Новости сайта Монастыри и храмы Северо-запада

28.02.2010. На сайт "Монастыри Северо-запада России" добавлен альбом: "Собор преподобного Исаакия Далматского (Исаакиевский собор)"

В Санкт-Петербурге в разное время было построено четыре храма во имя прп. Исаакия Далматского. Инициатива постройки принадлежала Петру I, родившемуся в день памяти этого святого (30 мая ст.ст. 1672).

Первый храм прп. Исаакия Далматского был перестроен из чертёжного барака Адмиралтейства, второй - стоял на месте нынешнего медного всадника, но был постоянно подмываем водами Невы т.к. набережная ещё не была укреплена гранитом.

Третий собор был начат при имп. Елизавете, но освящён лишь при императоре Александре I - 30 мая 1802 года. Но уже в 1809 году в связи с тем, что собор не соответствовал столичному облику - здание получилось приземистое, мраморные стены были надстроены кирпичом и выглядели странно - был открыт конкурс на новый вариант собора. По мысли Александра I необходимо было не строительство нового, а перестройка уже построенного собора: условием было сохранение трёх освящённых алтарей существующего собора. Но ни один из представленных проектов не удовлетворял требованиям. В 1816 году Александр I поручает инженеру А. Бетанкуру, председателю "Комитета по делам строений и гидравлических работ", заняться подготовкой проекта перестройки Исаакиевского собора. Бетанкур предложил поручить проект молодому архитектору О. Монферрану, недавно приехавшему из Франции в 1816 г. Чтобы показать своё мастерство, Монферран сделал 24 рисунка зданий различных архитектурных стилей, которые Бетанкур и представил Александру I. Император подписал указ о назначении Монферрана "императорским архитектором". По проекту Монферрана разборке подлежали колокольня, алтарные выступы и западная стена ринальдиевского собора, а южная и северная стены сохранялись. Собор увеличивался в длину, а его ширина оставалась прежней и здание в плане приобрело прямоугольную форму. Высота сводов тоже не изменялась. С северной и южной сторон предполагалось возвести колонные портики. Собор должны были венчать один большой купол и четыре малых по углам.

Собор преподобного Исаакия Далматского (Исаакиевский собор)

Новости сайта Литература и жизнь

27.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

С.Н. Глинка. Записки (с 1776 по 1796)

Сергей Николаевич Глинка (1776 - 1847) русский литератор, мемуарист, майор в отставке, издатель журнала "Русский вестник" (1808 - 1826 гг.), с 1827 по 1830 - цензор, старший брат Ф.Н. Глинки.

Родился в дворянской семье Смоленской губернии, в 1776 г., и семи лет поступил в сухопутный кадетский корпус, откуда выпущен в 1795 г. и определен адъютантом к князю Ю.В. Долгорукому в Москве. В 1800 г., по смерти отца, вышел в отставку майором, отказался от наследства в пользу сестры и отправился учителем в Украину. Пробыв там три года, вернулся в Москву и занял место сочинителя и переводчика при театре.

В 1807 г. вступил в ополчение, был бригад-майором сычевской дружины. В 1808 г. основал журнал "Русский Вестник", посвященный борьбе с французским влиянием.

Наряду с изданием журнала Глинка действовал патриотическими пьесами: "Наталья, боярская дочь" (СПб., 1806); "Михаил князь Черниговский" (М., 1808); "Ольга Прекрасная", опера (М., 1808); "Боян" (М., 1808); "Минин", драма (М., 1809); "Осада Полтавы", драма (М., 1810) и пр. Писал он также поэмы и повести в стихах: "Пожарский и Минин, или Пожертвования россиян" (М., 1807); "Царица Наталья Кирилловна" (М., 1809) - и множество исторических и нравоучительных повестей и анекдотов в прозе. Собрание сочинений его вышло в Москве (1817 - 1820).

«Записки» С.Н. Глинки посвящены воспоминаниям времени царствования Екатерины II и охватывают период с 1776 по 1796

С.Н. Глинка. Записки (с 1776 по 1796)

27.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Старец Амвросий Оптинский. Четыре письма продиктованные старцем Амвросием для общей пользы и назидания всех, желающих и ищущих пользы душевной

Иеросхимонах Амвросий (Гренков) - (до пострижения Александр Михайлович) - иеромонах, старец Козельской Введенской Оптиной пустыни, Калужской губ., сын сельского причетника, род. 21-го ноября 1812 г., в селе Больших Липовицах, Тамбовского уезда, ум. 10-го октября 1891 г. Образование получил в тамбовских духовных училище и семинарии. Окончив 15-го июля 1836 г. курс, Гренков определен учителем в Липецкое духовное училище, но пробыл здесь только три года: осенью 1839 г. он поступил в число послушников Оптиной пустыни и стал прислуживать на скитской кухне. Старчество и строгое подвижничество иноков Оптиной пустыни привлекало в то время общее внимание.

Подвизаясь в пустыни около 20 лет, Гренков 29-го ноября 1842 г. постригся в монашество с именем Амвросия, 4-го февраля 1843 г. рукоположен во иеродиакона, 9-го декабря 1845 г. - в иеромонаха, а в сентябре 1860 г. принял на себя тяжелый труд старчества, который нес до конца дней своих. Амвросий пользовался таким авторитетом, что к нему за духовною помощью приходили люди всех сословий, званий и положений и получали совет и утешение.

Его посещали Ф.М. Достоевский и Л. Н. Толстой.

Старец Амвросий Оптинский. Четыре письма продиктованные старцем Амвросием для общей пользы и назидания всех, желающих и ищущих пользы душевной

26.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Н.Ф. Каптерев. Приложение к труду "Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях"

Николай Федорович Каптерев (1847 - 1917) церковный историк и общественный деятель, член-корреспондент Российской Академии Наук, профессор.

Н.Ф. Каптерев. Приложение к труду "Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях"

В.Г. Белинский. Сочинения Державина. Биография писана Н.А. Полевым

Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник.

В.Г. Белинский пишет: "При жизни Державина и в продолжение двадцати пяти лет, протекших со дня его смерти, было только одно полное (и то не совсем) издание его сочинений. Четыре первые части были изданы самим им в 1808 году, пятая вышла в 1816, который был годом его смерти. Сверх того, в разные времена были издаваемы отдельные сборники его стихотворений, как-то: "Четалагайские оды"; "Анакреонтические оды"; "Ирод и Мариамна", трагедия; "Лира Державина". Второе издание сочинений Державина в четырех томах было напечатано г. Смирдиным в 1831 году; оно же, без перемены, было перепечатано им в 1834 году. В 1841 году кончилось двадцатипятилетие от смерти Державина, и право издания сочинений этого поэта сделалось общим. Первый воспользовался им книгопродавец г. Глазунов: в 1842 году он напечатал четвертое издание сочинений Державина, которое было полнее первых трех тем, что в него вошла трагедия "Ирод и Марпамна". Теперь выходит пятое издание, напечатанное книгопродавцем г. Штукиным. Оно несравненно лучше первых четырех. Во-первых, оно компактное, в одной книге, напечатанной в два столбца, - выгода неоценимая для публики: и дешевле и меньше места занимает. Потом, оно полнее всех прежних изданий; в него вошли: "Четалагайские (или Читалагарские) оды", которые считались потерянными, "Рассказ Терамена" (из Расина), "Ода на смерть Кутузова" и "Рассуждение о лирической поэзии". Не худо было бы, если б к этому изданию приложены были: "Ключ к сочинениям Державина" (Санкт-Петербург, 1821) и "Объяснения на сочинения Державина" (Санкт-Петербург, 1834), изданные гг. Остолоповым и Львовым. Говорят, у г. Бороздина, которому супруга Державина завещала все бумаги своего мужа, хранится несколько неизвестных драм (вероятно, трагедий) и огромная тетрадь записок Державина; уверяют даже, что г. Бороздин намерен напечатать эти записки. Дай-то Бог, чтоб это была правда! "Записки" Державина должны иметь величайший интерес как в отношении к его личности, столь мало еще знакомой нам, так и в отношении к его времени, от которого теперь мы отделены как будто несколькими -веками и которое, вероятно, не могло не отразиться в них с более или менее яркою истиною и верностью. Немалую услугу оказал бы г. Бороздин русской литературе, если бы, кстати уж, напечатал все, что у него есть и что он может достать из неизданных сочинений Державина, не принимая в расчет эстетического достоинства и руководствуясь только мыслию, что все, написанное Державиным, не может не иметь исторического интереса..."

Полный текст рецензии В.Г. Белинского "Сочинения Державина. Биография писана Н.А. Полевым"

В.Г. Белинский. На сон грядущий. Отрывки из вседневной жизни. Том I. Сочинение графа В.А. Соллогуба

В.Г. Белинский Пишет: "Изредка явится в толстом журнале хорошая оригинальная повесть, хорошее стихотворение; потом автор издаст отдельною книгою свои повести пли свои стихотворения, в продолжение нескольких лет помещавшиеся в журналах; далее - новые издания этих повестей и стихотворений или новые издания прежних писателей: вот в чем заключается все движение изящной русской литературы нашего времени. За исключением этого, все мертво и пусто; даже посредственность и бездарность, столь деятельные прежде, теперь действуют лениво и робко. Впрочем, в этом есть своя хорошая сторона: лучше немного истинно хорошего, нежели много посредственного и дурного. Мы не раз уже говорили, что бедность современной русской литературы гораздо значительнее и плодотворнее, нежели прежнее ее богатство, потому что причина этой бедности, между прочим, заключается и в том, что публика сделалась взыскательнее и разборчивее, а для авторства сделался необходимым талант. Таланты же не сеются, а сами родятся. Прежде быть талантом ничего не стоило, и новость принималась за одно с достоинством. Действительно, нового было тогда очень много сравнительно с нашим временем; но ценность этого "нового", которое теперь так устарело, уже определяется совсем по другим основаниям. "Северные цветы" считались в свое время лучшим русским альманахом; появление этой крохотной книжки в продолжение семи лет было годовым праздником в литературе, к которому все приготовлялись заранее и журнальными и словесными толками. И что же было в этом альманахе? В отделе прозы совершенное ничтожество - статьи г. Ореста Сомова, аллегории г. Ф. Глинки и тому подобные невинные литературные опыты; а сколько балласта в отделе стихов! Хорошего только и было, что стихотворения Пушкина, Жуковского да несколько стихотворений Баратынского: почти все остальное дышало такою посредственностью, таким ничтожеством, что не можешь довольно надивиться бестребовательности тогдашней публики. А между тем сколько было и других альманахов, которые пользовались тогда значительным успехом и которые были еще хуже "Северных цветов"! Какого шума наделали своим появлением повести Марлинского, которые теперь наводят зевоту даже на бывших поклонников этого фосфорического краснослова!.."

Текст рецензии В.Г. Белинского "На сон грядущий. Отрывки из вседневной жизни. Том I. Сочинение графа В.А. Соллогуба"

25.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

П.В. Анненков. Русская современная история в романе И.С. Тургенева "Дым"

Анненков Павел Васильевич (1813–1887), русский литературный критик, мемуарист, эстетик.

П.В. Анненков пишет: "И.С. Тургенев не изменил своему литературному призванию и в новом произведении, о котором собираемся говорить. Как прежде в "Рудине", "Дворянском гнезде", "Отцах и детях", так и ныне он выводит перед нами явления и характеры из современной русской жизни, важные не по одному своему психическому или поэтическому значению, но вместе и потому, что они помогают распознать место, где в данную минуту обретается наше общество, и мысль, которою оно занято перед наметкой последующего своего шага. Самая участь нового романа в публике, вероятно, будет походить на участь многих старых произведений Тургенева: понятый одними, как выражение личных антипатий автора к известным людям и партиям, приветствуемый другими, как горькое разоблачение домашних наших язв, - новый роман, по всем вероятиям, скоро перейдет в общественное сознание, как художническая картина, не искавшая ни указать на кого-либо, ни кого-либо оскорблять, еще менее исцелять болезненные организмы, существующие в обществе, а только исполнившие настоящую свою задачу: олицетворить в искусстве известное историческое мгновение, переживаемое обществом. Покуда состоится, однако ж, такой приговор (а он состоялся же по другим произведениям Тургенева, возбуждавшим, в свое время, немалые прения), новый роман нашего автора, конечно, не будет иметь недостатка в укоризнах, упреках и осуждении. Можно уже предвидеть, по некоторым начаткам, самые вины, которые укажутся автору гласно и путем приватного дознания: роман, скажут, наговорил много лишнего на тайные стремления и пожелания некоторых литературных партий наших; роман утаил весьма существенные стороны общего нашего развития; роман не представил нам светлого лица, ни отрадного явления, которые вознаграждали бы нас за муку созерцания его мрачной картины, и, наконец, точка зрения романа противна и недостойна знаменитого писателя, который по милости ее утерял всякую патриотическую стыдливость в своих изображениях. Главные пункты великого процесса, ожидающего, по всем вероятиям, нашего автора, уже помечены и теперь с должной ясностью, но как бы они искусно и тщательно ни были разработаны впоследствии публичными и приватными обвинителями, все-таки останется еще весьма трудный вопрос, грозящий уничтожением всей аргументации преследователей. Им придется отвечать именно на вопрос - слышится ли в романе биение той жизни, которою мы окружены, переливаются ли в нем те самые краски, которые по одиночке поражали на каждом шагу нам собственный глаз, но которых мы собрать в картину никак не могли, не будучи художниками. Нам сдается, что не всякий, даже заклятый противник романа, решится, в виду его, отвечать на вопрос отрицательно; но чего не бывает на свете? Может найтись толпа, готовая и на этот смелый шаг, особенно, если она будет состоять из людей, не получивших литературного образования, с одной стороны, и из таких, с другой, которые судят о достоинстве произведения по глубине "всемирной скорби" - Weltschmerz - встречаемой у действующих лиц с самого появления их на свет, и по жгучести "всемирной иронии" - Weltironie - на какую они способны. Ничего не будет удивительного, если отрицание подобного рода прошумит и в каком-нибудь уголке журнального мира; но для нас, по крайней мере, не подлежит никакому сомнению, что произведение Тургенева, еще до окончания любопытного процесса, превратится для большинства читающей и образованной публики, как именно это и случилось с романом "Отцы и дети" - в исторический документ, свидетельствующий о современной нам эпохе столько же, сколько и всякие другие, официальные и неофициальные документы, нам доселе известные..."

Полный текст статьи П.В. Анненкова "Русская современная история в романе И.С. Тургенева "Дым" "

П.В. Анненков. Наше общество в "Дворянском гнезде" Тургенева

П.В. Анненков пишет: "Трудно сказать, начиная разбор нового произведения г. Тургенева, что более заслуживает внимания: само ли оно со всеми своими достоинствами, или необычайный успех, который встретил его во всех слоях нашего общества. Во всяком случае, стоит серьезно подумать о причинах того единственного сочувствия и одобрения, того восторга и увлечения, которые вызваны были появлением "Дворянского гнезда". На новом романе автора сошлись люди противоположных партий в одном общем приговоре; представители разнородных систем и воззрений подали друг другу руку и выразили одно и то же мнение. Роман был сигналом повсеместного примирения и образовал род какого-то литературного treve de Dieu, где каждый позабыл на время свои любимые мнения, чтобы вместе с другими спокойно насладиться произведением и присоединить голос свой к общей и единодушной похвале. Конечно, тут можно видеть торжество поэзии и художнического таланта, самовластно подчиняющих себе разнороднейшие оттенки общественной мысли, но с некоторою основательностию тут можно предполагать также, что не каждая из рукоплещущих сторон одинаково понимает внутреннее значение произведения, и не каждая в приговоре своем подразумевает именно то, что другие..."

Полный текст статьи П.В. Анненкова "Наше общество в "Дворянском гнезде" Тургенева""

П.В. Анненков. Литературный тип слабого человека. По поводу тургеневской "Аси"

П.В. Анненков пишет: "Мне случилось весьма поздно прочесть замечательную статью г. Чернышевского в № 18 "Атенея" "Русский человек на rendez-vous"; но мысли, возбуждаемые ею, кажется, могут быть еще современны и спустя несколько месяцев после ее выхода в свет. Вероятно, редкий из наших читателей пропустил без внимания статью, в которой так очевидно показана связь литературных типов с живыми людьми и характерами эпохи и в которой слабость, бесхарактерность любовника, представленного нам автором "Аси", так искусно и ярко объяснены сомнительным нравственным состоянием этого лица и того класса, к которому оно принадлежит. Этот любовник или "Ромео", как его называет г. Чернышевский, оказался несостоятельным и ничтожным человеком тотчас, как только был поставлен лицом к лицу с истинной страстью, как только пришло время заменить размышление чем-нибудь похожим на поступок, словом, как только приведен он был неожиданно к делу. Дело застает этого бедного человека, точно одну из неразумных женщин притчи, с погашенным светильником ума и воли. Мы считаем самой блестящей стороною критики г. Чернышевского развитие той мысли, что, по законам неопровержимой аналогии, люди, подобные нашему Ромео, покажут одинаковое отсутствие энергии и способности действовать всюду, куда бы они ни были призваны, и убегут со всякого честного поля труда, какое представит им неожиданное сочетание обстоятельств или счастливый случай. При предполагаемом большинстве людей этого рода, общий вывод, конечно, не имеет в себе ничего очень утешительного..."

Полный текст статьи П.В. Анненкова "Литературный тип слабого человека. По поводу тургеневской "Аси""

В.Я. Брюсов. Папство

Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.

В.Я. Брюсов пишет: ""Взгляните на королей на смертном одре. Чтобы избежать ада, сбросить оковы грехов в день суда, они молят священников о помощи. А какой, не говорю священник, но мирянин обратится к королю, чтобы спасти свою душу?.. Духовенство, которое служит посредником между Божеством и впавшим в грех миром и в руках которого таинства, возрождающие мир, должно стоять на земле выше всего. Самая попытка царей, князей, людей светских отказаться от опеки Церкви внушена им диаволом, стоящим во главе всего государственного строя".

Так писал, в XI веке, папа Григорий VII, знаменитый соперник германо-римского императора Генриха IV. Обе спорящие стороны стояли как бы в разных мирах. Императоры были в самой сутолоке жизни, там, где "делалась история", где решались судьбы народов. Церковь смотрела на эту земную юдоль с своей внеземной высоты. Для неё государственные события и мелкие семейные заботы любого частного человека были равны. Всё это было то, о чём сказано: "довлеет дневи злоба его". Церковь не хотела знать судьбы народов и государств, она знала только судьбу отдельных человеческих душ. Генрих IV, в жизни, был глава священной римской империи, средоточие тысячей воль, вершитель дел пол-Европы. Но перед Церковью был только Henricus rex Henrici filius (Король Генрих сын Генриха (лат.)), заблудившийся сын, которого надо было спасти от козней диавола. Как бы ни выделялись среди людей красавцы, богачи, короли, гении, пред лицом Бога равны все. Различия людей - местные, земные; их равноценность - премирная, мистическая. Нищие духом и нищие властью, как мудрецы и владыки, имеют свою надежду на вечное блаженство. История спрашивает: велик ты или ничтожен? Духовник: в чём ты грешен? Полюсы истории - застой и прогресс; полюсы церкви - грех и святость. Императоры были представителями истории; папы - церкви..."

В.Я. Брюсов. Папство

В.Я. Брюсов. Современные соображения

В.Я. Брюсов пишет: "У искусства есть своя область - тайны человеческого духа, и здесь оно не может оказаться "чуждым жизни", потому что вся наша жизнь не что иное, как ряд наших душевных переживаний. Искусство изучает составные элементы жизни, как химия составные элементы вещества. В природе почти не встречаются в чистом виде ни кислород, ни фосфор, ни хром: их искусственно выделяют из различных соединений, чтобы тем полнее, тем точнее исследовать. Так современное искусство стремится изучать, в своей творческой мастерской, человеческие страсти в их чистом виде. И говорить, что его создания не жизненны, так же близоруко, как утверждать, что радий не действительность, потому что его добывают в лабораториях.

Конечно, события дня - современность, но и вопросы Любви, Смерти, Цели Жизни, Добра и Зла тоже современность, для наших дней, как для времен Орфея. Каждая эпоха даёт на эти вопросы свой ответ, с точки зрения своей науки и своей философии, и перед каждым мыслящим человеком эти вопросы встают опять, вечно жизненными, вечно новыми. Неужели во дни революций надо пренебречь как несвоевременной загадкой добра и зла? Может ли выйти из моды любовь и устареть смерть? Если поэзия нужна когда-либо, если она не игрушка праздности, - она нужна во все дни, столь же во дни "бед", как и "торжеств" народных..."

Полный текст статьи В.Я. Брюсова "Современные соображения"

В.Я. Брюсов. В эту минуту истории

В.Я. Брюсов пишет: "Не случайно зарёй XIX века был романтизм - учение о самостоятельном значении каждой народности. Национальное объединение стало руководящей политической идеей закончившегося столетия. Народы наперерыв добивались политической свободы и обособленности, и согласие с духом века давало силу самым неподготовленным политикам. Освободилась Греция, отделилась Бельгия, осуществилась единая Италия и единая Германия (что казалось немыслимым теоретикам близкого прошлого), восстали из четырёхвекового небытия южно-славянские государства. Мы все до сих пор немного пьяны этой романтической поэзией национального героизма. Всё согласное с ним нам представляется прекрасным и справедливым, всё несогласное - отступлением от нормы. С этой точки зрения мы смотрим на карту западных пределов Европы как на вполне законченную, так как Испания, Португалия, Франция, Италия и Англия замкнулись в границы своего языка и народа. Между тем каждое столетие перемежевывало их земли, и думать, что этого уже не случится в будущем, - обычное ослепление современностью. Теперешний строй европейских держав длится всего 90 лет; тогда как политические деления, независимые от племенных, существовали целые тысячелетия (Римская империя, феодализм)..."

Полный текст статьи В.Я. Брюсова "В эту минуту истории"

24.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Н.Ф. Каптерев. Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях

Николай Федорович Каптерев (1847 - 1917) церковный историк и общественный деятель, член-корреспондент Российской Академии Наук, профессор.

Окончил курс в Московской духовной академии, в которой занимал кафедру всеобщей истории. Член государственной думы IV созыва, прогрессист. С 1872 трудился на кафедре древней гражданской истории в МДА.

В 1874 удостоен степени магистра богословия за работу «Светские архиерейские чиновники в древней Руси» (М., 1874). 1894-1902 - городской староста Сергиева Посада.

В 1897 защитил докторскую диссертацию «Сношения иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669-1707)» на звание доктора церковной истории.

Впоследствии - член-корреспондент Императорской академии наук. В 1904 г. вышел в отставку.

В 1912-1917 гг. Член государственной думы IV созыва.

Н.Ф. Каптерев. Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях

22.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Записки генерала А.П. Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года

Ермолов Алексей Петрович (1777 - 1861) русский военачальник и государственный деятель, участник многих крупных войн, которые Российская империя вела с 1790-х по 1820-е. Генерал от инфантерии (1818). Генерал от артиллерии (1837). Герой Кавказской войны.

А.П. Ермолов пишет: "Настал 1812 год, памятный каждому русскому, тяжкий потерями, знаменитый блистательною славою в роды родов!

В начале марта месяца гвардия выступила из С.-Петербурга. Чрез несколько дней получил я повеление быть командующим гвардейскою пехотного дивизиею. Назначение, которому могли завидовать и люди самого знатного происхождения и несравненно старшие в чине. Долго не решаюсь я верить чудесному обороту положения моего. К чему однако же не приучает счастие? Я начинал даже верить, что я того достоин, хотя, впрочем, весьма многим позволяю я с тем не согласоваться. Скорое возвышение мало известного человека непременно порождает зависть, но самолюбие умеет истолковать ее выгодным для себя образом, и то же почти сделал я, не без оскорбления, однако же, справедливости..."

Полный текст Записок генерала А.П. Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года

19.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Н.Ф. Федоров. Супраморализм, или всеобщий синтез (т.е. всеобщее объединение)

Фёдоров Николай Фёдорович (1829 - 1903) русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, деятель библиотековедения, педагог-новатор. Один из основоположников русского космизма.

Н.Ф. Федоров пишет: "Синтез двух разумов (теоретического и практического) и трех предметов знания и дела (Бог, человек и природа, из которых человек является орудием божественного разума и сам становится разумом вселенной), а вместе и синтез науки и искусства в религии, отождествляемой с Пасхою как великим праздником и великим делом.

Супраморализм - это долг к отцам-предкам, воскрешение, как самая высшая и безусловно всеобщая нравственность, нравственность естественная для разумных и чувствующих существ, от исполнения которой, т.е. долга воскрешения, зависит судьба человеческого рода. Называя долг к отцам-предкам, долг воскрешения, супраморализмом, мы говорим языком тех, к которым обращаемся, чтобы быть ими понятыми, для которых слова "долг к отцам-предкам", "воскрешение" совершенно непонятны, так как все они, можно сказать, иностранцы и ницшеанцы; это те, которые, удаляясь от могил отцов, не только не взяли щепотки праха их (как то делают переселенцы, чтущие своих отцов, не забывшие долга к предкам), но и отрясли даже прах отцов от ног своих, как это, можно сказать, сделал известный Рише, назвав предков отвратительными - "эти отвратительные предки", чем и выразил мнение и чувства большинства своих современников-интеллигентов..."

Н.Ф. Федоров. Супраморализм, или всеобщий синтез (т.е. всеобщее объединение)

18.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

А.С. Пушкин. Две рецензии на произведение Н.В. Гоголя "Вечера близ Диканьки"

Пушкин Александр Сергеевич (1799 - 1837) русский поэт, драматург и прозаик. Член Российской академии (1833).

22 февраля 1831 г. П.А. Плетнев обратил внимание Пушкина на появление в русской литературе нового писателя. Через три месяца, 20 мая 1831 года, на вечере у Плетнева состоялось знакомство Гоголя с Пушкиным. Осуществилась, наконец, заветная мечта молодого писателя, в литературной судьбе которого Пушкин сыграл огромную роль. Между Пушкиным и Гоголем устанавливаются дружеские отношения, они посещают друг друга, переписываются. Пушкин с живейшим интересом следил за творческими успехами Гоголя.

А.С. Пушкин пишет: "Сейчас прочел "Вечера близ Диканьки". Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная" без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился. Мне сказывали, что когда издатель вошел в типографию, где печатались "Вечера", то наборщики начали прыскать и фыркать, зажимая рот рукою. Фактор объяснил их веселость, признавшись ему, что наборщики помирали со смеху, набирая его книгу... "

Полный текст двух рецензий А.С. Пушкина на произведение Н.В. Гоголя "Вечера близ Диканьки"

М.Н. Лонгинов. Воспоминание о Гоголе

Лонгинов, Михаил Николаевич (1823 - 1875) - известный русский литератор, писатель, поэт, мемуарист, библиограф, историк литературы и одновременно видный государственный деятель, крупный чиновник, губернатор Орловской губернии (в 1867—1871 годах) и, наконец, главный цензор России, начальник главного управления по делам печати Министерства внутренних дел (с 1871 года — и до дня своей смерти).

В 1843 году окончил юридический факультет Петербургского университета. Был секретарем Общества любителей словесности при Московском университете. С 1867 — орловский губернатор. С 1871 до конца жизни — начальник Главного управления по делам печати. Космополитически настроенный в молодости, Лонгинов впоследствии перешел на патриотические позиции; при нем были введены суровые цензурные правила для печати, ограничивавшие возможность западнической и космополитической пропаганды (1872).

После четырёх лет пребывания на посту Главного цензора 23 января (4) февраля 1875 года Михаил Николаевич Лонгинов скончался, едва перешагнув возраст 51 года.

Будучи хорошо знакомым с целым рядом русских литераторов первой величины, Михаил Лонгинов не преминул оставить о них свои воспоминания, написанные весьма живым и острым языком. Первым такого рода произведением оказалась его статья, опубликованная в 1854 году в том же «Современнике» под названием «Воспоминание о Гоголе», написанное спустя два года после его смерти. Отец Михаила в 1831 году нанял для него и двоих его старших братьев домашнего учителя словесности. Этим учителем оказался Николай Гоголь, рекомендованный Лонгинову-старшему Жуковским и Плетнёвым. Яркие воспоминания, лишённые всякой сентиментальности, выспренности или детской примитивности разительно отличаются от большинства произведений подобного жанра и захватывают с самых первых строк.

М.Н. Лонгинов. "Воспоминание о Гоголе"

Г.П. Данилевский. Знакомство с Гоголем

Григорий Петрович Данилевский (псевд. А. Скавронский) (1829 - 1890) русский и украинский писатель и публицист.

Родился в селе Даниловка Харьковской губернии в семье богатого украинского помещика. В возрасте двенадцати лет был принят в Московский дворянский институт, гуманитарное направление которого способствовало развитию литературных способностей будущего писателя. В 1846 окончил институт и поступил в Петербургский университет на камеральное отделение юридического факультета, изучал экономические и естественные науки, не оставляя литературных занятий.

В 1856 году он был одним из писателей, посланных великим князем Константином Николаевичем для изучения различных окраин России. В 1857 женится на Ю.Замятиной, дочери местного помещика. Работая выборным от дворян (в период подготовки реформы) в Комитете по улучшению быта крестьян, получает богатый материал о жизни крепостных и их взаимоотношениях с помещиками. Появляется его рассказ "Сорокопановка"(1859), очерк "Пенсильванцы и каролинцы" (1860).

В 1862 и 1863 в журнале "Время" были опубликованы романы Данилевского "Беглые в Новороссии" и "Воля" ("Беглые воротились"), принесшие ему широкую литературную известность. В 1869 Данилевский возвращается в Петербург, становится членом Совета по делам печати и редактором официальной газеты "Правительственный вестник". Дослужился до чина тайного советника. С конца 1870-х целиком переходит к темам русской истории. В 1888 - 89 пишет роман "Черный год" ("Пугачевщина"). Наиболее известны его исторические романы: "Мирович" (1879), "Княжна Тараканова" (1883), "Сожженная Москва" (1886).

Умер Данилевский 6 декабря (18 н.с.) 1890 в Петербурге. Похоронен в селе Пришиб Харьковской губернии.

Г. П. Данилевский. "Знакомство с Гоголем"

Н.Н. Златовратский. Из воспоминаний о Н.А. Добролюбове

Николай Николаевич Златовратский (1845 - 1911) - русский писатель-народник, мемуарист.

Н.Н. Златовратский пишет: "В биографиях Н.А. Добролюбова (гг. Скабичевского и Филиппова), а также в "Материалах" для его биографии (переписка Добролюбова) упоминается имя А.П. Златовратского, моего родного дяди, который был довольно близким товарищем покойного Николая Александровича как в Педагогическом институте, так и после, до смерти его.

По окончании курса в институте дядя поступил учителем словесности в рязанскую гимназию, а затем года через три или четыре перевелся в ставропольскую гимназию, где скоро и скончался от скоротечной чахотки.

В это время, в 64 году, я кончал гимназический курс и особенно увлекался чтением критических статей Добролюбова, которые в то время вышли уже отдельным изданием. Этот особенный интерес к нему поддерживался во мне в то время, помимо всего прочего, тем, что я хорошо знал о приятельских отношениях между дядей и Добролюбовым. Последнего я даже лично видел в нашем доме, когда он в 61-м году, возвращаясь с родины из Нижнего в Петербург, заехал в конце летних каникул к нам для свидания с гостившим у нас дядей. В это время отцом моим, совместно с близким интеллигентским кружком, предполагалось издание первой независимой в нашем городе газеты "Владимирский вестник", в котором обещал принять участие и Добролюбов. Но этому не суждено было осуществиться; в конце октября этого года Николай Александрович умер, а вслед за ним, года через два, умер и мой дядя. Когда я уже кончал курс в гимназии, мне передавал отец, что Чернышевский, собирая материалы для биографии Добролюбова, обращался к дяде с просьбой прислать ему как свою переписку с Добролюбовым, так и воспоминания об их совместной институтской жизни..."

Полный текст очерка Н.Н. Златовратского "Из воспоминаний о Н.А. Добролюбове"

18.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

А.В. Амфитеатров. Русские материалисты

Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург.

А.В. Амфитеатров пишет: "В статье своей "Кое-что о вере" я выразил сомнение, точно ли мы, русские интеллигенты, так прочны в материалистическом мировоззрении, как кажемся и в особенности хотим казаться. Не знаю, как следующие поколения, но проверяю памятью старших себя, шестидесятников, семидесятников и своих ровесников, восьмидесятников, начиная... с себя самого. И прихожу к убеждению, что цельного, безупречно беспримесного материалиста не встречал я между русскими, хотя бы и на вершинах интеллекта и эрудиции. Всех нас хоть немножко да ушибла в детстве мистическая мамка, и рано или поздно ушиб сказывался самыми неожиданными проявлениями помимо нашего произвола. Говорю, конечно, об интеллигентах-великоруссах, славо-чудской расы, наиболее роковой в смысле этой наследственности.

Я хорошо знал Г.В. Плеханова. Можно ли вообразить себе позитивиста более цельного, последовательного, искреннего? А когда я впервые пришел к нему в Женеве, то с изумлением увидал, что стены его рабочего кабинета обвешаны фотографиями всевозможных мадонн и знаменитых картин религиозного содержания. Скажут: потому что Плеханов любил и хорошо понимал искусство. Несомненно, что потому. Да ведь в искусстве есть много чего и помимо мадонн. Если Георгий Валентинович из безграничной возможности художественных пристрастий выбрал именно это, значит, был у него вкус именно к религиозной живописи, жил в нем интерес именно к религиозной экспрессии существа человеческого. А такой интерес и вкус (в особенности вкус) и суть результаты и признаки той подсознательной мистической подкладки духа, о которой я говорю, что нет русского, от нее вполне освободившегося..."

Полный текст статьи А.В. Амфитеатрова "Русские материалисты"

А.В. Амфитеатров. Борьба с немецким богатырем

А.В. Амфитеатров пишет: "Когда грянула война, я напечатал в итальянских газетах небольшую прокламацию к русским эмигрантам-революционерам, указывая, что, ввиду народного характера войны (такой она обещала иметь, по общей в России антипатии к немцам, да и имела, пока не была компрометирована неудачами на фронте и безобразиями в тылу), революция должна принять в ней патриотическое участие. А потому надлежит, во-первых, заключить на срок войны перемирие с правительством, во-вторых, выделить из своих рядов волонтариат для участия в борьбе с напором центральных держав. Русская армия для волонтеров из революционной эмиграции была закрыта наглухо, но французская ими охотно воспользовалась.

Мне лично прокламация моя принесла анафему и приговор отчуждения от итальянских социалистов-пацифистов группы "Аванти", с которыми я раньше был близок, и, того хуже, от русских циммервальдистов. Напротив, это время моего сближения с Г.В. Плехановым, с своей точки зрения также отстаивавшим войну до победного конца. Он несколько раз был у меня в Леванто, я был у него в Сан-Ремо.

Прокламация увлекла нескольких эмигрантов в волонтерство. Первым из них пошел столь известный впоследствии Зиновий Пешков, приемный и крестный сын М. Горького, к совершенному неудовольствию своего названого родителя. Когда Зиновий, потеряв в битве при Каранси правую руку, известил о том М. Горького, этот в морозном тоне ответил, что, "не будучи военным, не умеет ценить военных подвигов"..."

Полный текст статьи А.В. Амфитеатрова "Борьба с немецким богатырем"

А.В. Амфитеатров. Дорошевич

А.В. Амфитеатров пишет: "Жизнь Власа Дорошевича очень четко и определенно делится на пять периодов: московский подготовительный (мелкое репортерство и работа в юмористических журналах), московский фельетонно-хроникерский ("За день" в "Новостях дня" и "Московском листке"), одесский ("Одесский листок" и путешествие на Сахалин), петербургский (моя "Россия") и - самый важный и длительный - третий московский (создание "Русского слова"). За исключением последнего периода, когда судьба развела нас по разным дорогам (не нарушив, однако, нашей старой дружбы), мы с Дорошевичем были так тесно близки, что мне трудно писать о нем одном иначе, как анекдотически: иначе пойдет автобиография. Анекдотов же о нем достаточно включил я и в "Девятидесятников", и в "Закат старого века", и в "Дрогнувшую ночь", и в "Лиляшу", и в "Вчерашних предков", где Влас проходит иногда под собственным именем портрета, иногда в составе сборного типа журналиста Сагайдачного.

Я очень любил Власа. Полагаю, что и он меня не меньше - по крайней мере, в годы совместной работы, как в "России", или хотя бы параллельной, как в его московских периодах. В создании им "Русского слова" я не принимал участия. Но вовсе не потому, будто, как не раз меня пытались уверить, он не хотел впустить меня в газету, опасаясь моего "непомерного" (как любил он выражаться) темперамента и своевольства, которыми я, дескать, "погубил" так блистательно преуспевавшую "Россию". Нет, помогать ему в строительстве "Русского слова" я не мог просто потому, что был в это время сперва ссыльным в Сибири и Вологде, а затем эмигрантом в Париже. А что сношения наши и в этом сроке не прекращались и продолжали быть наисердечнейшими - лучшее доказательство, что все мои "Сибирские этюды" были напечатаны в "Русском слове" Дорошевича и в "С.-Петербургских ведомостях" кн. Эспера Ухтомского: единственных двух редакторов, не убоявшихся помещать статьи литератора, которому "запрещено писать"..."

Полный текст очерка А.В. Амфитеатрова "Дорошевич"

16.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

В.В. Розанов. Среди обманутых и обманувшихся

Василий Васильевич Розанов (1856 - 1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.

Полный текст статьи В.В. Розанова "Среди обманутых и обманувшихся"

И.С. Аксаков. Доктрина и органическая жизнь

Иван Сергеевич Аксаков (1823 - 1886), русский публицист, поэт и общественный деятель.

И.С. Аксаков пишет: "Что бы ни говорили о современном состоянии нашего общества, сколько бы сходства ни представляло оно с гниением разлагающегося трупа, но при всем том, везде и отовсюду чутко чувствуется и слышно слышится животворное веяние свежего вольного воздуха. Новая жизненная сила отовсюду подступает и обдает нас своими волнами. Да, повеяло, потянуло новым, еще не передышанным воздухом! Но по закону, общему для мира физического и для мира нравственного, движение свежей воздушной струи ускоряет самое разложение, а потому и понятно, что в то же время сильнее распространяется зловоние газов и атмосфера наполняется вредными, удушливыми миазмами. Действительно, нравственная среда нашего общества исполнена заразительных и мертвящих испарений, но против них нет другого целения, как преизбыток того же воздуха, усилившего и ускорившего тление. Он очистит, он разредит нашу душную атмосферу, он оживит и обновит нашу смрадную и спертую храмину... Настежь же двери и окна, пусть без помех и затворов льется он к нам свободно вольными, свежими, целебными струями!.."

Полный текст статьи И.С. Аксакова "Доктрина и органическая жизнь"

И.С. Аксаков. О служебной деятельности в России (письмо к чиновнику)

Происходит ли это от глубоко внедрившегося в меня скептицизма или оттого, что я плохой теоретик и, подобно всякому близорукому, слишком близко уставляю глаза свои в современную жизнь; как бы то ни было, но в душе моей возникает целый рой сомнений, недоумений и вопросов, которые мне хочется высказать Вам, как чиновнику "Quel est le cote pratique de la question?" - спросила недавно, говоря о нашем направлении, одна петербургская графиня одну нам знакомую даму. Дама поспешила выйти из затруднительного положения, указав ей на эмансипацию крестьян, и графиня удовлетворилась. Но ведь только графиня; для всех прочих же вопрос остается нерешенным. Люди, не смеющие явно отказать этому направлению в сочувствии, прикрываются щитом практичности и встревоженные сначала: "О да, еще мы беспечно можем жить прежним образом жизни, начала прекрасны, да не-удобоприменимы, по крайней мере теперь, разве при внуках?" - А ближние их внуки уже теперь все старше меня! Все пропитывается тем же гнилым воздухом, от зловредного действия которого не избавиться потом никаким искусственным лечением..."

Полный текст статьи И.С. Аксакова "О служебной деятельности в России (письмо к чиновнику)"

16.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

В.В. Розанов. Пушкин и Лермонтов

Василий Васильевич Розанов (1856 - 1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.

В.В. Розанов пишет: "Пушкин есть поэт мирового "лада" - ладности, гармонии, согласия и счастья. Это закономернейший из всех закономерных поэтов и мыслителей и, можно сказать, глава мирового охранения. Разумеется - в переносном и обширном смысле, в символическом и философском смысле. На вопрос, как мир держится и чем держится - можно издать десять томиков его стихов и прозы. На другой, более колючий и мучительный вопрос - "да стоит ли миру держаться" - можно кивнуть в сторону этих же десяти томиков и ответить: " Тут вы все найдете, тут все разрешено и обосновано..."

Просто - царь неразрушимого царства. "С Пушкиным - хорошо жить". "С Пушкиным - лафа", как говорят ремесленники. Мы все ведь ремесленники мирового уклада - и служим именно пушкинскому началу, как какому-то своему доброму и вечному барину..."

Полный текст статьи В.В. Розанова "Пушкин и Лермонтов"

В.В. Розанов. Домик Пушкина в Москве

В.В. Розанов пишет: "Мне как-то пришлось описать домик во Франкфурте-на-Майне, где родился Гете. Вскоре я получил из Москвы письмо, где сообщается о домике в Первопрестольной, где родился Пушкин. Письмо так кратко, выразительно и обстоятельно, что позволю себе привести его, - тем более что оно писано студентом, и притом техником. Так как интереса теперешних студентов к Пушкину никто не предполагает, то письмо прочтется с двояким и удвоенным любопытством. "Недавно я прочел вашу статью о домике Гете. И мне сейчас же пришло сравнение: состояние этого домика, так оберегаемого немцами, - с тем домом, где родился наш русский Гете, Пушкин. Мне, как студенту Московского Технического училища, каждый день приходится видеть этот дом. Он стоит на Немецкой улице (в Лефортовской части? - В. Р.). И вот чуть ли не в той самой комнате, где появился на свет будущий поэт, гордость нашей родины, там помещается мастерская сапожника. Что это, издевательство или какое-то преступное отношение перед памятью дорогого для России человека? Ведь там (не где-либо, а именно там, т.е. вот в этой комнате, где родился Пушкин) надо устроить музей или что-либо, посвященное его памяти; и во всяком случае сделать так, чтобы эта комната не сдавалась внаем... Что же смотрит Академия, Пушкинский лицей и друг.? Следовало бы обратить на это внимание в печати, сопоставив отношение нас, русских, - к своему писателю и хотя бы немцев - к Гете"..."

Полный текст очерка В.В. Розанова "Домик Пушкина в Москве"

В.В. Розанов. Ибсен и Пушкин - "Анджело" и "Бранд"

В.В. Розанов пишет: "Вероятно, Ибсену была известна заметка, приведенная Грегоровиусом в "Истории города Рима", что когда Григорий Гильдебрандт еще был монахом и проводил свои реформы, то пятившееся перед ним духовенство, довольно слабое и довольно грешное, говорило: "Это какой-то святой сатана". С одной стороны, Григорий так был предан Богу, что не мог служить мессы, не заплакав в некоторых местах ее. А с другой стороны... он был так беспощаден к человеческим слабостям, вообще к человеку, даже к тому, что нормально в человеке, но только слишком обыкновенно, - как вот и этот протестантский "Бранд".

С другой стороны, Ибсен, наверное, не знал нашего Пушкина и его бессмертного "Анджело". Вы помните доброго старого лука (герцога), который, желая поправить нравы и распущенность в своем народе, временно оставил свое герцогство и передал бразды правления суровому Анджело. Идеалист Анджел о, - идеалист закона, государства и также "добродетелей", - споткнулся о скромную, стыдливую девушку, которая пришла его умолять о прощении своего брата-повесы, который "произвел общественный беспорядок", сделав беременною одну горожанку... Но не буду пересказывать: пусть читатель прочтет "Анджело" и с запасом впечатлений от него, непременно с этим запасом, перечтет или идет смотреть пьесу Ибсена..."

Полный текст статьи В.В. Розанова "Анджело" и "Бранд"

12-15.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

В.Ф. Ходасевич. О смерти Поплавского

Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) поэт, прозаик, литературовед.

В.Ф. Ходасевич пишет: "Смерть Бориса Поплавского - не просто утрата молодого, еще не осуществившего всех своих возможностей, но, бесспорно, одаренного поэта. К несчастью, это событие горестно и повелительно заставляет еще раз вернуться к темам, которых уже приходилось касаться на этих страницах.

Борис Поплавский умер случайно: от слишком большой дозы недоброкачественного наркотического вещества. Доза могла быть меньше, вещество могло быть лучше - Поплавский остался бы жив. Таково общее мнение. От некоторых друзей покойного, хорошо осведомленных в его жизни и настроениях, я слышал, что, может быть, дело было и не совсем так, что Поплавский умер по своей воле. Возможно и то, что чужое отчаяние нашло в нем слишком глубокий отклик и он дал себя увести из жизни. Допустим, однако, что самоубийства действительно не было, что во всем виновата роковая случайность. И все-таки, если заглянуть хоть немного глубже, становится ясна ужасная внутренняя неслучайность этого несчастья, как будто случайного. Быть может, случайно даже то, что оно произошло именно в такой-то день и час, именно с Поплавским, из-за проклятого героина. Но совсем не случайно то, что оно вообще произошло в молодой литературной среде, в среде эмигрантского Монпарнаса. Чего-то в этом роде, какой-то вообще катастрофы, не только можно, но и нужно было ждать. Те, кто, быть может, помнят некоторые мои статьи (например - "Подвиг", "Литература в изгнании", "Жалость и "жалость""), благоволят припомнить и то, что на возможность катастроф я не раз намекал, порою довольно прозрачно. Не говорил прямо единственно потому, что боялся кого-нибудь на что-нибудь подтолкнуть..."

Текст статьи В.Ф. Ходасевича "О смерти Поплавского"

В.Ф. Ходасевич. Перед концом (О статье М.А. Алданова "О положении эмигрантской литературы")

В.Ф. Ходасевич пишет: "Статья М.А. Алданова "О положении эмигрантской литературы" (в последней, 61-й книжке "Современных записок") заставляет вернуться к теме, которой не раз я касался на этих страницах, но о которой вообще говорить не любят, - кажется, именно потому, что она слишком важна, а главное - не допускает излюбленной отговорки нашей: "мы тут бессильны". О будущей мировой войне любим мы говорить часами - всласть. Нам доставляет даже сугубое наслаждение - пророчить неминуемую и близкую всеобщую катастрофу, потому что после таких пророчеств очень красиво выходит - пожать плечами, сказать, что "мы тут бессильны" и идти спать с видом скованных Прометеев. Вопрос же, о котором идет речь, - наш, только наш, только от нас ожидающий разрешения - или не разрешения. Неприятный вопрос.

Говоря о бедственном (я бы его назвал ужасающим, предсмертным) положении нашей литературы, Алданов видит главную причину ее несчастья в обстоятельствах материальных: "Она прежде всего и больше всего страдает от бедности - не в каком-либо фигуральном, духовном смысле слова, а в житейском, самом обыкновенном и очень страшном"..."

Статья В.Ф. Ходасевича "Перед концом"

Н.Ф. Федоров. О Лермонтове

Фёдоров Николай Фёдорович (1829 - 1903) русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, деятель библиотековедения, педагог-новатор. Один из основоположников русского космизма.

Н.Ф. Федоров пишет: "Человек, который так глубоко сознавал одиночество, не мог верить в еврейского одинокого Бога.

Он ищет не смысла жизни... он ждет вестника избавления, который откроет жизни назначенье, цель упований и страстей.

Скучно (потому что дела нет) и грустно от одиночества, следовательно, нужно дело, но дело не одиночное, а совокупное.

Скука, грусть и тоска. Скука от бездействия, грусть от одиночества (от розни), тоска - чувство смертности..."

Полный текст заметки Н.Ф. Федорова "О Лермонтове"

Н.Ф. Федоров. Проективное определение литературы. О "Мертвых душах"

Н.Ф. Федоров пишет: "С "Мертвыми душами" русская литература начинает делаться самостоятельною, т.е. Россия начинает узнавать дорогу, путь, по которому она должна следовать, начинает понимать, что ей или ему (русскому народу) нужно делать. Говорим "начинает", потому что "Мертвые души" - произведение неоконченное. Открытие пути, познание того, что нужно делать, и есть точное определение литературы. Подражательная литература тоже указывает путь, только не свой, а чужой. Самостоятельная же литература есть не истина лишь, но и путь к благу, не просто слово всего народа, а слово об общем отеческом деле... В этом случае разумеем объединение устной и письменной, народной и интеллигентной литератур.

Всякая литература проективна. В Дон-Кихоте заключается переход не Испании, а Европы от рыцарского к меркантильному. Испания не послушалась Сервантеса и осталась Дон-Кихотом, не сделалась меркантильною. Подобно тому как христианство не удержалось на Востоке, буддизм не удержался в Индии, так и Испания отвергла Сервантеса, честь не променяла на богатство, не усвоила ни меркантилизма, ни индустриализма. В глазах Франции Испания - падшая страна, но победить ее не могли французы, а англичане, под видом помощи, разоряли, жгли фабрики, помогали остаться ей бедной. Падение заключается не в том, что не усвоили индустриализма, а в том, пренебрегли земледелием. Западная Европа, согласно с Сервантесом, поставила себе задачей эксплуатацию целого мира..."

Текст статьи Н.Ф. Федорова "Проективное определение литературы. О "Мертвых душах""

Н.Ф. Федоров. Об отживающем и недозревшем учреждении. О Гоголе

Н.Ф. Федоров пишет: "Вместо "Носа" Гоголь мог поставить "Горло", конечно широкое, и явился бы "Горлан" и все узнали бы в этих горланах наши газеты. "Нос" - это только отрывок из поэмы нашего времени, в котором отдельные органы получили самостоятельное, независимое существование. Отдельное существование ума без воли, знания без действия никого не удивляет, когда даже "память" может обособиться и стать если не "особою", то "особию", правда безгласною, мертвою. Протестантский ум, пересаженный в Москву в виде Университета, отнесся к ее прошлому отрицательно, с пренебрежением, с ненавистью; вспоминать для него, за небольшими исключениями, значило проклинать. Это и есть Московский Университет..."

Текст заметки Н.Ф. Федорова "Об отживающем и недозревшем учреждении. О Гоголе"

В.Г. Белинский. Кузьма Петрович Мирошев. Русская быль времен Екатерины II. Сочинение М.Н. Загоскина

Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник.

В.Г. Белинский пишет: "Г-н Загоскин пишет очень мало, но, сравнительно с другими, он у нас самый плодовитый романист. В десять лет с лишком — вот уже шестой роман, да в промежутках повестей с пяток: по-нашему, по-русски, это много, очень много. Сам г. Булгарин написал всего-навсе только пять романов и уж больше — можно поручиться — не напишет ни одного: так ему посчастливилось в этом деле. Важный факт в истории русского романа, потому что в ней г. Булгарин играет гораздо большую и важнейшую роль, нежели как думают и враги и почитатели его несравненного таланта! Так как мы принадлежим к числу последних, то есть почитателей, то и почитаем долгом объяснить значение г. Булгарина в плачевной истории русского романа,— тем более что без этого мы никак не в состоянии сделать настоящей оценки последнему роману г. Загоскина.

Все русские романы можно разделить на два разряда. Первый разряд их начался «Бурсаком» и «Двумя Иванами» Нарежного, а кончился тремя попытками даровитого И.И. Лажечникова — «Последним Новиком», «Ледяным домом» и «Басурманом». Здесь не место сравнивать между собою таланты обоих романистов; довольно сказать, что это таланты яркие, замечательные и что ничего общего, никакой исторической связи между ними нет. Нарежный явился слишком рано, не издавал ни журнала, ни газеты, где бы мог ежедневно хвалить самого себя,— и прошел незамеченным, остался без подражателей. Романы Лажечникова были, напротив, оценены публикою по достоинству, без всяких на этот счет стараний с его стороны или со стороны его друзей, издающих газеты и журналы. Романы Лажечникова были фактами эстетического и нравственного образования русского общества и навсегда будут достойны почетного упоминовения в истории русской литературы. К этому же разряду надо причислить и «Юрия Милославского» г. Загоскина; но о нем речь после..."

Текст статьи В.Г. Белинского "Кузьма Петрович Мирошев. Русская быль времен Екатерины II. Сочинение М.Н. Загоскина"

В.Г. Белинский. Пантеон русского и всех европейских театров. Март. № 3

Текст рецензии В.Г. Белинского "Пантеон русского и всех европейских театров. Март. № 3"

В.Г. Белинский. Сочинения Гете. Выпуск 2

В.Г. Белинский пишет: "Еще при самом объявлении о выходе этого прозаического перевода сочинений Гете ходили слухи, что он затеян обществом молодых людей. Мысль подобного смелого предприятия уже сама по себе оправдывала слухи, а первый выпуск вполне утвердил их достоверность. Наконец, по случаю второго выпуска, в одной газете было объявлено имя г. Бочарова, как одного из главных переводчиков и участников предприятия. Г-н Бочаров недавно издал книжку довольно плохих стихотворений - обстоятельство, которое, вместе с молодостью переводчиков Гете, не могло не иметь влияния па перевод! В самом деле, безусловное уважение к авторитетам - весьма похвальная черта в юношах, еще не успевших развиться до самостоятельного и самобытного суждения о важных предметах; но в то же время смешно и жалко видеть, когда юноши, из своего слепого уважения к авторитетам, силятся сделать какой-то авторитет для людей, которые уже давно пережили свою школьную эпоху и приобрели себе право смотреть на вещи глазами размышляющего ума, а не безотчетного удивления к громким именам. Забавно читать ученические выходки против литераторов, которые достигли столь высокой точки воззрения на Гете, что думают о нем, как о поэте, написавшем много пустяков, считают его пьесу "Заклад" ничтожною вещью, и т.п. Не знаем, право, кто такие эти дерзкие литераторы; но что касается до нас, - повторим, не в обиду юным прелагателям сочинений Гете, что великий и гениальный Гете действительно написал много пустяков, в сравнении с которыми даже и сочинения какого-нибудь Клаурена могут показаться чем-то порядочным; пьесы "Брат и сестра", "Заклад" и "Стелла" именно принадлежат к самым пустым и вздорным произведениям великого германского поэта. Царь внутреннего мира души, поэт по преимуществу субъективный и лирический, Гете вполне выразил собою созерцательную, аскетическую сторону национального духа Германии, а вместе с нею необходимо должен был вполне выразить и все крайности этой стороны..."

Полный текст рецензии В.Г. Белинского "Сочинения Гете. Выпуск 2"

11.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

М.Н. Катков. Наши понятия, наши воззрения - злейшие враги наши

Катков Михаил Никифорович (1818 - 1887) - русский публицист, издатель, литературный критик.

М.Н. Катков пишет: "Редко в жизни русского народа бывают такие критические мгновения, как теперешнее, - такие мгновения, когда один чуть заметный шаг в ту или другую сторону мог стать виной великого блага или великого зла. К несчастью, мы уже вышли из эпохи бессознательного творчества истории, но еще не достигли полного света во всех отправлениях общественной жизни нашей и находимся в колеблющемся полусвете, в сумерках, которые путают нас в неустановившихся понятиях. Что в прежние времена совершалось инстинктивно, силой вещей, то осложняется теперь сознанием, недостаточным для того, чтоб освещать дело, но достаточным для того, чтоб осложнить и запутать его, привести в колебание и исполнить всяких недоразумений. Наше общественное сознание, наше разумение, наши идеи не вытекли прямо из жизни, а сложились особо из разнородных элементов, собравшихся отовсюду, - и все это носится над нашей жизнью, для того чтобы сбивать ее с пути, затруднять ее ход и помрачать тот внутренний свет, который инстинктивно управляет ее движениями. Наши понятия, наши воззрения - злейшие враги наши; они пуще всего сбивают нас с толку, заводят не туда, куда показывают, и дают не то, что обещают. Они коварно подставляют нам один предмет вместо другого, и мы в полной уверенности, что поступаем разумно, можем совершить дела крайнего неразумия, можем сделать то, чего не хотим сделать, и попасть туда, куда не хотим попасть, можем готовить себе пагубу, утешая себя мыслью, что спасаемся от всех бед в тихом пристанище. Мы заносим руку на врага; не тяжко ли подумать, что вместо врага мы поразим самих себя, а враг останется в стороне - и злобно насмеется над нами? В самом деле, не случается ли сплошь и рядом видеть, как люди, сами того не подозревая, совершают над собой дело своих врагов? Да избавит нас Бог от подобной смуты, да избавит Он наше отечество от бедствий, которые могут постигнуть его, от вольной или невольной, сознательной или бессознательной ошибки!.."

Полный текст статьи М.Н. Каткова "Наши понятия, наши воззрения - злейшие враги наши"

М.Н. Катков. Характер государственных преступлений в России

М.Н. Катков пишет: "Государственные преступления! Какие у нас бывают государственные преступления? Мы ничего не слыхали о претендентах на русский престол; думаем, что и никто на всей Руси ничего подобного не слышал. Все согласятся, что у нас нет партий династического характера и о государственных преступлениях в этом смысле не может быть у нас речи. Если у нас бывают государственные преступники, то - entendons nous - это не искатели короны. Стало быть, царствующая в России династия не имеет прямых и, так сказать, личных врагов. Если у нее есть враги, то это не ее враги, а чего-либо другого, с чем она связана. Она связана с Русской землей, и враги России, весьма естественно, враждуют против нее. Она управляет историческим движением русского народа, смыкая в себе его прошедшее с будущим, и весьма естественно, что враги русского народа суть также и ее враги. Она обеспечивает твердость русского государства, и само собой разумеется, что ее врагами становятся враги всего, в ограде государственной хранимого, всего, что государством зиждется и его признанием держится. Итак, верно то, что царствующая в России династия не имеет своих особых врагов и что ей не с кем и не с чем считаться собственно за себя. Какие бы там ни были у нас государственные преступники, но верно то, что они порождаются не династическими интересами и перед Верховной властью становятся преступными лишь потому, что умышляют против ограждаемых ею интересов народа, цивилизации, общества..."

М.Н. Катков. "Характер государственных преступлений в России"

М.Н. Катков. Зло растет от нашего мнения о собственном бессилии

М.Н. Катков пишет: "Эта шайка злоумышленников, которая, к нашему позору, родилась, развилась и укрепилась среди нас, обнаруживает замечательный подъем духа. Нельзя не признать этого, да и может ли быть иначе? Чем возвышеннее, чем могущественнее, чем священнее та сила, против которой они действуют, и действуют успешно, тем более должен расти у них дух. (Начало Верховной власти в России священно и могущественно; оно, быть может, сильнее ныне, чем когда-либо, в сердце русского народа. Но, к несчастью России и в Бозе почившего Императора, действие этого начала ослабело, парализованное колеблющимся мнением. Оно мнимо ослабело, но мнимая слабость есть также слабость. Что мне пользы, что у меня здоровые ноги и руки крепкие, если я нахожусь под обаянием мысли, что они стеклянные или что они связаны и я не могу ими действовать? Мы все страдаем мнением, не соответствующим истине нашего действительного положения и вносящим смуту и неправильность в наши дела. Наши мысли вращаются в мире мнимого, и мнимая слабость наша, выражаясь в наших действиях, поднимает безмерно дух в злоумышленниках. Презренное и ничтожное становится силой, мнимой в сущности, но тем не менее силой, которая растет, воодушевляя покорных ей людей. Если бы злой умысел был направлен на предмет малый и незначительный, то и сам он был бы мал и незначителен. Но злой умысел, с которым мы боремся, либерально связав себя по рукам и ногам, направлен против предмета великого и священного, против начала, которым держится бытие нашего народа, величие и будущность нашей России. Как же злому умыслу не возрасти духом при одной возможности борьбы с этой силой, а тем более при борьбе небезуспешной? Нельзя без трепета подумать о последствиях, если бы и теперь, после того, что совершилось, при начинающемся новом царствовании какое-либо действие власти могло быть истолковано, хотя бы и ложно, в смысле ее слабости и неуверенности в себе!.."

Полный текст статьи М.Н. Каткова "Зло растет от нашего мнения о собственном бессилии"

03.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

В.Г. Белинский. Московский литературный и ученый сборник на 1847 год

Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник.

В.Г. Белинский пишет: "Прежде всего обращают на себя внимание читателя «Выписки из писем Карамзина к его брату и 4 письма его же к А.И. Тургеневу». Мы знакомы с нашими знаменитыми писателями только по их сочинениям, а о жизни их имеем сведения, большею частью заключающиеся только в послужном списке. Поэтому обнародование хотя клочков и отрывков из писем писателя у нас явление столько же отрадное, сколько и редкое,— и мы не знаем, как и благодарить неизвестного издателя «Московского сборника» за напечатание писем Карамзина. В них много интересного. Но чтение их производит грустное и тяжелое впечатление на душу: они подтверждают справедливость горькой истины, что есть что-то роковое в судьбе русских писателей, отличенных особенною даровитостью. По-видимому, Карамзин принадлежит к самым отрадным исключениям из этого общего явления: оп насладился при жизни уважением и любовью современников, полною и громкою славою в отечестве, известностью в чужих краях и, взысканный милостью двух монархов, оставил свое семейство в обеспеченном и почетном положении. Но чтение его писем показывает, что жизнь его была беспрестанною борьбою с болезнями и нуждами и только при конце ее он освободился от последних. Сделавши для русской литературы уже так много, что мог бы успокоиться на заслуженных лаврах, Карамзин, как человек необыкновенный, нисколько не думает удовлетвориться этим и предпринимает труд важный и великий: решается написать историю своего отечества. II без того не склонный от природы к шуму и суете светской жизни, он совершенно уединяется в тиши семейственной и кабинетной жизни и весь предается своему благородному труду, находя в нем отраду и счастье своей жизни. Но разные недуги, особенно болезненное состояние зрения, беспрестанно отрывают его от работы. Читая письма Карамзина, как будто забываешь, что 12 томов его истории написаны и изданы, и беспрестанно пугаешься мысли, что важный труд этот вот того и гляди прервется то на том, то на другом из первых томов... И действительно, для Карамзина это было не только трудом, но и труженичеством, потому что сильная страсть к делу беспрестанно была в тяжкой борьбе с недугами тела, и если оп успел написать 12 томов своей истории, то благодаря силе одушевлявшей его страсти, которая заставляла его не щадить своего здоровья и покоя. В 1812 году он потерпел расстройство в своем внешнем благосостоянии и лишился своей библиотеки, которая сгорела с многими важными историческими материялами. Несмотря на все это, он доводит свой труд почти до конца двенадцатого тома. Здесь не место оценять его историю. Она была трудом преждевременным, для которого недоставало предуготовительной разработки материялов, очищенных историческою критикою. Карамзин обязан был в одно и то же время делать два дела: быть историческим исследователем и быть историком-художником. По этой причине, вместе с недостаточностью настоящего воззрения на историю вообще и на русскую в особенности, труд его явился во многих отношениях несовершенным и далеко не удовлетворительным даже для того времени, в которое он появился в свет. Но если историю Карамзина можно не только строго судить, но и строго осуждать, предпочитая истину авторитету, то ни в каком случае нельзя не признать ее трудом важным, заслуживающим и уважения и благодарности, потому что эта книга есть плод не одного трудолюбия, но вместе с тем ума и таланта. История Карамзина впервые познакомила русское общество с историею России, и с нее начались и ею условливались все дальнейшие последовавшие за нею успехи в ученом и литературном знакомстве и понимании русской истории. Труд Карамзина, в этом отношении, важен и положительно и отрицательно, то есть и достоинствами и недостатками. Таково свойство трудов людей с необыкновенным талантом..."

Полный текст статьи В.Г. Белинского "Московский литературный и ученый сборник на 1847 год"

В.Г. Белинский. История Малороссии. Николая Маркевича

Выход в свет исторического труда Н. А. Маркевича послужил причиной доволвно бурной полемики. "Истории Малороссии" не была самостоятельным сочинением в полном смысле слова. В ее основу была положена "Истерия руccов, или Малой России" Г. А. Ивлетики (долгое время автором считался архиепископ белорусский Георгий Конисский. "История..." была известна Маркевичу по одному из списков, еще до ее публикации в 1846 г.).

В.Г. Белинский пишет: "Мы твердо убеждены, что история России, написанная по изложенной нами идее историком с талантом и с современно-философским образованием, представила бы собою не сбор хронологически изложенных фактов, а духовную физиономию народа, его жизнь, его биографию как идеального лица. В частях такой истории была бы пропорциональность, а объем соответствовал бы содержанию. Прошедшее являлось бы в ней причиною и объяснением настоящего, а настоящее - результатом прошедшего. В историю должно входить только необходимое, существенное, только то, что оставляет по себе вечные, неизгладимые следы, а это - идея. Мы сказали выше, что идея удельного периода - расширение русско-славянского племени на материке нынешней России; и разве теперь но ВИДИМ МЫ плодов, рожденных движением удельного периода и разве теперешняя безграничность России не от него берет свое начало? Мы сказали, что политический быт и нравственный колорит удельного периода заключается в патриархально-помещичьем праве; разве и в теперешнем провинциальном быте России нет указаний на этот факт исторической старины? Мы сказали, что период татарщины был периодом централизации древней Руси и вместе с тем искажения ее нравов; и что ж? - разве крепость и могущество теперешней России не суть результат этой централизации, и разве в нравах и домашнем быту уже изгладились совершенно следы владычества азиатских варваров? Чтоб убедиться в этой истине, стоит только сравнить нравы нашего простонародья с правами простого народа в Малороссии, мало потерпевшей или почти ничего не потерпевшей от ига татарского: в быту малороссиян гораздо больше поэзии и человечности, чем в быту великорусского простонародья. Еще легче открыть в современной России результаты следовавших затем периодов. Каждый из них как бы живыми нервами связывается с последующими, и все они составляют один живой организм, выражением которого и должна быть история России, подобно реке, начавшейся подземными ручьями, мелкой и ничтожной в истоке, но, по мере течения, становящейся все шире и шире, глубже и глубже... Всякая история должна отличаться перспективою, так что, если смотреть от конца к началу, все видно уже и темнее, по мере отдаления. Вот об этой-то исторической перспективе говорил покойный профессор Каченовский, которого здравым и основательным идеям и умному скептицизму в деле русской истории доселе еще не отдано должной справедливости. И вот об этой-то перспективе, по крайней мере до сих пор, мало думали наши историки: оттого у них блистательный двор Ярослава, как две капли воды, похож на блистательный двор Лудовика XIV, а времена полубаснословных Олегов, Игорей и Святославов они описывают с такою же полнотою, подробностию и достоверностью, как будто бы они, добрые историки, сами недавно были современниками и очевидцами всех этих исторических теней... "

Текст статьи В.Г. Белинского "История Малороссии. Николая Маркевича"

В.Г. Белинский. Сто русских литераторов. Издание книгопродавца А. Смирдина. Том второй

В.Г. Белинский пишет: "Наконец, после долгих ожиданий, из темной и таинственной области великих замыслов и предприятий появился на свет Божий второй том "Ста русских литераторов"!.. Важное и торжественное событие для русской литературы!.. Среди микроскопических явлений книжного мира в настоящее время, когда романы, вместо прежних заветных четырех частей, обыкновенно являются в двух тоненьких книжечках, разгонисто напечатанных, или, отчаявшись найти себе читателей, растягиваются на страницах пяти-шести книжек иного объемистого журнала, - теперь книга "Сто русских литераторов" - это настоящий слон, тяжело и величаво шагающий между кротами и кузнечиками в пустыне русской литературы, поросшей глухою травою. Второй том "Ста русских литераторов" - явление великое по толщине и не менее великое по своему значению: оно отмечено перстом судьбы и предназначено к решению великой задачи. Это особенно доказывается его несвоевременным, столь поздним появлением в свет. Явись он в свое время, когда был обещан публике издателем, то есть с небольшим год назад, - и его значение, его смысл навсегда были бы утрачены для публики: публика, после нескольких неудачных попыток дочесть - не говорим, эту толстую книгу, но хоть что-нибудь в ней, - выронила бы ее из рук. Но теперь другое дело: теперь эта книга явилась в самую пору, чтоб окончательно решить самый современный, самый свежий вопрос - вопрос о существовании русской литературы... Для тех, кому слова наши показались бы загадочными, мы должны заметить мимоходом, что в последнее время снова возникли сомнения в существовании русской литературы. Скептицизм так далеко зашел, что некоторые дерзкие умы признают истинными и великими талантами только Пушкина да еще трех-четырех человек, из которых один явился задолго до Пушкина, другой при начале, третий при конце, а четвертый после его жизни; всё же прочее считают более или менее удачными стремлениями и порываниями к поэзии, - но по большей части пустоцветами словесного мира. Но и подобное мнение, как ни отважно оно, куда бы еще ни шло; хуже всего то, что и на таланты, которые они сами признают за истинные и великие, эти раскольники смотрят как на явления общечеловеческие... Хоть мы с ними и нисколько не согласны, но, признаемся, их возражения не раз приводили нас в смущение и заставляли задумываться. "Посмотрите, - говорили они нам, - посмотрите на эти петербургские сады и острова - ведь это деревья, и еще с листьями, а это розы, и еще в полном цвету, а все-таки они отнюдь не доказывают, чтоб теперь в Петербурге была весна или лето". Так как, читатели, мы решительно не верим существованию не только весны или лета, но даже и зимы в Петербурге, но круглый год видим в нем одну продолжительную, мрачную, холодную, сырую, грязную и нездоровую осень, - то это доказательство скептиков, против волн нашей, имело для нас свою сторону очевидности. В самом деле, если деревья, без весны и лета, но в осеннюю слякоть могут одеваться зеленью, а розы распускаться пышным цветом, - то почему же иному языку не гордиться несколькими великими созданиями поэзии, в то же время совсем не имея литературы?.. Конечно, сравнение не всегда доказательство, и все это, может быть, только парадокс, но парадокс, надо сознаться, очень ловкий, так что его легко принять и за истину. Но теперь вопрос этот решается просто и удовлетворительно: второй том "Ста русских литераторов" неоспоримо убедит всякого в существовании... русских типографий... русской литературы, хотели мы сказать..."

Текст статьи В.Г. Белинского "Сто русских литераторов. Издание книгопродавца А. Смирдина. Том второй"

02.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Ю.Ф. Самарин. Предисловие к отрывку из записок А.С. Хомякова о всемирной истории

Самарин Юрий Фёдорович (1819 - 1876) - русский публицист и философ.

Ю.Ф. Самарин пишет: "Тому назад лет двадцать, когда историческая будущность славяно-православного мира начала переходить из области темных гаданий и поэтических предчувствий в отчетливое сознание, естественным образом возникла мысль проследить в прошедшем историю его образования и, так сказать, воссоздать его полузабытую генеалогию. Прежде всего, нужно было отыскать славян и живые следы православного вероучения, более или менее затертые позднейшими наслоениями, выделить, из разных примесей, народные и религиозные стихии и назвать их по имени. Но задача не могла ограничиться определением внешней, осязаемой стороны исторических фактов. Возникли новые вопросы: к чему предназначено это долго непризнанное племя, по-видимому осужденное на какую-то страдательную роль в истории? Чему приписать его изолированность и непонятный строй его жизни, неподходящей ни под одну из признанных наукою формул общественного и политического развития: тому ли, что оно, по природе своей, не способно к самостоятельному развитию и только предназначено служить как бы запасным материалом для обновления оскудевающих сил передовых народов, или тому, что в нем хранятся зачатки нового просвещения, которого пора наступит не прежде, как по истощении начал, ныне изживаемых человечеством? Что значит эта загадочная Церковь, по-видимому задержанная в своем развитии и как бы оставшаяся в стороне от истории, с тех пор как христианство на Западе распалось на свои два противоположные полюса? Наконец, какая таинственная связь соединяет эту Церковь с этим племенем, которое в ней одной свободно дышит и движется, а вне ее неминуемо подпадает рабскому подражанию и искажается в самых коренных основах своего бытия? Очевидно, что на эти вопросы нельзя было искать готовых ответов в трудах западных ученых. Если бы мы приняли на веру и безоговорочно результаты науки, выработанные в Германии, Франции и Англии, мы тем самым бессознательно подписали бы свой собственный приговор и обрекли бы себя если не к смерти, то к историческому ничтожеству и к вечному хождению по чужим следам. Каждый народ, в понимании чужой жизни, невольно ограничивается пределами своего собственного созерцания; он усваивает себе внутренний смысл тех явлений, в которых выражается собственная его личность, в которых он узнает самого себя, или, по крайней мере, личности других народов, связанных с ним единством духовных стремлений; все, что лежит вне этого круга, естественным образом представляется ему своею отрицательною стороною и определяется им по ощутительному для него отсутствию тех начал, в которых заключаются для него цель и идеал человеческого развития. Таким образом, воспроизводя прошедшие судьбы человечества, из всего забираемого им исторического материала он невольно строит как бы пьедестал самому себе..."

Полный текст "Предисловия к отрывку из записок А.С. Хомякова о всемирной истории" Ю.Ф. Самарина

Ю.Ф. Самарин. По поводу книги "L'ancien regime et la revolution par Alexis de Tocqueville". Paris, 1856

Ю.Ф. Самарин пишет: "Токвиль, Монталамбер, Риль, Штейн - западные славянофилы. Все они, по основным убеждениям и по конечным своим требованиям, ближе к нам, чем к нашим западникам. Как у нас, так и во Франции, Англии, Германии, на первом плане один вопрос: законно ли самодержавное полновластие рассудка в устройстве души человеческой, гражданского общества, государства? Вправе ли рассудок ломать и коверкать духовные убеждения, семейные и гражданские предания - словом, исправлять по-своему жизнь? Тирания рассудка в области философии, веры и совести соответствует на практике, в общественном быту, тирании центральной власти. La manie de tout administrer, de tout reglementer, de substituer partout une regie deduite d'un principe abstrait a la tradition et a la libre inspiration (Страсть всем управлять, все регламентировать, подставлять на место предания и свободного вдохновения правило, выведенное из отвлеченного принципа (фр.)). Власть относится к обществу, как рассудок к душе человеческой. Законное чувство тоски и пресыщения, вызванное самовластием рассудка и правительства, лежит в основании стремлений Монталамбера, Токвиля и "Русской Беседы"..."

Полный текст заметки Ю.Ф. Самарина "По поводу книги "L'ancien regime et la revolution par Alexis de Tocqueville". Paris, 1856"

Ю.Ф. Самарин. Повесть об украинском народе. Написал для детей старшего возраста Кулеш. С.-Петербург, 1846

Ю.Ф. Самарин пишет: "Этот мастерской, прекрасно написанный очерк истории Украины замечателен в особенности тем, что факты, в нем выведенные, ясно обличают односторонность воззрения автора и доказывают неопровержимо мысль прямо противоположную той, на которую он намекает довольно ясно во многих местах.

Украина могла бы сделаться самостоятельною, если бы не измена дворянства и не владычество Москвы, убившей ее народность, - вот что старается внушить автор.

А вот что показывают факты: польско-католическое дворянство угнетало народ; Хмельницкий освободил его и выгнал поляков. Не прошло пяти лет, природные украинцы, православные, сподвижники Хмельницкого, заняли место польского дворянства и стали угнетать народ; запорожцы, под начальством Брюховецкого, прогнали их и продолжали их роль; наконец, московских чиновников окружила новая шайка украинских дворян, своекорыстных угнетателей народа..."

Полный текст очерка Ю.Ф. Самарина "Повесть об украинском народе. Написал для детей старшего возраста Кулеш. С.-Петербург, 1846"

С.Я. Надсон. Дневник 1877 - 1879 годов

Семен Яковлевич Надсон (1862 - 1887) поэт, мемуарист.

С.Я. Надсон в не полных пятнадцать лет, пишет: "Дневник мне необходим: он хоть на краткий срок отгоняет сознание того одиночества, которое приходится мне переносить и в гимназии и дома. Я не хочу этим сказать, что дома меня не любят, но я не могу - под опасением солгать - сказать, что меня также очень любят. Дядя всегда рассудительно холоден со мною, тетя - ласкова, но как-то особенно, сдержанно. Я не жалуюсь, так как жаловаться нечего. Я доволен своим положением и сознаю, что в других руках я не имел бы ни таких материальных выгод, ни того лоска и некоторой доли светскости, которые вынесены мною из пятилетнего пребывания у тети и дяди. Но мне хотелось бы немного больше родственного участия; впрочем, мало ли кому чего хочется? Вон товарищ мой, Аксенов, всем хотел быть, начиная с пожарного и кондуктора конно-железной дороги и кончая геологом. Кроме того, Катя относится ко мне с участием, Вася - также, чего же более?"

С.Я. Надсон. "Дневник 1877 - 1879 годов"

01.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том II

Василий Васильевич Розанов (1856 - 1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.

В.В. Розанов пишет: "Вопрос о супружестве, о детях, семье, - конечно, не только не кончен здесь, но он едва продвинулся на вершок (в темах незаконнорожденности и развода), когда ему предстоит пройти еще версты; и, во-первых - пройти теоретически, а во-вторых - законодательно. Прощаясь с добрым читателем, я хотел бы найти в нем друга своим мыслям, изложенным в этих томах, изложенным робко, первоначально, как бывают неуверенны шаги дитяти, приучающегося ходить. Но едва кладя перо редактора этих томов, я беру его как писатель, чтобы продолжать вопрос, особенно неизмеримый в своей теоретической части, на страницах повременной печати. Открытие журнала "Новый Путь", обещавшего мне значительный простор для тем о семье, дозволяет надеяться, что я доведу там вопрос до требуемой закругленности: но это - уже матерьял для третьего и последующих томов "Семейного вопроса в России". Боткин некогда издавал "Архив клиники внутренних болезней". Мой "Семейный вопрос в России", в мечтаемых размерах и границах, есть именно начало подобного же обширного, сложного и разнообразного издания: как бы создание новой отрасли философских исканий и практической озабоченности. Я верю, что кто любит - в конце концов побеждает и кто заботится - опять же в конце концов побеждает. Мне выпало на долю, или, может быть, указано было Богом, сказать так пространно и так многолетне о всех сторонах супружества (см. книги: "Религия и культура", в ее второй половине, и особенно: "В мире неясного и нерешенного"), что самая любовь моя и пристальность к теме внушают надежду, что, если при жизни я был чернорабочим этой темы, может быть, загробно возьму скипетр в ней. В конце концов - я даю серию решений вопроса, выраженных в условной форме: "Возьмешь то - получишь это", "возьмешь другое - найдешь третье". И уже по обширному арсеналу заготовленных решений в настоящем как бы "Архиве семейных болестей русского народа", - всякий, даже и законодатель, раньше чем подумать вновь о семье и какой-нибудь ее детали, поищет, не заготовлено ли уже чего-нибудь об этой детали в "Сем. вопр. в России". Итак, до будущих надежд, до будущих успехов, читатель; не смею сказать, по зрелости возраста, до следующих томов..."

В.В. Розанов. "Семейный вопрос в России. Том II"

01.02.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

И.С. Аксаков. Отношение между школой и жизнью в России

Иван Сергеевич Аксаков (1823 - 1886), русский публицист, поэт и общественный деятель.

И.С. Аксаков пишет: "Нельзя не подивиться тому равнодушию, с которым до сих пор наше общество относится к вопросу о воспитании. Дело идет вовсе не о бифуркации гимназий, не об усилении преподавания древних языков или, наоборот, так называемых наук реальных, не о той или другой системе начинения детских или молодых голов положительными знаниями, - но о тех нравственных результатах нашего публичного воспитания, которые у всех перед глазами. Мы вполне разделяем мнение тех наших публицистов, которые в недавней журнальной полемике явились такими упорными защитниками классического образования, но мы не можем однако же видеть в латинском и греческом языках панацею от всех зол, разъедающих молодые силы нашего общества. Впрочем мы далеки от мысли, чтобы виною этих зол была одна школа, так как и вообще воспитание, в обширном смысле, не ограничивается тесными пределами школы. Семья, дом, общество, жизнь участвуют в воспитании человека едва ли не более, чем собственно учение школьное. Тем не менее, однако, значение школьного учения громадно, потому что оно имеет дело преимущественно с духовною индивидуальностью человека, - не с общею бытовою или семейною стороною его, а с его самостью, если можно так выразиться; цель школы - возбуждать личное самосознание в человеке, личную духовную самодеятельность, чего, собственно, ни семья, ни общество в виду не имеют (ученье дома, в пределах семьи, есть та же школа, не о нем мы и говорим): семьею и обществом человек воспитывается как член семьи или общества вообще, а не как духовно-определенная личность, которая, напротив, поглощается ими - в принципе. Школьное же учение призвано действовать непосредственно на личные дары юноши, развивает их, изощряет его личные духовные орудия, вооружает его личным мышлением и знанием; оно приготовляет его к жизненной деятельности, дает ей направление и определяет почти всегда его последующее отношение к жизни и обществу. - Взаимное отношение школы к жизни, к себе, к обществу, то есть к началам семейного и общественного быта, и вообще к жизненным началам родной страны, - вот в чем, кажется нам, заключается главная сущность современного русского вопроса о воспитании..."

Полный текст статьи И.С. Аксакова "Отношение между школой и жизнью в России"

И.С. Аксаков. О соотношении нашего общественного образования с табелью о рангах

И.С. Аксаков пишет: "Говоря о воспитании и об отношении школы к жизни в России, мы пришли - как вероятно помнят читатели - к такому выводу, что нам нет пока другого выхода из нашего положения, как полной свободы обучения. Мы выразили мнение, что тогда образуются школы не казенные, а частные, или же общественные, соответственные потребностям общества; тогда каждая среда создаст сама себе школы - ей в самом деле нужные; тогда само собою уравновесится отношение, так сказать, между предложением и потреблением, между школьным учением и действительными запросами жизни, и определится настоящий уровень общей цивилизации нашего отечества. Но выступая с мнением о полной свободе обучения, мы вовсе не имели и не имеем в виду уничтожения тех средних и высших учебных заведений, которые открыты и содержатся на счет государства. Мы вполне признаем, что доставлять обществу все пособия к высшему образованию лежит на прямой обязанности государства, тем более, что оно располагает такими средствами, каких ни частные лица, ни общество в своем распоряжении иметь не могут - нигде, а тем менее у нас, в России; мы желали бы, напротив, поднять значение наших государственных учебных заведений и обратить их в действительный рассадник знания и науки, но полагаем, что эта цель может быть достигнута только тогда, когда частному обучению будет предоставлена полная свобода и казенное воспитание в вышеупомянутых заведениях перестанет быть обязательным. Нам могут возразить, пожалуй, что вступление в гимназии или университет, например, нисколько не обязательно, но такое возражение нельзя назвать справедливым. Конечно, нет закона, который бы повелевал учиться в гимназии или университете, но зато есть законы, устанавливающие за этими учреждениями такие служебные привилегии, что гимназия и университет оказываются единственно возможным выходом на служебное гражданское поприще, единственною дверью, открывающею виды на карьеру. Подобно тому как в теплицах холодного севера умудряются искусственным жаром и удобрением выгонять из наносной почвы цветы и деревья знойного юга, так и просвещение в России было возращаемо и вытягиваемо вверх - искусственным способом прав, преимуществ, служебных выгод. Это сравнение старое, всем известное, но тем не менее поразительно верное. Мы знаем все - что такое растение тепличное, как оно хило, дрябло, не плодотворно, в сравнении с теми, здоровыми и могучими, которые растут там у себя дома, на вольном воздухе, под открытым небом. Мы знаем также цену и нашему тепличному просвещению, мы видим его силу, его плодотворность! Два главные типа - позволим себе повторить наши недавние слова - выработаны русским современным просвещением: чиновники и нигилисты!.."

Полный текст статьи И.С. Аксакова "О соотношении нашего общественного образования с табелью о рангах"

И.С. Аксаков. О необходимости личного подвига для преуспеяния гражданской жизни

И.С. Аксаков пишет: "Много может личная воля человека; много блага дается совершить всякому хотящему блага! Нет власти выше власти верующего, убежденного и стремящегося духа; не существует неудобств, ни тесноты, ни безвременья для подвигов правды и братолюбия, - и кто измерит меру добра по силам каждому человеку? Кто из нас вправе себе сказать, что он восполнил весь круг доступной для него деятельности на пользу людям, что он истощил все усилия, испытал все средства, что дальше пройденного идти некуда и больше сделанного делать нечего? Кто решится объявить по совести, что во всех неудачах, постигших его благие намерения, виноваты одни внешние обстоятельства, а с его стороны не было и нет ни малейшей вины и от него ничего не зависело и не зависит? Можем ли мы вообще слагать вину с себя на внешние обстоятельства - во всех печальных явлениях нашей общественной жизни и умывая руки признавать себя к ним непричастными и за них неответственными? Не все ли мы виноваты и каждый из нас порознь и независимо от внешней неблагоприятной обстановки все ли мы совершили, что совершить в нашей власти?.."

Полный текст статьи И.С. Аксакова "О необходимости личного подвига для преуспеяния гражданской жизни"

"Жёлтые" новости наших проектов

Февраль 2010 года. Очередная жёлтая новость на "Сентябрьском Лисе"!!! На этот раз очень радостная! В противовес распространяющейся сейчас на других каталогах тенденции открывать "Чёрные списки" мы решили сделать на нашем форуме тему "Белый список админов"! Здесь, в этой теме можно хвалить различных админов. Желательно, чтобы эти админы имели хоть какое-нибудь отношение к ролевым играм. Хотя если админ не имеет никакого отношения к ФРИ, но очень хороший админ - всё равно можно его тут похвалить! Можно также хвалить самого себя. Почему бы не похвалить самого себя: "сам не похвалишь - никто не похвалит" (народная мудрость). Критические замечания допустимы, но(!) об админе обязательно должны преобладать положительные отзывы

Наши проекты