполеоновской армии Булгарин воевал в Испании (1811) и в России (1812), дослужился до капитанского чина и был награжден орденом Почетного легиона. Попал в плен в 1814 г., по окончании военных действий вернулся в Варшаву. С 1819 г. жил в Петербурге. В 1822—1829 издавал журнал «Северный архив» (с 1825 совм. с Гречем). Наибольшую известность приобрел как редактор-издатель (совместно с Гречем) политической и литературной газеты «Северная пчела», где публиковал фельетоны, анекдоты, городские новости. До 1825 года сотрудничал в «Полярной звезде» К.Ф.Рылеева и А.А.Бестужева; сохранял постоянную дружбу с А.С. Грибоедовым. В 1825—1829 Булгарин — соиздатель и соредактор Греча по журналу «Сын Отечества», объединенному в 1829 с «Северным архивом». Был создателем первого в России театрального альманаха "Русская талия", где увидели свет отрывки из "Горе от ума" Грибоедова. Первоначально придерживался либеральных воззрений, восстание декабристов 1825 года заставило его резко поменять взгляды, что вызвало ярость и ненависть бывших его товарищей: Бклгарин стал мишенью многих эпиграмм (старательно переиздаваемых в советское время). Однако многочисленные нападки не заставили Булгарина повернуть вспять. В 1826 Булгарин представил властям записки «Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного», «О цензуре в России и о книгопечатании вообще», в которых изложил план «успокоения» общественного мнения в России, искоренения масонской идеологии. В записке «Социализм, коммунизм и пантеизм в России в последнее 25-летие» (1846) справедливо обвинял журнал «Отечественные записки» в пропаганде коммунистических идей. В 1826—1827 издавал журнал «Дерптский собеседник», в 1841—1853 — журнал «Эконом». В 1826—31 чиновник особых поручений Министерства народного просвещения, в 1844—1857 член-корреспондент специальной комиссии коннозаводства. Прекратил литературную деятельность в начале 1857 г. Умер он 1 сентября 1859 г. на своей даче "Карлово", близ Дерпта. Полное собрание его сочинений вышло в 7 частях в Спб., 1839 -1844. Ф.В. Булгарин. Воспоминания. Часть V Ф.В. Булгарин. Воспоминания. Часть VI Ф.В. Булгарин пишет: "Если б жизнь моя протекла, как тихий ручей или даже как протекает искусственный водопад по размеренным ступеням, тогда бы я не вздумал печатать отрывков из моих Воспоминаний. Много испытал я в жизни горя, но, чтоб, по словам Крылова, "гусей не раздразнить", умалчиваю о многом, и представляю только то, что характеризирует эпоху в отношении нравов и обычаев. В сорок лет Россия совершенно изменилась - и все сказанное мною перешло в древнюю историю. Едва ли был город в целом мире скучнее и беднее тогдашнего Кронштадта! Ни один город в Европе не оставил во мне таких сильных впечатлений, как тогдашний Кронштадт. Для меня все в Кронштадт было ощутительнее, чем для другого, потому что я, как аэролит упал из высшей атмосферы общества в этот новый мир. В Кронштадте сосредоточивалась, как в призме, и отражалась полуобразованность чужеземных моряков в их своевольной жизни. В Кронштадте было только несколько каменных казенных зданий: казармы, штурманское училище, таможня, дома комендантский и главного командира и несколько частных домов близ купеческой гавани. Деревянных красивых домов было также мало. Даже собор и гостиный двор были деревянные, ветхие, некрасивые. Половина города состояла из лачуг, а часть города, называемую Кронштадтскою (примыкающую к Водяным воротам), нельзя было назвать даже деревней. Близ этой части находился деревянный каторжный двор, где содержались уголовные преступники, осужденные на вечную каторжную работу. На улицах было тихо, и каждое утро и вечер тишина прерывалась звуком цепей каторжников, шедших на работу и с работы в военной гавани. Мороз, благодетель России, позволял беспрепятственно прогуливаться по улицам Кронштадта зимою, но весною и осенью грязь в Кронштадтской части и во всех немощеных улицах была по колено. Вид замерзшего моря наводил уныние, а когда поднималась метель, то и городской вал не мог защитить прохожих от порывов морского ветра и облаков снега..." Ф.В. Булгарин. Воспоминания. Часть VI "Жёлтые" новости наших проектов
Наши проекты     
ВЕРНУТЬСЯ НА НАЧАЛО СТРАНИЦЫ |
