Новости сайта Монастыри и храмы Северо-запада

18.07.2010 На сайт "Монастыри и храмы Северо-Запада" добавлен альбом "Церковь во имя Святителя Николая Мирликийского Чудотворца при кладбище в пос. Саблино"

После революции в 1930 году храм на станции был закрыт, служивший в храме настоятелем о. Феодор (фамилия неизвестна) перенёс иконы и утварь из храма в кладбищенскую часовню. В 20-е годы ХХ века в этой часовне укрывали знаменитый резной иконостас. В 1932 году кладбищенская часовня была перестроена под церковь, в ней стали совершаться богослужения (позднее о. Феодор служил в кладбищенском храме, где и умер в алтаре во время служения Всенощного бдения). Летом 1941 года это была единственная действующая церковь в Тосненском районе.

В конце 1943 года кладбищенский храм был закрыт - поселок оказался в прифронтовой зоне, и здесь стояли австрийские части.

После войны, в 1947 году к часовне была сделана пристройка, в июле - возобновились богослужения. Сама часовня стала алтарной частью храма, а в пристроенном помещении молились прихожане. В таком виде саблинская церковь во имя Святителя Николая Чудотворца существовала до 1999 года.

Смотреть альбом

Новости сайта Литература и жизнь

31.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Ф.М. Достоевский. Попрошайка

Достоевский Федор Михайлович (1821 - 1881) великий русский писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1877).

Ф.М. Достоевский пишет: ""Я знал одного любопытного попрошайку, - рассказывал один раз покойный Д. - Это покойный С. Его иные помнят. Человек был умный, скромный, знавший себе свою цену, имевший свой особый, довольно любопытный род собственного достоинства и постоянно умевший водить знакомство в кругах несколько высших его собственного общественного положения. Между прочим, я заметил, что он умел отлично выпрашивать. Чего другой ни за что бы, кажется, не добился, то для чего делали. У меня был один родственник, один очень молодой человек, получивший место в Т. губернии при губернаторе. Про т. губернатора рассказывали, что человек он довольно крутой. Бедный юноша, отправляясь из Петербурга, несколько робел и чрезвычайно желал бы достать какое-нибудь частное рекомендательное письмо от влиятельного лица. Он знал, что генерал NN, один из отдаленных моих знакомых, весьма хорош с т. губернатором и что последний даже очень чем-то одолжен генералу. Но этот генерал был человек довольно чванный и неприступный, и особенно трудно было выпросить у него какое-нибудь рекомендательное письмо, даже близким знакомым его, что было уже известно по одному примеру.

-Невозможно, - решил со вздохом молодой человек, - думать нечего.

В эту минуту вошел ко мне С., и у меня вдруг мелькнула идея..."

Ф.М. Достоевский. Попрошайка

Ф.М. Достоевский. Стена на стену

Ф.М. Достоевский пишет: "Впрочем, ходят стена на стену и не в одних подмосковных селах в табельные дни. Ходят и в будни председатели, так-таки с места своих занятий. Недавно произошел в Екатеринославле, по известиям "Биржев. ведомостей", следующий турнир (к сожалению, за неимением перед глазами "Биржевых ведомостей" выписываем из "Русского мира"):

"За стеной мирового съезда, бок о бок, помещается рекрутское присутствие. В том и другом происходили одновременно заседания. В рекрутском присутствии, понятно, в заседании не могло не быть шума; самый процесс принятия рекрут всегда сопровождается возгласами "годен! принят!", за которыми вечно следуют разные причитания родных и знакомых принятого. "Шум" в рекрутском присутствии вызвал появление судебного пристава мирового съезда. Пристав потребовал тишины. Председатель присутствия явился в мировой съезд, и здесь произошло объяснение с председателем съезда, последовал акт и затем, предание председателя присутствия (он же предводитель дворянства) суду местного окружного суда. Дело было назначено к слушанию на 5 мая, но "обвиняемый" возбудил вопрос о подсудности, и разбор дела приостановлен Чем кончится это пререкание - неизвестно"..."

Ф.М. Достоевский. Стена на стену

Ф.М. Достоевский. Пожар в селе Измайлове

Ф.М. Достоевский пишет: "Пожарный сезон! Разумеется, он наступил; не миновать же ему этот год. Между другими известиями, сообщаемыми в наши газеты, особенно характерно выдается известие в № 134 "Московских ведомостей" о пожаре в селе Измайлове, и не о пожаре собственно (пожар как пожар, везде бывают такие и много еще будет таких, по всей вероятности), но об особых обстоятельствах при этом пожаре. Вот что говорит корреспондент в заключение своего известия:

"Вообще этот пожар замечателен во многих отношениях: недостаток в воде ощущался громадный; пруд от села отстоит далеко; у крестьян, по их нерадению и беспечности и, главное, пьянству, нет не только пожарной трубы, багра, но самого необходимого в их домашнем быту - лома, топора и ведра, так что женщины заливали огонь подойниками. Все это пропито и заложено в трактирах и кабаках".

Итак, "по нерадению, беспечности и пьянству" нет не только пожарного инструмента, трубы, багра, но даже лома нет, топора и ведра, так что женщины заливают огонь подойниками. Всё пропито и заложено в трактирах и кабаках!... "

Ф.М. Достоевский. Пожар в селе Измайлове

В.О. Ключевский. Смена. Боярство и дворянство

Ключевский Василий Осипович (1841 - 1911). Российский историк, академик (1900 г.), почетный академик (1908 г.) Петербургской Академии Наук.

В.О. Ключевский пишет: "Старая династия московских государей правила своим государством с помощью боярства. Преемники и преемницы Петра Великого управляли Российской империей при содействии дворянства.

Старое московское боярство и новое дворянство - это различные классы, отличавшиеся один от другого своим происхождением и составом, своими отношениями к верховной власти и к управляемому обществу и характером участия в государственном управлении, наконец, свойством влияния, оказанного тем и другим классом на ход русской государственной жизни.

Когда и как произошла эта смена одного правящего класса другим и чем она была подготовлена, куда девалось старое боярство и как сложилось пришедшее сменить его дворянство, наконец, какие перемены внесла эта смена в строй и ход русской государственной жизни? - вот вопросы, изучению которых, - не решению, а только выяснению способов их решения, - посвящен предлагаемый опыт..."

В.О. Ключевский. Смена. Боярство и дворянство

30.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

В.Я. Брюсов. Испепеленный. (К характеристике Гоголя)

Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.

В.Я. Брюсов пишет: "К каким бы страницам Гоголя ни обратились мы - славословит ли он родную Украину, высмеивает ли пошлость современной жизни, хочет ли ужаснуть, испугать пересказом страшных народных преданий или очаровать образом красоты, пытается ли учить, наставлять, пророчествовать, - везде видим мы крайнюю напряженность тона, преувеличения в образах, неправдоподобие изображаемых событий, исступленную неумеренность требований. Для Гоголя нет ничего среднего, обыкновенного, - он знает только безмерное и бесконечное. Если он рисует картину природы, то не может не утверждать, что перед нами что-то исключительное, Божественное; если красавицу, - то непременно небывалую; если мужество, - то неслыханное, превосходящее все примеры; если чудовище, - то самое чудовищное изо всех, рождавшихся в воображении человека; если ничтожество и пошлость, - то крайние, предельные, не имеющие себе подобных. Серенькая русская жизнь 30-х годов обратилась под пером Гоголя в такой апофеоз пошлости, равного которому не может представить миру ни одна эпоха всемирной истории..."

В.Я. Брюсов. Испепеленный. (К характеристике Гоголя)

В.Я. Брюсов. Медный Всадник

В.Я. Брюсов пишет: "В повести рассказывается о бедном, ничтожном петербургском чиновнике, каком-то Евгении, неумном, неоригинальном, ничем не отличающемся от своих собратий, который был влюблен в какую-то Парашу, дочь вдовы, живущей у взморья. Наводнение 1824 года снесло их дом; вдова и Параша погибли. Евгений не перенес этого несчастия и сошел с ума. Однажды ночью, проходя мимо памятника Петру I, Евгений, в своем безумии, прошептал ему несколько злобных слов, видя в нем виновника своих бедствий. Расстроенному воображению Евгения представилось, что медный всадник разгневался на него за это и погнался за ним на своем бронзовом коне. Через несколько месяцев после того безумец умер.

Но с этой несложной историей любви и горя бедного чиновника связаны подробности и целые эпизоды, казалось бы вовсе ей не соответствующие. Прежде всего ей предпослано обширное "Вступление", которое вспоминает основание Петром Великим Петербурга и дает, в ряде картин, весь облик этого "творения Петра". Затем, в самой повести, кумир Петра Великого оказывается как бы вторым действующим лицом. Поэт очень неохотно и скупо говорит о Евгении и Параше, но много и с увлечением - о Петре и его подвиге. Преследование Евгения медным всадником изображено не столько как бред сумасшедшего, сколько как реальный факт, и, таким образом, в повесть введен элемент сверхъестественного. Наконец, отдельные сцены повести рассказаны тоном приподнятым и торжественным, дающим понять, что речь идет о чем-то исключительно важном..."

В.Я. Брюсов. Медный всадник

29.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

С.Т. Шацкий. Система русского детского сада

Шацкий Станислав Теофилович (1878 - 1934) — российский и советский педагог.

С.Т. Шацкий пишет: "В нашей русской действительности, в то тяжелое время, которое мы переживаем, значительное количество дошкольных работников было привлечено к организационной работе, в результате чего создалось определенное педагогическое движение, народилась система русского детского сада.

Мы считаем, что, даже имея определенные цели и задачи, имея обоснование работы, методы ее, но не имея организационных форм, мы не создадим системы, мы не сумеем провести ее в жизнь. Этого совершенно не учитывали Фрёбель и Монтессори. Поэтому можно сказать, что наша русская система неизмеримо демократичнее, она стоит на организованных рельсах, она имеет возможность быть распространенной в широких массах.

Вот основные положения нашей системы: воспитание есть организация детской жизни, объект воспитания - ребенок, и в нем мы прежде всего ценим то, что он есть организм растущий. Затем ребенок является исследователем, и эта мысль Фрёбеля для нас наиболее ценна. Ребенок не может жить, не исследуя, это его насущная необходимость; инстинкт исследования - это есть биологический фактор, который проявляется, хочет этого ребенок или нет. Далее мы берем понятие о детском сообществе как о сообществе растущем. Это понятие об организации жизни приложимо и к школьному возрасту, и даже к работе со взрослыми..."

С.Т. Шацкий. Система русского детского сада

С.Т. Шацкий. Бодрая жизнь

С.Т. Шацкий пишет: "Новое издание книги, написанной восемь лет тому назад, должно быть известным образом оправдано, ибо современная педагогическая мысль и практика движутся так быстро вперед, что многое в педагогических достижениях кажется устарелым, отжившим. Сами авторы ведут еще напряженную педагогическую работу, и для них самих прошлое является лишь этапом, ступенью, через которую необходимо было пройти, чтобы идти дальше, углубляя и расширяя области применения своих идей. Этап этот был необходим и по своим результатам плодотворен. "Бодрая жизнь" была очень одобрительно встречена педагогической критикой, которая, впрочем, имела тот недостаток, что была сочувственна, но не была критикой по существу своему. Для авторов это обстоятельство внушало некоторое огорчение: они не смотрели на свою работу, как только на описание известного ряда педагогических явлений, а как на попытку выяснить некоторые закономерности в развитии детского общества, и они старались указать на них в заключительных страницах каждой из трех частей книги; в их глазах, следовательно, развитие жизни колонии имело своего рода теоретический интерес. Наблюдения над жизнью детского общества приводят к такому выводу: между основными сторонами детской жизни - физическим трудом, игрой, искусством, умственным и социальным развитием - существует определенная связь, обнаруживается постоянное взаимодействие, и в конечном итоге те или другие изменения в одном направлении (это касается и форм детских деятельностей и их организации) вызывают соответственные изменения в другой области..."

С.Т. Шацкий. Бодрая жизнь

С.Т. Шацкий. Мой педагогический путь

С.Т. Шацкий пишет: "Мое детство прошло в семье отца моего, мелкого военного чиновника, делопроизводителя канцелярии одного из пехотных полков. Семейный режим был довольно строгий. Военная среда в значительной степени способствовала тому, что почитание старших и всякого начальства, религиозность и точность выполнения всех своих маленьких обязанностей были усвоены мною очень основательно. Семья моя жила довольно замкнуто, и родственные чувства были весьма сильны. Достатки были небольшие, а семья велика; вопросы о том, что сделать с большим количеством детей, куда их отдать, к чему их готовить, откуда взять на это средства, были чрезвычайно тревожными.

Одно из самых ярких впечатлений моего детства - это постоянное ощущение или страха, или своей вины перед старшими. Страхи, которые испытывала семья маленького чиновника в то время, в 80-е годы тяжелой реакции эпохи Александра III, были, конечно, вполне основательны: было чего бояться скромному чиновнику..."

С.Т. Шацкий. Мой педагогический путь

28.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

А.Н. Островский. Записки о Московском Артистическом кружке (1866 и 1866 гг.); Докладная записка об Артистическом кружке

А.Н. Островский пишет: "Потребность изящного провождения времени, мирных удовольствий, доставляемых искусством, и их благодетельного цивилизующего влияния для общества, только наполовину развитого, чувствуется в Москве уже с давних пор и очень осязательно. Приезжие знаменитости и дорогие выписные оркестры, составляя роскошь жизни, доступны только немногим и то не часто, общество смотрит на них как на праздничные удовольствия, интересные и дорогие только по своей редкости; а между тем искусство, чтобы выполнять свое назначение, должно постоянно сопровождать жизнь, быть дешево и доступно каждому члену общества во всякую минуту его досуга. Чтобы достигнуть этой цели, общество должно само, у себя дома, найти и воспитать талантливых служителей искусства и поддерживать их в жизни. Что Москва не оставалась равнодушной к современным требованиям общественной жизни, свидетельствует учреждение Школы живописи и ваяния, потом Музыкального общества и, наконец, в прошлом году Консерватории. Но всех этих, поистине благодетельных, учреждений мало для 350 тысяч столичного населения: школы и консерватории только приготовляют людей для общественного служения и прямого отношения к публике не имеют; а Музыкальное общество имеет ограниченное число членов, исполняет преимущественно строгие, классические пьесы, доступные только немногим знатокам, и только значительным талантам дает возможность являться перед публикой.

Таким образом, и при существовании упомянутых учреждений искусство в Москве не имело ни того объема, ни того значения, какое оно должно иметь, а между тем, ввиду дружного движения всех классов общества по пути нравственного развития, цивилизующая сила искусства становилась все нужнее и нужнее. Московская публика состоит более чем наполовину из людей торговых, - класса богатого и даровитого, но еще совершенно нового и не приготовленного к общественной жизни: цивилизация коснулась его только вскользь, своей внешней стороной; взамен неосмысленных, указанных грубыми природными инстинктами удовольствий, этот класс нуждается в удовольствиях более мирных и облагораживающих. Кроме того, для художников, артистов-исполнителей, людей большей частью необеспеченных, количество которых, сообразно потребностям времени, увеличивается, требовалась новая арена, где бы они могли за дарованные им Богом способности и добытое трудом искусство приобретать себе необходимое обеспечение для жизни. Но не одно только материальное обеспечение, самая судьба даровитых личностей, их общественное и нравственное положение вызывали попечительную заботливость как в людях, принадлежащих к обществу, так и в лучших представителях артистического мира. Приготовленные в школах не для жизни, а только для искусства, артисты нуждаются в дальнейшем образовании и духовном развитии, манкированных при усиленных специальных занятиях. Очень ощутительно сказывалась потребность приподнять нравственный уровень артистов и уделить им между образованных классов общества приличное и почетное положение, которым они, по справедливости, должны пользоваться. К этим общественным нуждам, требующим удовлетворения, присоединилось еще появившееся в последнее время в литературе отрицательное направление, требующее противодействия. Вредные следствия этого направления отразились и на публике, отвлекая некоторую часть ее от возвышенных, облагораживающих удовольствий, и на артистах, разрушая в них веру в святость их призвания и роняя почтенный и высоко ценимый во всяком цивилизованном обществе класс даровитых личностей до унизительного звания праздных потешников человечества. Все эти потребности и нужды вызвали в людях, преданных искусству и сознающих его благодетельное влияние, основание Артистического кружка..."

А.Н. Островский. Записки о Московском Артистическом кружке (1866 и 1866 гг.); Докладная записка об Артистическом кружке

А.Н. Островский. Проект законоположений о драматической собственности

А.Н. Островский пишет: "1) Сочинители и переводчики драматических пьес, кроме права литературной собственности на свои произведения (ст. 282 Ценз, уст.), пользуются в продолжение всей своей жизни еще драматическою собственностию. Она состоит в принадлежащем автору праве разрешать публичные представления своих произведений.

Этот параграф составлен на основании ст. 321 Ценз. уст. Пожизненное пользование авторским правом едва ли может подлежать возражению. Человек трудящийся имеет право быть обеспеченным во время своей старости и болезни; а чем же лучше и справедливее он может быть обеспечен, как не плодами его же собственных трудов?

2) Публичными представлениями должны называться те, на которые, на основании ст. 194 XIV т. Свода законов (Устав о предупреждении и пресечении преступлений), испрашивается дозволение полиции.

3) Право драматической собственности после смерти автора переходит к его наследникам по закону или по завещанию, если при жизни не было им передано кому-либо другому..."

А.Н. Островский. Проект законоположений о драматической собственности

А.Н. Островский. (Докладная записка об авторских правах драматических писателей)

А.Н. Островский пишет: "Милостивый государь Степан Александрович! Мне очень совестно, что я должен обеспокоить ваше превосходительство довольно длинным письмом. Зная, что отнимаю у вашего превосходительства очень дорогое время, посвященное серьезным делам, и занимаю внимание ваше делом, может быть сравнительно неважным, я только в том и нахожу для себя оправдание, что мое дело касается театра и так или иначе должно дойти до сведения вашего превосходительства. Я опытом убежден, что самые чистейшие намерения и побуждения пачкаются чужою передачею.

В декабре прошлого года я приезжал в Петербург именно с той целью, чтобы объясниться с вашим превосходительством, но я так мало имел времени для объяснения с вами и нашел неожиданно такую перемену в вашем превосходительстве в отношении, что чувство горечи, ощущаемое при сознании правоты от всякой несправедливости, и тот непонятный конфуз и столбняк, который находит на всякого правого человека при виде, что его честность заподозрена, мешали мне высказаться перед вашим превосходительством вполне. По приезде из Петербурга я почувствовал припадки тяжкой и мучительной болезни, причинами которой были труды не по силам (я просидел три с половиной месяца, не разгибая спины, и написал 14 актов) и нравственные потрясения и огорчения, которые я постоянно испытывал во все время моей драматической деятельности и которые разбили мои нервы и создали во мне болезненную, излишнюю чувствительность. Теперь я понемногу оправляюсь и очень рад, что имею силы высказаться перед вашим превосходительством и облегчить свою душу..."

А.Н. Островский. (Докладная записка об авторских правах драматических писателей)

А.Н. Островский. Объяснительная записка к Уставу Русского драматического общества

Русское драматическое общество было основано в 1870 г. с целью охраны авторских прав драматургов. В ноябре этого года состоялось собрание учредителей Общества (кроме инициаторов, председателя Островского и уполномоченного по сбору средств В.И. Родиславского присутствовали Н.А. Чаев, В.А. Дьяченко и А.А. Майков), на котором было принято решение выработать его Устав. В качестве же первого шага по охране авторских прав в декабре 1870 г. группа драматургов опубликовала в нескольких газетах извещение о запрещении постановок их пьес без авторского разрешения. В случае нарушений антрепренеры привлекались к судебной ответственности. В начале 1871 г. Островский написал проект Устава, который был рассмотрен московскими учредителями общества, а затем отправлен в Петербург. 2 марта проект слушали петербургские литераторы, которые «нашли необходимым сделать многие изменения и дополнения, распределили эти труды между собою» (Б у р д и н, стр. 123), а в середине апреля дополненный проект Устава был отправлен в Министерство внутренних дел. Утверждение же его состоялось только через три года, 30 июля 1874 г.

А.Н. Островский пишет: "Цель основания Русского драматического общества есть охранение принадлежащего драматическим писателям права разрешать публичные представления своих произведений. Хотя законом (1684 ст. Уложения о наказаниях, изд. 1866 г.) это право достаточно ограждено, но применение самого закона для отдельных лиц встречает непреодолимые затруднения.

Частные театры существуют по всему пространству России, почти во всех губерниях и во многих уездных городах, из которых о дающихся там спектаклях не доходит никаких сведений до авторов, живущих большею частик" в столицах, вследствие чего драматическим авторам даже не может быть известным, где и когда нарушается право их собственности; да если бы случайно и сделалось известным, то преследование нарушителей за дальностию расстояний, значительными хлопотами и издержками и потерею времени делается для авторов не только безвыгодным, но по большей части невозможным..."

А.Н. Островский. Объяснительная записка к Уставу Русского драматического общества

27.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

А.А. Блок. Искусство и Революция

А.А. Блок пишет: "В могучем и жестоком, как все могучее, творении своем, озаглавленном "Искусство и Революция", Вагнер устанавливает следующие истины:

Искусство есть радость быть самим собой, жить и принадлежать обществу.

Искусство было таким в VI веке до р. Хр. в Афинском государстве.

Вместе с распадением этого государства распалось и обширное искусство; оно стало разрозненным и индивидуальным ; оно перестало быть свободным выражением свободного народа. Все две тысячи лет - с той поры вплоть до нашего времени - искусство находится в положении угнетенного.

Учение Христа, установившего равенство людей, выродилось в христианское учение, которое потушило религиозный огонь и вошло в соглашение с лицемерной цивилизацией, сумевшей обмануть и приручить художников и обратить искусство на служение правящим классам, лишив его силы и свободы.

Несмотря на это, истинное искусство существовало все две тысячи лет и существует, проявляясь то здесь, то там криком радости или боли вырвавшегося из оков свободного творца. Возвратить людям всю полноту свободного искусства может только великая и всемирная Революция, которая разрушит многовековую ложь цивилизации и поднимет народ на высоту артистического человечества..."

А.А. Блок. Искусство и Революция

А.А. Блок. Крушение гуманизма

А.А. Блок пишет: "Понятием гуманизм привыкли мы обозначать прежде всего то мощное движение, которое на исходе средних веков охватило сначала Италию, а потом и всю Европу и лозунгом которого был человек — свободная человеческая личность. Таким образом, основной и изначальный признак гуманизма — индивидуализм.

Четыре столетия подряд - с половины XIV до половины XVIII века — образованное общество средней Европы развивалось под знаком этого движения; в его потоке наука была неразрывно связана с искусством, и человек был верен духу музыки. Этим духом были проникнуты как великие научные открытия и политические течения, так и отдельные личности того времени.

Стилем движения был стиль Ренессанса, перешедший затем в стиль Барокко — в тот стиль, который в XIX столетии принято было считать упадочным (признак забвения новейших гуманистов о своем великом прошлом) и который только в наше время переоценен и считается стилем, соответствующим периодам искусства, клонящегося к старости.

Чьи имена связаны в нашем сознании с понятием «гуманизма»? — Прежде всего имена Петрарки, Боккачио, Пико де ла Мирандола; вслед за ними — имена Эразма, Рейхлина, Гуттена. Позже и менее резко возникают в нашем сознании имена французских и английских гуманистов: Монтеня или Томаса Мора; во Франции и Англии движение гуманизма не было самостоятельным..."

А.А. Блок. Крушение гуманизма

А.А. Блок. Народ и интеллигенция

А.А. Блок пишет: "На первом собрании религиозно-философского общества (в 1908 году) был прочитан доклад Германа Баронова "О демотеизме" (обожествление народа в "Исповеди" Максима Горького).

Баронов говорит: "Когда общественное возбуждение улеглось и река общественной жизни вступила в свои берега, на берегах осталось много сора. Этот сор разделяется на "честный" и "нечестный". К "честному" сору относятся только те, кто сам себя сознал "сором", кто томительно ищет живого Бога; к "нечестному" - вся та часть интеллигентного общества, которая прямо или косвенно склоняется на сторону той или другой партии".

Основываясь на некоторых цитатах из "Исповеди" Горького, Баронов отождествляет мировоззрение этого писателя с мировоззрением социал-демократов, в частности Луначарского; докладчик упрекает Луначарского и Горького за то, что они обожествляют народ, отождествляют религиозный процесс с процессом хозяйственным, надевают "седло религии" на "корову науки"

Не опровергая положений Баронова по существу и признавая всю важность затронутого им вопроса, я хочу сначала определить свое воззрение на творчество Горького (с воззрением Баронова несогласное) и перейти затем к важнейшему для меня вопросу об отношениях между интеллигенцией и народом. Эти отношения представляются мне не только ненормальными, не только недолжными. В них есть нечто жуткое; душа занимается страхом, когда внимательно приглядишься к ним; страшно становится, когда интеллигент начинает чувствовать себя "животным общественным", как только сознает он, что существует некоторая круговая порука среди "людей культуры", что каждый член культурного общества, без различия партий, литературных направлений или классов, - представляет из себя одно из слагаемых какого-то целого. Это общественное чувство, перешедшее в сознание, и заставляет интеллигента почувствовать ответственность свою перед целым, хочет он или не хочет, подойти к вопросам о болезнях всероссийских; и, мне думается, да и сама действительность показывает, что насущнейшим из таких вопросов является вопрос об "интеллигенции" и "народе"..."

А.А. Блок. Народ и интеллигенция

А.А. Блок. "Может ли интеллигенция работать с большевиками?"

А.А. Блок пишет: "Может ли интеллигенция работать с большевиками? - Может и обязана.

Этой теме я посвящу на днях ряд фельетонов под заглавием "Россия и интеллигенция".

Я политически безграмотен и не берусь судить о тактике соглашения между интеллигенцией и большевиками. Но по внутреннему побуждению это будет соглашение музыкальное.

Вне зависимости от личности, у интеллигенции звучит та же музыка, что и у большевиков..."

А.А. Блок. "Может ли интеллигенция работать с большевиками?"

26.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Н.С. Лесков. Большие брани (Общественная заметка)

Лесков Николай Семёнович (псевд. Лесков-Стебницкий; М.Cтебницкий) (1831 - 1895) русский писатель, публицист.

Н.С. Лесков пишет: "Опять превеликие и буйные брани настали в нашей литературе. Пребывая по возможности в стороне от всех этих турниров, мы, может быть, не без основания несем от кого-нибудь из наших читателей упрек, что мало следим за литературными явлениями и относимся к ним, по-видимому, совсем безучастно. Сознаемся, что известная доля подобной укоризны отчасти, может быть, нами и заслужена: мы действительно не пишем ни срочных обозрений русских журналов, ни периодически появляющихся критик и рецензий на новые книги. Но всего этого мы не делаем отнюдь не по невниманию или неуважению к литературе, а именно и по вниманию и по уважению к ней. Мы того убеждения, что основательных, подробных и дельных критик писать в газете невозможно, а потому и искать такой критики в какой бы то ни было газете будет всегда труд напрасный. Газеты, посвященные разработке вопросов дня, не могут, да и не обязаны отдавать большого места явлениям литературным. Известные газеты так это и принимают, а другие, которым такой взгляд кажется ошибочным, держатся иных обычаев. Эти последние посвящают, очень большое внимание не только всему появляющемуся в печати, но даже не манкируют и тем, что происходит в самой жизненной среде литераторов. Некоторые из таких газет, следя за поведением литераторов, при появлении произведений того или другого из них напоминают публике, что вот этот автор человек хороший, а этот сделал то-то и то-то, или даже и не объясняют, что именно он сделал, а просто не одобряют его с нравственной стороны. Одна из таких газет была так аккуратна, что однажды как-то заявляла даже, что один покойный критик (тогда еще живой) бывает иногда пьян; а другая обличала одного редактора, что он в карты играет..."

Н.С. Лесков. Большие брани (Общественная заметка)

Н.С. Лесков. О русской иконописи

Н.С. Лесков пишет: "Я никогда не в силах буду позабыть того впечатления, которое произвело на меня некогда мое первое свиданий с Васильем Александровичем Прохоровым. Почтенный археолог, после довольно продолжительного разговора со мною об упадке русского национального искусства вообще и особенно о безобразном повреждении иконографического искусства, сказал, что он не верит себе, что видит человека с любовью к одной из самых покинутых отраслей русского искусства.

Тогда я не понимал всего значения ни этого отношения почтенного ученого к моим занятиям иконографиею, ни его удивления, что он встречает во мне человека, этим интересующегося; но прошло немного времени, и я сам испытываю почти то же самое. Написав недавно заметку об адописных (см. № 192 "Русского мира") иконах, я имел в виду одну цель: поправить мнение неизвестного мне газетного корреспондента, которое мне казалось ошибочным. Ни на что другое я не рассчитывал, зная, как мало внимания дается у нас этому предмету. Но вот в 211 № "Русского мира", по поводу моей заметки, появился отзыв, который меня чрезвычайно удивил; добавлю: удивил и, прибавлю, обрадовал, так как из него я вижу, что на Руси есть люди, которые верно понимают значение иконы для нашего простолюдина, Вслед за сим, 29 и 30 минувшего августа, в "Ведомостях С.-Петербургского градоначальства" (№№ 198 и 199) появилась обширная статья, посвященная этому же предмету, в течение столь долгого времени не удостоившемуся никакого внимания. Статья эта, скомпилированная, как кажется, большею частию по Сахарову и Ровинскому, составлена весьма интересно, обстоятельно и толково; но я не буду о ней говорить более и обращусь к письму, вызванному моею заметкою. Автор упоминаемого мною письма (под коим стоят две буквы N. R.) совершенно основательно говорит, что "икона для простолюдина имеет такое же важное значение, как книга для грамотного"; но мне кажется, что икона часто имеет даже несколько большее значение. Однако я не буду спорить об этом и остановлюсь на том положении, что "икона то же, что книга", и тот, кто не может читать книги с иконы, которой поклоняется, втверживает в свое сознание исторические события искупительной жертвы и деяния лиц, чтимых церковью за их христианские заслуги. Это одно само по себе немаловажно. При том состоянии, в каком находится наш малопросвещенный народ, иконы в указанном смысле действительно приносили и приносят до сих пор огромную пользу: так называемые "иконы с деяниями" представляли поклоннику целые истории; но иконописное дело наше находится в самом крайнем упадке, и им занимаются невежды, которые пишут на иконных досках неведомо что и неведомо как, а потому такие иконы не могут служить той полезной для народа службы, какую они приносили прежде..."

Н.С. Лесков. О русской иконописи

Н.С. Лесков. Из мелочей архиерейской жизни

Н.С. Лесков пишет: "Число охотников выводить из всего диффамации у нас очень быстро увеличивается: в этом теперь преуспевают уже не только люди светского, но и духовного чина. Так, некто протоиерей Евген. Попов из Перми на этих днях издал книгу, в которой без стеснения разъясняет имена лиц, безымянно описанных в "Мелочах архиерейской жизни". Этот негодующий Евгений Попов, очевидно, "мнит службу совершити Богу", а может быть, и еще кому-нибудь другому. Он утверждает, что рассказы о простых явлениях архиерейского жития составляют самый яркий признак самого ужасного и вредного нравственного падения, которое стало возможно только для нашего времени, "когда грабят и стреляют". Да, да, это именно так и написано - рассказать, что у архиереев могут случаться капризы, а также могут быть желудочные катары, нельзя, не будучи причастным ко всей безнравственности нашего времени, "когда грабят и стреляют". Приблизительно в том же роде высказался насчет этих важных вопросов и "Церковный) вест<ник>", редактируемый профес(сором) Предтеченским. Оба эти просвещенные духовные писателя, то есть Попов и Предтеченский, принадлежащие одной и той же Петербургской духовной академии, "благоугождали всяко", доказывая, что спускаться в такие сферы, как обыденная жизнь архиереев, это сплетничество и небывалое покушение оскорбить "величавые фигуры". И Попову и Предтеченскому казалось, что это не бывало. Они прикинулись простачками и делают вид, будто совсем позабыли про "Записки Гавриила Добрынина", где во всех видах подробно и талантливо описан пьяный и своенравный архиерей Кирилл. Им дела нет, что это писано не в наше время, когда... и т.д. Впрочем, им непростительно забывать, что надо, на то они академические историки, чтобы знать, что спрятать и что сочинять для истории. Но вот, к немалому их удовольствию, неожиданно подают им новый случай поусердствовать и - кто же? "Русский вест<ник>", журнал самый благонамеренный..."

Н.С. Лесков. Из мелочей архиерейской жизни

Н.С. Лесков. Русские общественные заметки

Н.С. Лесков пишет: "Каждому, конечно, известна пословица: "На волка слава, а овец таскает Савва", и другая: "Чему посмеешься, тому поработаешь", но едва ли всякий поручится, что, зная первую пословицу, он по второй не поработал тому самому, над чем издевался. Дел, в которых легко наблюдать это, целая бездна, и больших, и малых, и частных, и имеющих значение вполне общественное. Не только частный человек сплошь и рядом укоряет ближнего в том, чему сам со всеусердием работает, но и целые сословия нередко упрекают друг друга в том, в чем они не имеют одно перед другим никаких преимуществ. Даже один век нередко посмеивается над другим, вовсе не замечая, что и его дни в известном смысле не лучше дней отошедшего века. Упивающийся ценным вином и проводящий непотребную жизнь барин не смущаясь разглагольствует о пьянстве и разврате народа и требует для него "узду с гремушками да бич"; ханжа, преследующий ближнего своего судебным порядком за недоплаченный грош, бестрепетно подходит к алтарю и читает: "остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим", и гремит против безверия века; празднолюбец упрекает всех в лености; грабитель корит других за корыстолюбие, и т.д., и т.д. Всего этого не перечтешь и не перечислишь, но что всего в этом замечательнее - это то, что такие несообразности делаются не холодно, не сознательно, не по-фарисейски, а довольно искренно. Люди, по своему легкомыслию и страсти к осуждению, даже как бы и не замечают того, о чем лепечут, и потому не видят своей работы в пользу того самого, над чем глумятся и издеваются..."

Н.С. Лесков. Русские общественные заметки

24.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Л.Н. Майков. Батюшков, его жизнь и сочинения

Леонид Николаевич Майков (1839 - 1900) - видный исследователь истории русской литературы, действительный член Петербургской Академии наук, сын живописца Николая Аполлоновича Майкова, младший брат Аполлона, Валериана и Владимира Майковых.

Л.Н. Майков пишет: "Батюшковы - один из старинных дворянских родов. Представители его с XVI века известны в числе служилых людей Московского государства и с того же времени состояли помещиками в Новгородской области, в местности Бежецка и Устюжны Железнопольской. В 1543 году Семен Батюшков ходил послом в Молдавскую землю к воеводе Ивану Петровичу. По Бежецким писцовым книгам 1628 и 1629 годов за Иваном Никитичем Батюшковым значилось "старое отца его поместье" в Есенецком стану - сельцо Даниловское, "а в нем двор помещиков" и несколько деревень. Сын Ивана Батюшкова, Матвей, участник войн с Польшей при царе Алексее Михайловиче и с Турцией при его сыне, за многую службу свою царям и всему Московскому государству в 1683 году был пожалован из поместья в вотчину половиной сельца Даниловского и прилежавшими к нему деревнями в Бежецком уезде, да сверх того, деревнями и пустошами в Новоордецком стане Углецкого уезда..."

Л.Н. Майков. Батюшков, его жизнь и сочинения

22.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Л.А. Тихомиров. Воспитательное влияние Государственной Думы

Тихомиров Лев Александрович (1852 - 1923) - политический деятель, публицист, религиозный философ.

Л.А. Тихомиров пишет: "Судьба правительственного законопроекта о земстве западнорусских губерний остается еще неизвестною. Может быть, под давлением разных побочных и вспомогательных соображений члены Думы соберут большинство для принятия законопроекта. Но исход голосования не изменяет того обстоятельства, что в идейном, принципиальном отношении русская Государственная Дума не показала себя ни русскою, ни государственною и своими дебатами внесла в умы народа значительные новые порции хаоса.

Очень странное законодательное учреждение создали мы себе. Люди, имеющие думать о государственных вопросах России, очевидно, должны бы быть проникнуты пониманием как вообще государственности, так и интересов собственно Русского государства. В своих законодательных решениях они должны бы были исходить из интересов Русского государства. В действительности ни понимания государственности, ни заботы о Русском государстве невозможно усмотреть в горячих спорах бесчисленных ораторов оппозиции..."

Л.А. Тихомиров. Воспитательное влияние Государственной Думы

Л.А. Тихомиров. Государственно-церковное дело в Государственном Совете

Л.А. Тихомиров пишет: "В первые моменты законодательного "обновления" России, начатого под непосредственными впечатлениями смутного времени и под аккомпанемент революционных криков поистине бесноватых Дум первых двух созывов, в первую же голову были выдвинуты законопроекты, касающиеся вопросов вероисповедных и государственно-церковных. С тех пор они претерпели довольно много мелких изменений, а часть их взята для нового пересмотра, но общий дух реформы, тогда заложенный, остается до сих пор таким же, каким явился на свет. Это, быть может, тяжелейшее наследство, принятое нынешним министерством от предшественников, к сожалению, без своевременного глубокого пересмотра.

Общий дух этого законодательства ведет к подрыву союза Церкви и государства, чем в самой основе подрывается историческая идея нашей государственности.

Мы много раз указывали на коренные недостатки этих законопроектов и на необходимость положить предел дальнейшему подрыву, производимому их применением. Но доселе ничто в государственной сфере не давало надежды на спасение России от роковых последствий непонимания истинного смысла государственно-церковного союза. Государственная Дума не захотела поддержать даже частичных улучшений, которые Правительство начало наконец привносить в реформу вероисповедных отношений. В Думе и в печати не давали хода никаким улучшениям, постоянно указывая будто бы на волю Государя Императора, на которую те же самые люди не обращают никакого внимания, когда они предпочитают осуществление директив революции. Указ 17 апреля в тенденциозных руках был постоянно превращаем в щит против всяких стараний предохранить государство от разрыва с Церковью..."

Л.А. Тихомиров. Государственно-церковное дело в Государственном Совете

Л.А. Тихомиров. Клерикализм и союз с Церковью

Л.А. Тихомиров пишет: "Один из читателей наших, говоря об отношениях наших к вероисповедным законам и вообще к союзу государства с Церковью, выражает мнение, будто бы мы при этом становимся на почву "клерикализма". Ввиду огромной важности этого недоразумения и вредных его последствий, считаем небесполезным объясниться.

"Московские ведомости" никогда не были клерикальным органом, и менее всего можно предполагать какой-либо клерикализм в нынешнем их редакторе, которого государственные воззрения изложены не только во множестве статей, но и в целых серьезных сочинениях. Как последовательный "государственник", видящий в государственной организации необходимое, неотменимое навеки и при всяких условиях культуры завершение социального строя, редактор "Московских ведомостей" безусловно отрицает, как вредные и недопустимые, всякие status in statu в том числе и церковный. Церковное "государство в государстве" было бы вреднейшим из всех для государства и вместе с тем искажало бы то церковное устройство, которое свойственно христианству в его чистейшем православном выражении..."

Л.А. Тихомиров. Клерикализм и союз с Церковью

Л.А. Тихомиров. Недостатки узаконений 1906 года

Л.А. Тихомиров пишет: "Много раз мы уясняли принципиальные недостатки узаконений 1906 года. Но их пересмотр не менее необходим в силу их кодификационных несовершенств.

Нестройность кодификации 1906 года становится нагляднее всего при сравнении с работой графа Сперанского в 1826-1832 годах. Его кодификация ясно сознавала, что такое государство, какое значение имеет для него власть Верховная и подчиненная, что такое закон и т.д. Посему работа графа Сперанского идет замечательно стройно, излагая, в сущности, только один предмет, со всех необходимых для него сторон. Так как государство всецело определяется тем, что такое его Верховная Власть, то граф Сперанский и ограничился в Основных Законах всесторонней обрисовкой Верховной Власти.

У него все сосредоточивается на определении Верховной Власти, и притом постоянно таким образом, что из определений этих вытекает или право, или предписание. Посему статьи графа Сперанского суть действительно законы, а не историческое рассуждение..."

Л.А. Тихомиров. Недостатки узаконений 1906 года

21.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Ф.И. Буслаев. Мои воспоминания

Федор Иванович Буслаев (1818-1897) русский филолог, языковед, фольклорист, литературовед, историк искусства, академик Петербургской Академии наук (1860).

"Федор Иванович Буслаев родился 13 апреля 1818 г., умер 31 июля 1897 г. Тотчас по окончании курса в Московском университете в 1838 г. он начал свою педагогическую, а с 1842 г. - литературно-ученую деятельность; первая окончилась в 1881 г., когда Федор Иванович отказался от чтения лекций в Московском университете; ученые же занятия Федора Ивановича прекратились вместе с празднованием его пятидесятилетнего юбилея в 1888 г.

Еще до своего юбилея Федор Иванович стал замечать, что левый глаз его стал худо видеть; призванный окулист нашел появление желтой воды. Несмотря на принятые меры, вскоре и другой глаз был поражен тем же недугом, и зрение Федора Ивановича стало все более и более ухудшаться. Летом 1888 г. Федор Иванович еще сам подготовлял новое издание своего "учебника русской грамматики, делая в нем дополнения и изменения. Это была последняя его работа; в течение зимы зрение его настолько ослабело, что ему было запрещено самому читать. Хотя он с полною покорностью и с христианским смирением перенес это тяжелое испытание, но уменьшение привычной самостоятельной умственной деятельности, видимо, вредно отозвалось на нем: он стал заметно слабеть. Один из его друзей посоветовал ему заняться диктовкой своей биографии и своих воспоминаний. Сначала Федор Иванович не соглашался на это, говоря, что он не может сообщить ничего интересного; однако после настояний и уговоров, согласился приняться за эту работу, а начавши ее, продолжал уже не только охотно, но даже с увлечением. Труд этот наполнил его жизнь, и он опять повеселел и стал бодрее. Воспоминания свои Федор Иванович писал в течение 1889, 1890 и 1891 годов; они, как впрочем все, выходившее из-под его пера, оказались написанными талантливо и дают весьма важные указания для уяснения недавнего прошлого русской литературы и истории Московского университета.

С осени 1892 г., ... "Воспоминания" были окончены..."

Ф.И. Буслаев. Мои воспоминания

20.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

С.А. Есенин. В.Я. Брюсов

Есенин Сергей Александрович (1895 - 1925) русский поэт.

С.А. Есенин пишет: "Умер Брюсов. Эта весть больна и тяжела, особенно для поэтов.

Все мы учились у него. Все знаем, какую роль он играл в истории развития русского стиха.

Большой мастер, крупный поэт, он внес в затхлую жизнь после шестидесятников и девятидесятников струю свежей и новой формы.

Лучше было бы услышать о смерти Гиппиус и Мережковского, чем видеть в газете эту траурную рамку о Брюсове. Русский символизм кончился давно, но со смертью Брюсова он канул в лету окончательно.

Много Брюсова ругали, много говорили о том, что он не поэт, а мастер. Глупые слова! Глупые суждения!.."

Брюсов скончался 9 октября 1924 г.

С.А. Есенин. В.Я. Брюсов

С.А. Есенин. Автобиографии (варианты)

Автобиографии Есенина своеобразны: это не столько рассказ поэта о своей жизни, сколько комментарий к его произведениям, рассказ о тех впечатлениях, которые отразились в стихах. В автобиографии 1924 года он, например, вспоминал о том, как ездил с дядей поить лошадей: «Ночью луна при тихой погоде стоит стоймя в воде. Когда лошади пили, мне казалось, что они вот-вот выпьют луну, и радовался, когда она вместе с кругами отплывала от их ртов». Это впечатление найдет свое поэтическое, образное выражение в «Небесном барабанщике»:

Нынче луну с воды

Лошади выпили.

Подобных сопоставлений можно привести немало.

Автобиографии были для Есенина своего рода личными литературными манифестами. Их тональность, литературная направленность менялись с изменениями литературно-общественной позиции поэта. Вся первая автобиография выдержана в духе имажинистских эпатажей («Самые лучшие поклонники нашей поэзии проститутки и бандиты» и т. п.). В автобиографии, написанной летом 1924 года, уже совсем иное — спокойные раздумья о своем пути, стремление осознать новое, что входило и в жизнь страны, и в его творчество. Неизмеримо серьезнее говорит Есенин в последних автобиографиях о своей литературной позиции.

С.А. Есенин. Автобиографии (варианты)

С.А. Есенин. Ярославны плачут

С.А. Есенин пишет: " "Внимая ужасам войны", в унисон зазвенели струны больших и малых поэтов. На страницах газет и журналов пестреют имена Бальмонта, Брюсова, Сологуба, Городецкого, Липецкого и др. Все они трогают одинаковую струну "грянувшего выстрела". Даже "сладко лиричный" Цензор заплясал под солдатскую песню.

Я не стану останавливаться на разборе этих поэтов, перейду прямо к определению того, что дали нам женщины-поэтессы.

Этих избранниц у нас очень немного. И они большею частью закатывались "золотой звездой" на расцвете своего таланта, как Мирра Лохвицкая. Мы еще не успели забыть и "невесту в атласном белом платье" Надежду Львову, но, не уклоняясь от своей цели, я буду продолжать мотать тот клубок мыслей, который я начал..."

В статье упоминаются: Лохвицкая Мирра Александровна (1869 — 1905) — поэтесса; Львова Надежда Григорьевна (1891 — 1913)-поэтесса; Т.Л. Щепкина-Куперник; Л.Н. Столица (1884 — 1948); М. Трубецкая; Е. Хмельницк

С.А. Есенин. Ярославны плачут

С.А. Есенин. Дама с лорнетом (о Гиппиус)

Памфлет направлен против русских писателей-эмигрантов З. Гиппиус и Д. Мережковского. Есенин познакомился с ними в марте—апреле 1915 г., в свой первый приезд в Петроград. Тогда же появились в Петрограде его стихи с сопроводительной статьей З. Гиппиус (журн. «Голос жизни», П., 1915, № 17). Но уже тогда Есенин разглядел подлинное отношение этих писателей к себе (см. его письмо к Н. Ливкину от августа 1916 г. в т. 6 наст. изд.). После октябрьского переворота взаимоотношения З. Гиппиус и Есенина приняли открыто враждебный характер. В 1920 г. Мережковский и Гиппиус эмигрировали из Советского Союза.

С.А. Есенин пишет: "Когда-то я мальчиком, проезжая Петербург, зашел к Блоку. Мы говорили очень много о стихах, но Блок мне тут же заметил, вероятно по указаниям Иванова-Разумника: "Не верь ты этой бабе. Ее и Горький считает умной. Но, по-моему, она низкопробная дура". Это были слова Блока. После слов Блока, к которому я приехал, впервые я стал относиться и к Мережковскому и к Гиппиус - подозрительней. Один только Философов, как и посейчас, занимает мой кругозор, которому я писал и говорил то устно, то в стихах; но все же Клюев и на него составил стихи, обобщая его вместе с Мережковскими..."

С.А. Есенин. Дама с лорнетом

19.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

С.Д. Сазонов. Воспоминания

Сергей Дмитриевич Сазонов (1860-1927), министр иностранных дел Российской империи с 1910 по 1916 г. дворянин, землевладелец в Рязанской области.

С.Д. Сазонов пишет: "События, разразившиеся над Европой в июле 1914 года и отозвавшиеся с большей или меньшей силой в остальных частях света, не могут еще стать предметом научно-исторического рассмотрения. Свидетелям, а тем более участникам их, эта громадная задача не под силу. Приходится возложить ее выполнение на грядущие поколения в надежде, что отдаление их от этих событий обеспечит их труду необходимое для всякого научного исследования беспристрастие, а также даст в их распоряжение более полный исторический материал, чем тот, которым мы в настоящее время располагаем, как бы значителен ни был этот последний уже и теперь.

Работа очевидцев и участников должна, по необходимости, носить более скромный характер личных вкладов в общую массу осведомления, касающегося событий, не имеющих себе равных в истории человечества, с ранней зари средневековья и по наше время. К тому же общая сводка имеющегося налицо исторического материала, должное его освещение и подведение итогов невозможны еще и потому, что мировая борьба, начавшаяся в 1914 году, не окончилась с поражением Германии и ее союзников в октябре 1918 года, а продолжается и ныне, хотя и в иной форме и на иной почве. Версальский мир не дал мира человечеству, в чем теперь, я думаю, не усомнятся сами его составители, даже если бы им удалось провести в жизнь все его постановления, из которых многие заключают в себе зародыш неизбежных международных столкновений в более или менее близком будущем..."

С.Д. Сазонов. Воспоминания

17.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Николай М. (Кулиш П.А.). Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. Том II

Кулиш П.А. пишет: "Здоровье Гоголя в продолжение 1844 года (кроме начала года) вообще находилось в лучшем состоянии, и он деятельно трудился над вторым томом "Мертвых душ". По приведенным здесь письмам, мы находим его весною в Ницце, потом во Франкфурте и наконец, зимою, опять во Франкфурте. Из писем к нему разных особ видно, что он провел месяц или больше в Остенде, где купался в море. Один из его друзей, в письме из Парижа, от 6 ноября 1844 года, так вспоминал это время: "Письма ваши очень порадовали бы меня, если б не заметно было в них отсутствия той бодрости, которою в Остенде вы и нас и всех оживляли". Это показывает, что он провел время своего купанья в море не без друзей и знакомых, и что только для людей, знавших его издали, он казался в Остенде несчастным ипохондриком или мизантропом, вечно одиноким и задумчивым. Действительно, он любил уединенные прогулки, и его видали каждый день, в известные часы, в черном пальто и в серой шляпе, бродящим взад и вперед по морской плотине, с наружным выражением глубокой грусти. Но что наполняло тогда его душу, это было известно только немногим друзьям его и открывается теперь из его переписки. Еще в юности, он писал к своей матери: "Вы знаете, какой я охотник до всего радостного. Вы одни только видели, что под видом, иногда для других холодным и угрюмым, таилось желание веселости (разумеется, не буйной), и часто, в часы задумчивости, когда другим казался я печальным, когда они видели или хотели видеть во мне признаки сентиментальной мечтательности, я разгадывал науку веселой, счастливой жизни"... Так и теперь, для посторонних он мог казаться человеком, убегающим людского общества, а между тем его непосредственные и письменные сношения с людьми разносили везде свет и утешение. Приведу отрывки из писем к нему одной особы, чтобы показать, какое влияние имели письма Гоголя на его корреспондентов..."

Николай М. (Кулиш П.А.). Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. Том II

16.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Екатерина II. Мемуары

Екатерина II (Екатерина Алексеевна; при рождении София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская, нем. Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg) (1729 - 1796) - императрица всероссийская (1762 - 1796).

"Счастье не так слепо, как его себе представляют. Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных, не замеченных толпою и предшествующих событию. А в особенности счастье отдельных личностей бывает следствием их качеств, характера и личного поведения. Чтобы сделать это более осязательным, я построю следующий силлогизм:

качества и характер будут большей посылкой;

поведение - меньшей;

счастье или несчастье - заключением.

Вот два разительных примера:

Екатерина II,

Петр III..."

Екатерина II. Мемуары

15.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Николай М. (Кулиш П.А.). Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. Том I

Кулиш Пантелеймон Александрович (псевдоним - Николай М.) (1819 - 1897) украинский писатель, поэт, фольклорист, этнограф, переводчик, критик, редактор, историк, издатель.

Кулиш П.А. пишет: "В малороссийских летописях записано два лица, носившие имя Гоголя. Первый Гоголь, выдавшийся из толпы своих темных однофамильцев, был Иоанн, епископ пинский. Он является в числе провозвестников той унии, против которой воевал герой современного нам Гоголя, Тарас Бульба. Не известно, состояли ли предки поэта в каком-нибудь родстве с этим епископом; только Гоголи существовали с давних времен на Украине. Доказательством тому служит, между прочим, старинное сотенное село Гоголев, бывшее, вероятно, гнездом их фамилии, подобно тому как другие села, названные по известным в истории именам, указывают на домашний очаг других старинных родов в Малороссии. Впрочем история молчит о Гоголях во все продолжение ожесточенных войн за унию и только в эпоху Богдана Хмельницкого выносит из темной неизвестности одного Гоголя. То был Остап Гоголь, полковник подольский. О нем говорится в летописях при описании битвы на Дрижиполе (1655); потом его имя упоминается, в исчислении отсутствующих полковников, под "переяславскими статьями"; наконец, в "Летописи Самовидца" он является рядом с Петром Дорошенком, которому он один из полковников остался до конца верен и после которого еще несколько времени отстаивал подвластную себе часть Украины. Не больше пяти строк посвятил летописец этому обращику казацкой неугомонности, но и из них видно, какого сорта это был характер. Остап Гоголь ездил в Турцию послом от Дорошенка, в то время, когда уже все другие полковники вооружились против этой "вихреватой головы", как называли пана Петра Запорожцы, и когда Дорошенко колебался между двумя мыслями: сесть ли ему на бочку пороху и взлететь на воздух, или отказаться от гетманства. Может быть, только Остап Гоголь и поддерживал так долго его безрассудное упорство, - потому что, оставшись после Дорошенка один на опустелом правом берегу Днепра, он не склонился, как другие, на убеждения Самойловича, а пошел служить, с горстью преданных себе казаков, воинственному Яну Собескому и, разгромив с ним под Веною Турок, принял от него опасный титул гетмана, который не под силу пришло носить самому Дорошенку. Что было с ним потом и какая смерть постигла этого, как по всему видно, энергического человека, летописи молчат. Его боевая фигура, можно сказать, только выглянула из мрака, сгустившегося над украинскою стариною, осветилась на мгновение кровавым пламенем войны и утонула снова в темноте..."

Николай М. (Кулиш П.А.). Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. Том I

10.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Л.С. Выготский. Слепой ребенок

Лев Семенович Выготский (1896-1934) русский и советский психолог, основатель культурно-исторической школы в психологии.

Л.С. Выготский пишет: "В сущности наука о слепом человеке, поскольку она шла к истине, вся сводится к развертыванию одной центральной идеи, которой человечество тысячелетиями пытается овладеть, потому что она не только идея о слепом, но и вообще о психологической природе человека. В психологии слепых, как и во всяком знании, заблуждаться можно по-разному, но идти к истине только одним путем. Эта идея сводится к тому, что слепота есть не только отсутствие зрения (дефект отдельного органа); она вызывает глубочайшую перестройку всех сил организма и личности

Слепота, создавая новый, особенный склад личности, вызывает к жизни новые силы, изменяет нормальные направления функций, творчески и органически пересоздает и формирует психику человека. Следовательно, слепота есть не только дефект, минус, слабость, но и в каком-то смысле источник выявления способностей, плюс, сила (как это ни странно и ни похоже на парадокс!)..."

Л.С. Выготский. Слепой ребенок

Л.С. Выготский. Принципы социального воспитания глухонемых детей

Л.С. Выготский пишет: "Прежде чем перейти к изложению самих принципов социального воспитания глухонемых детей, следует остановиться на некоторых исходных научных предпосылках новой системы. Предпосылки касаются психофизиологических особенностей глухонемого ребенка и процесса его воспитания. Всякий физический недостаток - будь то слепота или глухота - не только изменяет отношение ребенка к миру, но прежде всего сказывается на отношениях с людьми. Органический дефект реализуется как социальная ненормальность поведения. Разумеется, что слепота и глухота сами по себе факты биологические и ни в коей мере не социальные. Но воспитателю приходится иметь дело не столько с этими фактами самими по себе, сколько с их социальными последствиями. Когда перед нами слепой ребенок в качестве объекта воспитания, тут приходится иметь дело не столько со слепотой самой по себе, сколько с теми конфликтами, которые возникают у слепого ребенка при вхождении его в жизнь. Ведь его сношения с окружающим миром начинают протекать по иному, чем у нормальных людей, руслу.

Слепота или глухота есть нормальное, а не болезненное состояние для слепого или глухого ребенка, и указанный порок ощущается им лишь опосредованно, вторично, как отраженный на него самого результат его социального опыта. Что же означает сам по себе дефект слуха? Надо усвоить ту мысль, что слепота и глухота не означают ничего иного, как только отсутствие одного из путей для образования условных связей со средой. Эти органы - глаз, ухо, называемые в физиологии рецепторами или анализаторами, а в психологии - органами восприятия или внешних чувств, воспринимают и анализируют внешние элементы среды, разлагают мир на его отдельные части, на отдельные раздражения, с которыми связываются наши целесообразные реакции. Все это служит наиболее точному и тонкому приспособлению организма к среде..."

Л.С. Выготский. Принципы социального воспитания глухонемых детей

Л.С. Выготский. Развитие трудного ребенка и его изучение

Л.С. Выготский пишет: "В группе детей, поведение и развитие которых уклоняется от нормы и которые потому выделяются в отношении воспитания из общей детской массы, т.е. в группе трудных детей в широком смысле слова, следует различать два основных типа: 1) тип ребенка, отклоняющегося в поведении от нормы вследствие какого-либо органического дефекта (физически дефективные дети - слепые, глухие, слепоглухонемые, калеки и т.д.; умственно отсталые или слабоумные вследствие органического недостатка); 2) тип ребенка, уклоняющегося в поведении от нормы вследствие функционального нарушения (трудные дети в узком и собственном смысле слова - правонарушители, дети с недостатками характера, психопаты).

Третий тип исключительного в воспитательном отношении ребенка составляют дети, одаренные выше нормы (талантливые), выделение которых из общей детской массы является недавней, но серьезной проблемой. Существуют переходные формы между так называемым нормальным (массовым, средним) и трудновоспитуемым ребенком всех типов; существуют комбинированные, или смешанные, формы трудновоспитуемости..."

Л.С. Выготский. Развитие трудного ребенка и его изучение

Л.С. Выготский. Основы работы с умственно отсталыми и физически дефективными детьми

Л.С. Выготский пишет: "Всякий дефект, т.е. какой-либо телесный недостаток, ставит организм перед задачей преодолеть этот дефект, восполнить недостаток, компенсировать ущерб, приносимый им. Таким образом, влияние дефекта всегда двойственно и противоречиво: с одной стороны, он ослабляет организм, подрывает его деятельность, является минусом; с другой - именно потому, что он затрудняет и нарушает деятельность организма, он служит стимулом к повышенному развитию других функций организма, он толкает, побуждает организм к усиленной деятельности, которая могла бы компенсировать недостаток, преодолеть затруднения. Это общий закон, одинаково приложимый к биологии и психологии организма: минус дефекта превращается в плюс компенсации, т.е. недостаток оказывается стимулом повышенного развития и деятельности. Различают два основных вида компенсации: прямую, или органическую, и непрямую, или психическую. Первая имеет место большей частью при повреждении или удалении одного из парных органов. Например, при удалении одной почки, одного легкого и т.д. другой оставшийся парный орган компенсаторно развивается и принимает функции больного органа. Там, где прямая компенсация невозможна, задачу берет на себя центральная нервная система и психический аппарат человека, создавая над больным или недостаточным органом защитную надстройку из высших функций, обеспечивающих его работу..."

Л.С. Выготский. Основы работы с умственно отсталыми и физически дефективными детьми

В.И. (Вивиан Итин) Н. Гумилев. "Огненный Столп"

Вивиан Азарьевич Итин (1894—1938) — русский советский писатель и общественный деятель.

Вивиан Итин пишет: "Рассказы Гумилева слабее, в них мы находим слишком явное подражание Эдгару По. Слабее и посмертный сборник, куда несравненно менее одаренные ученики поместили зачастую довольно безвкусные корнетские мадригалы, которые лучше было бы оставить до полного собрания сочинений. Но все же ясный и бесстрастный эстетизм поэта, радостно принимающий всякую жизнь, чувствуется и в этих произведениях. "Мне отрубили голову", - снится ему в одном из рассказов: - "и я, истекая кровью, аплодирую уменью палача и радуюсь, как все это просто, хорошо и совсем не больно".

К несчастью, сон оказался вещим.

Значение Гумилева и его влияние на современников огромно. Его смерть и для революционной России остается глубокой трагедией. И никто, надеюсь, не повторит вслед за поэтом: "Как все это просто, хорошо и совсем не больно"..."

В.И. (Вивиан Итин) Н. Гумилев. "Огненный Столп"

В.Г. Белинский. Новый критикан

Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник.

В.Г. Белинский пишет: "А что нового в нашей литературе? Последняя новость в ней - явление нового необыкновенного таланта. Мы говорим о г. Достоевском, который рекомендуется публике "Бедными людьми" и "Двойником" - произведениями, которыми для многих было бы славно и блистательно даже и закончить свое литературное поприще; но так начать - это, в добрый час молвить! что-то уж слишком необыкновенное... Теперь в публике только и толков, что о г. Достоевском, авторе "Бедных людей"; но слава не бывает без терний, и говорят, что посредственность и бездарность уже точат на г. Достоевского свои деревянные мечи и копья... Тем лучше: такие терния не колют, а дают ход таланту, который - не талант, если у него нет врагов и завистников. - Потом, последняя литературная новость - "Петербургский сборник", альманах, изданный г. Некрасовым; перл этого альманаха опять-таки "Бедные люди", но в нем и кроме того много замечательно хороших произведений. - Пока тут и все новости. Но не без новостей и в другом углу нашей литературы. Из них самая забавная (и уж не совсем новая) полемические статьи в "Северной пчеле" какого-то г. Я. Я. Я. Мы бы не сочли за нужное упоминать об них в нашем журнале, но г. Я. Я. Я. так занят "Отечественными записками", так хлопочет о них и так усердно служит им, что у нас никак недостает жестокости не наградить его за это минутою внимания. Мы уж и счет потеряли его статьям против "Отечественных записок". Он порочит в них все сплеча - знай, мол, наших! Затейливая подпись этих статей: Я. Я. Я. многознаменательнее "Quos ego!" ("Вот я вас!" (лат.)) Нептуна у Виргилия. Мы особенно благодарны г. Я. Я. Я. за то, что он ровно ничего хорошего не находит в "Отечественных записках": в этом мы видим с его стороны великую жертву пользам нашего журнала... Такой враг лучше друга! Некоторые журналы в старину нанимали себе таких врагов: наш служит нам даром, бескорыстно. Одно только огорчает нас в статьях г. Я. Я. Я. - именно они ужасно растянуты, длинны; сначала не дочитывали их, а теперь и вовсе перестали читать. Что они несколько водяны и скучны, - в этом нельзя обвинять г. Я. Я. Я.: он делает, что может, что в силах делать. Зато он не затрудняется в энергии (несколько, правда, простонародной) выражений и слов: и за это мы ему тоже благодарны. Жаль еще, что у него есть замашка - из большой статьи вырывая там и сям по фразе, по полуфразе, по слову, по полуслову, стараться сближением этих урывков давать им совсем превратный смысл; но, может быть, это нужно ему для практики, для дальнейших успехов на поприще более сообразном с его наклонностями, нежели сколько сообразно с ними литературное поприще... В таком случае, будучи ему столько обязаны, желаем ему успевать и преуспевать..."

В.Г. Белинский. Новый критикан

В.Г. Белинский. Совет "Москвитянину"

В.Г. Белинский пишет: "Что делается в современной русской литературе? - спросят читатели, - Ничего особенного, - ответим мы. О библиографических новостях мы отдали читателям нашим полный отчет в отделе "Библиографической хроники", а из других замечательно только разве появление новой двойственной книжки "Москвитянина". Книжка одна, но в двух нумерах: 7 и 8. Мы не обратили бы на это никакого внимания, если б сам "Москвитянин" не явился к нам с приветствием. Извещая о выходе книжки пиетистических стихотворений какого-то английского дьякона, между прочим, переведшего стихами какое-то стихотворение г. Хомякова, "Москвитянин" замечает в выноске:

"Отечественные записки" терпеть не могут духа гг. Хомякова и Языкова и ругают их во всяком нумере. Ругательства их для образованных и благонамеренных заменяют хвалу. Но есть еще толпа... для толпы мы помещаем это свидетельство, с какой точки зрения иностранцы смотрят на сочинения г. Хомякова, англичане, проклятые им, как беспрестанно твердят "Отечественные записки". Точно так в "Московском вестнике" 1828 г. помещено было свидетельство Гете о критике г. Шевырева, вопреки возгласам тогдашних мародеров русской словесности. Одни отзывы стоят других..."

В.Г. Белинский. Совет "Москвитянину"

09.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

В.Я. Брюсов о московском сборнике "Русские символисты"

Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.

В.Я. Брюсов пишет: "Нисколько не желая отдавать особого предпочтения символизму и не считая его, как это делают увлекающиеся последователи, "поэзией будущего", я просто считаю, что и символистическая поэзия имеет свой raison d'etre (смысл (фр.)). Замечательно, что поэты, нисколько не считавшие себя последователями символизма, невольно приближались к нему, когда желали выразить тонкие, едва уловимые настроения.

Кроме того, я считаю нужным напомнить, что язык декадентов, странные, необыкновенные тропы и фигуры, вовсе не составляет необходимого элемента в символизме. Правда, символизм и декадентство часто сливаются, но этого может и не быть. Цель символизма - рядом сопоставленных образов как бы загипнотизировать читателя, вызвать в нем известное настроение..."

В.Я. Брюсов о московском сборнике "Русские символисты"

В.Я. Брюсов. Синтетика поэзии

В.Я. Брюсов пишет: "Искусство, в частности поэзия, есть акт познания; таким образом, конечная цель искусства та же, как науки,— познание. По отношению к поэзии это вскрыто (школой Вильгельма Гумбольдта) из аналогии поэтического творчества и творчества языкового. Создание языка было и остается процессом познавательным. Слово есть первичный метод познания. Первобытный человек означал словом предмет или группу предметов, называл их, чтобы выделить из бессвязного хаоса впечатлений, зрительных, слуховых, осязательных и иных, и через то знать их. Назвать — значит узнать, и следовательно, познать. Совершенно параллелен, аналогичен этому процесс создания поэтического произведения, художественное поэтическое творчество.

Общий ход познавания состоит «в объяснении нового, неизвестного при посредстве уже познанного, известного, названного» (формулировка А. Горнфельда). Первобытный человек, встречаясь с новым явлением, объяснял его себе тем, что называл таким словом, которое связывало это новое с уже известным, с уже имеющим свое название. Общеизвестны примеры этого: «дочь» от «доить», «месяц» от «мерить», «копыто» от «копать», «крыло» от «крыть» и т.п. Столь же известны примеры того же, взятые из языка ребенка: «арбузик» для означения стеклянного шара (А. Потебня) и из народного языка: «чугунка» для означения железной дороги, «подсажир» от «подсаживать» вместо пассажир (он же)..."

В.Я. Брюсов. Синтетика поэзии

В.Я. Брюсов. О рифме

В.Я. Брюсов пишет: "От исследования, подписанного именем В. Жирмунского, можно требовать многого. Что вообще должно было бы признать хорошей работой, может не удовлетворить, если это - труд В. Жирмунского. Его новая книга о рифме даст много читателю, интересующемуся вопросами поэтики и стихологии, но специально вопросами рифмы не занимавшемуся. Специалист, напротив, останется несколько разочарован, найдя в книге все то, что он знал и без нее, и найдя не слишком много такого, что составляет новый вклад в науку. Помимо того, специалист принужден будет отметить в книге некоторые, не совсем маловажные, пробелы и некоторые, достаточно явные, недоразумения.

Говоря о специалисте, я, конечно, разумею самого себя, так как много и внимательно занимался вопросами рифмы. Возможно поэтому, что мое суждение несколько субъективно, что я смотрю с своей личной точки зрения, под углом зрения своих собственных теорий. Возможно, что кажущееся слишком известным мне мало кому знакомо вообще, а представляющееся мне недоразумением просто - иное мнение, даже более правильное, чем мое. Тем не менее, если бы я захотел отметить все случаи, в которых я мог бы поправить или дополнить В. Жирмунского, мне пришлось бы написать новую книгу о рифме. Постараюсь выбрать из этих замечаний, в пределах журнальной статьи, то что более важно и менее специально, сознавая, однако, что последнее особенно трудно: самый вопрос достаточно специален.

Книга озаглавлена: "Рифма, ее история и теория". Таким образом, в ней две стороны: теоретическая и историческая. К первой относится обширная глава "Классификация рифмы", ко второй - главы "Из истории русской рифмы" и "Происхождение рифмы". Эти три главы дополняются введением - "Проблема рифмы", заключением - "Общие выводы" и учеными примечаниями (ссылки на аналогичные работы, экскурсы по частным вопросам и т.п.). Я буду историю рифмы и теорию рифмы рассматривать раздельно..."

В.Я. Брюсов. О рифме

В.Я. Брюсов. О искусстве

В.Я. Брюсов пишет: "На этих страницах я пересказываю свои мысли о искусстве. Что такое искусство, откуда оно или в чем его цель, - эти вопросы близки мне давно, с раннего детства; в своих раздумьях вновь и вновь возвращался я к ним, ибо годы жил только искусством и для искусства. Много общих настроений, много взглядов на мир и на жизнь сменилось в душе моей; быстро становились для меня прошлым, и осужденным прошлым, сборники моих стихов. Но думаю, что мне не придется отказываться от тех суждений, которые я изложу здесь. Все это уже решено для меня.

Я далек от того, чтобы настаивать на новизне всех моих положений. Знаю, что многое сходное с ними высказывалось не раз за последние годы. Скорей я считаю себя выразителем того понимания искусства, к которому разными путями идет большинство нашего времени. Моей задачей было только развить уже выраженное, и разбросанное объединить общим основанием..."

В.Я. Брюсов. О искусстве

08.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Н.С. Гумилев. Рецензия (Ив. Бунин, Юрий Сидоров, Юрий Верховский, Негин)

Николай Степанович Гумилев (1886-1921) русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, переводчик, литературный критик, путешественник.

Н.С. Гумилев пишет: "Поэзия должна гипнотизировать - в этом ее сила. Но способы этого гипнотизирования различны, они зависят от условий каждой страны и эпохи. Так, в начале XIX столетия, когда, еще под свежим воспоминанием революции, Франция стремилась к идеалу общечеловеческого государства, - французская поэзия тяготела к античности как к основанию культуры всех цивилизованных народов. Германия, мечтая об объединении, воскрешала родной фольклор. Англия, отдав дань самообожанию в лице Кольриджа и Уордсворта, нашла выражение общественного темперамента в героической поэзии Байрона.

Далее, Гюго гипнотизировал своей аффектацией, столь необычайной для гладкой французской поэзии после XVIII века. Гейне - своим сарказмом, парнасцы - экзотикой, Пушкин, Лермонтов - новыми возможностями русского языка.

Когда же интенсивный момент в жизни наций прошел и все более или менее нивелировалось, на поле действия вышли символисты, желавшие гипнотизировать не темами, а самим способом их передачи. Они утомляли внимание то своеобразными внушающими повторениями (Эдгар По), то намеренной затемненностью основной темы (Маллармэ), то мельканием образов (Бальмонт), то архаическими словами и выражениями (Вячеслав Иванов) и, достигнув этого, внушали требуемое чувство..."

Н.С. Гумилев. Рецензия (Ив. Бунин, Юрий Сидоров, Юрий Верховский, Негин)

Н.С. Гумилев. Поэзия в "Весах"

Н.С. Гумилев пишет: "До 1905 года, когда в "Весах" появился беллетристический отдел, в русской символической поэзии царил хаос. "Мир Искусства" выдвигал, наряду с Бальмонтом и Брюсовым, такую сомнительную поэтическую величину, как Минский; "Новый Путь" печатал стихи Рославлева, Фофанова и др. Даже "Скорпион", осторожный "Скорпион", и тот не избежал общей участи: издал Бунина и в "Северных цветах" поместил поэму того же Фофанова.

За всем этим следила и злорадно хихикала критика, враждебная новым течениям в искусстве. Прежние возгласы негодования по поводу "чудачества декадентов" сохранились только в самых захолустных изданиях, а в более видных они заменились или указаниями на то, что "декадентство" выдохлось, или заявлениями, что "оно" никогда и не представляло из себя ничего существенно нового.

Не знаю, намеренно или нет, "Весы", вводя литературный отдел, всей своей деятельностью опровергали оба эти мнения. От этого стихи в "Весах" делятся на две резко, особенно впоследствии, разграниченные группы: группу революционеров и группу хранителей традиции. Право на революцию сохранили за собой вожди, молодежи был поручен ариергард. Благодаря такому строю, вся колонна приобрела стремительность, недоступную для течений, где вожди должны одновременно направлять и сдерживать. Но это же и послужило причиной ее расстройства: нельзя, да и не следует, пройти весь мир кавалерийской атакой..."

Н.С. Гумилев. Поэзия в "Весах"

Н.С. Гумилев. Верховский. Разные стихотворения

Н.С. Гумилев пишет: "В книге есть "Напевы Фета", "Вариации на тему Пушкина", "Сонеты Петрарки" и много другого - нет только самого Юрия Верховского. Свою душу поэт не сумел или не пожелал выразить. Он ученик, а не творец, но, быть может, именно в этом своеобразная прелесть его книги. В самом деле, последние годы принесли поэзии столько новых слов, образов и приемов, что нам трудно углубиться в изучение старых мастеров, воскресить в памяти забытые радости и печали. Верховский помогает нам в этом. Он учился у Баратынского, Языкова, Дельвига, Полонского и Майкова - и он сумел найти в их творчестве стороны, не замеченные до него, близкие к нам и чарующие. Менее ценны его подражания современным поэтам: Вяч. Иванову, А. Белому и др. Хотя бы поодномутому,чтоэтипоэтыживы,самиговорят за себя и их творчество не нуждается в напоминании..."

Н.С. Гумилев. Верховский. Разные стихотворения

Н.С. Гумилев. Рецензии <Иннокентий Анненский, Александр Рославлев, Е. Курлов, Александр Ротштейн, Василий Князев, Саша Черный>

Н.С. Гумилев пишет: "О недавно вышедшей книге И. Анненского уже появился ряд рецензий модернистов, представителей старой школы и даже нововременцев. И характерно, что все они сходятся, оценивая "Кипарисовый ларец", как книгу бесспорно выдающуюся, создание большого и зрелого таланта. На это, может быть, повлиял тот факт, что Анненский, не примыкая идейно к кружку русских символистов, кстати сказать, не раз значительно уклонявшихся от поставленных себе целей, в то же время учился у тех же учителей - французских поэтов, работал над теми же проблемами, болел теми же сомнениями, хотя во имя иного. Русские символисты взялись за тяжелую, но высокую задачу - вывести родную поэзию из вавилонского плена идейности и предвзятости, в котором она томилась почти полвека. Наряду с творчеством, они должны были насаждать культуру, говорить об азбучных истинах, с пеной у рта защищать мысли, которые на Западе стали уже общим местом. В этом отношении Брюсова можно сравнить с Петром Великим.

Анненский оставался чужд этой борьбе. Эстетизм ли тонкой, избалованной красотами Эллады души или набожное, хотя с виду и эгоистическое, стремление использовать свои силы наилучшим образом заставили его уединиться духовно, - кто знает?.."

Н.С. Гумилев. Н.С. Гумилев. Рецензии <Иннокентий Анненский, Александр Рославлев, Е. Курлов, Александр Ротштейн, Василий Князев, Саша Черный>

Ф.М. Достоевский. Наши монастыри (журнал "Беседа" 1872 г.)

Достоевский Федор Михайлович (1821 - 1881) великий русский писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1877).

Ф.М. Достоевский пишет: "Это ряд статей в журнале «Беседа» о богатствах наших монастырей. Автор руководствовался и точными данными, и собственными соображениями при определении разных весьма любопытных арфиметических выводов, которыми изобилует его статья. В конце концов выведено, что каждый монах «обходится государству» в 1155 рублей средним числом. Видно, что автор обладает подходящими сведениями и чрезвычайно много употребил рвения и труда на свою работу. Верна ли цифра, во что «обходится государству» монах, и насколько она подходит к истине — мы разбирать не станем. Статья уже вызвала кое-какие ответы «обиженных». Мы не обиженные и хотим заметить другое..."

Ф.М. Достоевский. Наши монастыри (журнал "Беседа" 1872 г.)

Ф.М. Достоевский. Заседание Общества любителей духовного просвещения 28 марта

Ф.М. Достоевский пишет: "Мы сообщили в свое время своим читателям о двух заседаниях общества любителей духовного просвещения, из которых в одном г-н Филиппов читал свое рассуждение о "нуждах единоверия", а в другом профессор Петербургской духовной академии г-н Нильский предложил свои возражения против означенного рассуждения. Так как в этом последнем заседании для обратных возражений со стороны г-на Филиппова не осталось времени (г-н Нильский кончил свою речь в половине двенадцатого), то решено было для окончательных объяснений между учеными соперниками назначить следующее заседание. Понятно, с каким любопытством ожидалась эта решительная встреча между доводами той и другой стороны и сколько занимательности по этому случаю обещало новое заседание Общества, которое и было наконец назначено на 28-е марта. Но каково же было общее разочарование, когда, по прибытии в заседание, члены Общества узнали, что г-н Нильский, условившийся, как нам известно, предварительно с г-ном Филипповым о порядке предстоявшего им состязания, в заседание Общества не явился по причине, как мы слышали внезапной болезни..."

Ф.М. Достоевский. Заседание Общества любителей духовного просвещения 28 марта

05.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

Н.С. Лесков. Герои Отечественной войны по гр. Л.Н. Толстому

Лесков Николай Семёнович (псевд. Лесков-Стебницкий; М.Cтебницкий) (1831 - 1895) русский писатель, публицист.

Н.С. Лесков пишет: "Пятый том "Войны и мира" только что на днях вышел и до сих пор прочитан, вероятно, весьма немногими. Долгожданный, том этот, против всеобщих ожиданий, не заканчивает собою художественного и интересного сочинения гр. Толстого. Романическое движение во всех трех частях этого последнего тома относительно очень невелико, но мы в своей газетной статье не можем в подробностях следить и за этим. Признавая все значение, какое имеет новое сочинение графа Льва Николаевича для литературы, мы не можем посвятить ему такого критического разбора, какого прекрасное сочинение это заслуживает. Это дело месячных журналов, имеющих все удобства и все обязательства заняться подробным разбором всех сторон такого крупного литературного явления, как "Война и мир". Мы желаем дать только отчет об этой книге и познакомить своих читателей с интереснейшими деталями исторических дней двенадцатого года. С такою задачею мы начинаем нашу статью, которую и просим отнюдь не считать попыткою написать критику.

Романические передвижения в пятом томе заключаются в следующем: Ростовы уезжают из Москвы, Наташа встречается с раненым князем Андреем Болконским; Николай Ростов уезжает во время войны ремонтером в Воронеж и встречается там с княжною Мариею; затем кн. Андрей умирает на руках Наташи и кн. Марии; Helene Безухова собирается выйти замуж за двух разом и умирает, приняв неосторожно усиленную порцию какого-то секретного лекарства; Пьер Безухий собирается убить Наполеона, долго остается в плену у французов и вообще мычет горькую жизнь. Все это, столь бесцветное в сухом перечне, в каком оно здесь представлено, конечно, рассказано Толстым опять с огромным мастерством, характеризующим все сочинение. В пятом томе, как и в четырех первых, нет утомительной или неловкой страницы и на всяком шагу попадаются сцены, чарующие своею прелестью, художественною правдою и простотою. Есть места, где простота эта достигает необычной торжественности, и, как на образчик красот подобного рода, мы позволим себе указать на описание предсмертных дней и самой кончины князя Андрея Болконского. Прощание князя Андрея с сыном Николушкою; мысленный или, лучше сказать,, духовный взгляд умирающего на покидаемую жизнь, на горести и заботы окружающих его людей и самый переход его в вечность - все это выше всяких похвал по прелести рисовки, по глубине проникновения во святая святых отходящей души и по высоте безмятежного отношения к смерти. С этою страницею у нашего талантливого писателя мы могли бы поставить рядом лишь одну известную страницу, на которой пером Диккенса описана смерть маленького Домби, где некто нисходит под розовые занавесы постели больного ребенка и руководит переходом души его в одну из обителей, которых много у нашего отца; но страница, написанная нашим художником, далеко превосходит ту блестящую страницу Диккенса, о которой мы вспоминали и которая считается образцом описаний сцен подобного торжественно-грустного рода. Она превосходит ее простотою, силою и безэффектностью, в которой, собственно, и заключается свой великий и недосягаемый эффект. Здесь нет "розовых занавес" даровитого Диккенса, здесь просто отход души - серьезный, но не страшный, торжественный, но не аффектированный. Это описание сравнительно проще всего в этом роде, как строгая творческая музыка композитора-драматурга по сравнению с шумихою трелей мотивиста..."

Н.С. Лесков. Герои Отечественной войны по гр. Л.Н. Толстому

Н.С. Лесков. О романе "Некуда"

Н.С. Лесков пишет: "Роман "Некуда" есть вторая моя беллетристическая работа (прежде его написан один "Овцебык"). Роман этот писан весь наскоро и печатался прямо с клочков, нередко писанных карандашом, в типографии. Успех его был очень большой. Первое издание разошлось в три месяца, и последние экземпляры его продавались по 8 и даже по 10 р. "Некуда" - вина моей скромной известности и бездны самых тяжких для меня оскорблений. Противники мои писали и до сих пор готовы повторять, что роман этот сочинен по заказу III Отделения (все это видно из моих парижских писем). На самом же деле цензура не душила ни одной книги с таким остервенением, как "Некуда". После выхода первой части Турунов назначил г. Веселаго поверять цензора Дероберти. Потом велел листы корректуры приносить от Веселаго к себе и сам марал беспощадно целыми главами. Наконец еще и этого показалось мало, и роман потребовали еще на одну "сверхъестественную" цензуру. Я потерял голову и проклинал час, в который задумал писать это злосчастное сочинение. Красные помогали суровости правительственной цензуры с усердием неслыханным и бесстыдством невероятным. У меня одного есть экземпляр, сплетенный из корректур, по которому я хотел восстановить пропуски хотя в этом втором издании, но издатель мой, поляк Маврикий Вольф, упросил меня не делать этого, ибо во вставках были сцены, обидные для поляков и для красных, перед которыми он чувствует вечный трепет. Теперь я уже охладел к этому, и третье издание будет печататься прямо с этого, второго..."

Н.С. Лесков. О романе "Некуда"

Н.С. Лесков. Последняя встреча и последняя разлука с Шевченко

Н.С. Лесков пишет: "Итак, осиротела малороссийская лира. Лежит в гробу ее бездыханный поэт. Тараса Григорьевича Шевченко не стало. Сегодня гроб его опустили в сырую могилу на Смоленском кладбище, напутствуя его прощальным словом и братскою слезою. Не стану говорить, как велика эта потеря для малороссийской литературы в эпоху ее возникновения, в день рождения "Основы", которой покойный поэт сочувствовал всей душою. Значение Шевченко известно всякому, кто любил родное славянское слово и был доступен чему-нибудь высокому, изящному, - но не могу отказать себе в удовольствии поделиться с читателями "Русской речи" теми впечатлениями, которые оставили во мне последняя моя встреча с покойным поэтом и последняя моя разлука с ним у его могилы.

Из петербургских газет, я думаю, всем уже известно, что Т.Г. Шевченко прихварывал еще с прошлой осени, а в конце января этого года он уже почти не оставлял своей квартиры в доме Академии художеств. Квартира эта, отведенная ему после возвращения его в Петербург, состояла из одной очень узкой комнаты, с одним окном, перед которым Шевченко-художник обыкновенно работал за мольбертом. Кроме стола с книгами и эстампами, мольберта и небольшого диванчика, обитого простою пестрой клеенкой, двух очень простых стульев и бедной ширмы, отгораживавшей входную дверь от мастерской художника, в этой комнате не было никакого убранства. Из-за ширмы узкая дверь вела по узкой же спиральной лестнице на антресоли, состоящие из такой же комнаты, как и внизу, с одним квадратным окном до пола: здесь была спальня и литературный кабинет Шевченко-поэта. Меблировка этой комнаты была еще скуднее. Направо в угле стоял небольшой стол, на котором обыкновенно писал Шевченко; кровать, с весьма незатейливой постелью, я в ногах кровати другой, самый простой столик, на котором обыкновенно стоял графин с водой, рукомойник и скромный чайный прибор..."

Н.С. Лесков. Последняя встреча и последняя разлука с Шевченко

Н.С. Лесков. Литератор-красавец

Н.С. Лесков пишет: "Перед нами литературное явление такого оригинального свойства, что его совершенно неудобно не заметить и почти преступно пройти молчанием.

С литературой нашей в последнее время поступали часто весьма странно: с ней обращались как с орудием партий, как с лавочкой, в которой выгодно торгуется тем или другим товаром, но с ней еще никто никогда не обращался как с средством рекламировать перед публикою стройность своего стана, эластичность своих мышц, блеск голубых очей, свое остроумие, великое обаяние своих талантов, свою храбрость с мужчинами и свою непобедимость у женщин. Но дошло, наконец, на днях и до этого: в русской литературе явился богатырь совершенно непобедимой красоты и столь же совершенно непобедимого бесстыдства. Этот литератор - красавец Чу-рила Опленкович, называется господином Авенариусом и рекламирует себя во "Всемирном труде", издающемся в Болотной улице, в Петербурге.

Для того чтобы похвалиться перед всеми своим ростом-дородством, лицом-красотою, медовыми речами и соколиными глазками, этот находчивый литератор сочинил такую басню (мы говорим: сочинил, потому что нам все-таки не хочется допустить, что развязный литератор хвастается тем, что с ним в самом деле случалось)..."

Н.С. Лесков. Литератор-красавец

В.Г. Белинский. Мельник. Роман Жоржа Санда

Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник.

В.Г. Белинский пишет: "Обыкновенно каждый новый год начинается у нас книгами, принадлежащими старому году. Первые книжки журналов появляются первого января нового года, следовательно, составляются и печатаются в декабре прошлого года. Редко в библиографии первых книжек журналов промелькнет книга под фирмою нового года, да и та - самозванка: тут явно счастливый временщик, новый год, отбивает заслугу старого, нагло присвоивая себе порожденные им книги и хвастаясь чужим добром. Отчеты о книгах нового года начинаются только в февральских книжках журналов, да и в них большая часть книг принадлежит старому году. Но в нумерах журналов за февраль месяц можно по крайней мере встретить рецензии более или менее интересных книг, которые обыкновенно торопятся выйти в продолжение января. А между тем от первых-то книжек журналов нового года публика и ждет всевозможных чудес, особенно от отдела библиографии. Наши издатели к январю торопятся выпускать преимущественно детские книжки с картинками, что составляет собственно не книжную, а игрушечную торговлю, - товар для подарков к новому году, К этому же разряду надо причислить и официальные поздравления с новым годом в стихах. Кстати: в кипе новых книг, вышедших в прошлом месяце, мы, к крайнему удовольствию, не нашли ни одной, которая бы вся написана была стихами. Это добрый знак и хорошее предвестие для наступающего года. Действительно, наступающий год, - мы знаем это наверное, - должен сильно возбудить внимание публики одним новым литературным именем, которому, кажется, суждено играть в нашей литературе одну из таких ролей, какие даются слишком немногим. Что это за имя, чье оно, чем занимательно, - обо всем этом мы пока умолчим, тем более что все это сама публика узнает на днях. Наступающий год, сколько нам известно, намерен дебютировать огромным альманахом в формате "Ста русских литераторов", но еще толще и плотнее, красиво изданным, наполненным статьями в стихах и прозе, с картинками и без картинок..."

В.Г. Белинский. Мельник. Роман Жоржа Санда

В.Г. Белинский. Очерки Рима. Аполлона Майкова

В.Г. Белинский пишет: "Вот еще новое и притом особенно поразительное доказательство той истины, нами беспрестанно повторяемой, что теперь со дня на день труднее становится выдерживать роль поэта, и что если теперь стихов не читает почти никто, кроме тех, которые сами упражняются в стихотворстве, так это происходит не от упадка поэзии, а оттого, что требования от поэзии делаются все строже и строже... Г-н Аполлон Майков в 1842 году издал книгу своих стихотворений', в которой почти наполовину было прекрасных пьес, а в этой счастливой половине было десятка полтора превосходных опытов в антологическом роде. Под некоторыми из этих пьес нисколько не удивительно бы увидеть имя самого Пушкина: так дивно хороши они! Талант г. Майкова по преимуществу живописный: его поэзия - всегда картина, блещущая всею истиною черт и красок природы. С этим соединяется у него пластицизм древнегреческого созерцания и выражения. Г-н Майков как будто ошибкою родился не в Элладе и не в век Перикла... "

В.Г. Белинский. Очерки Рима. Аполлона Майкова

03.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

И.С. Аксаков. Слово к студентам

Иван Сергеевич Аксаков (1823 - 1886), русский публицист, поэт и общественный деятель.

И.С. Аксаков пишет: "...Никогда не бывает так затруднительно положение редактора газеты, имеющей на своих столбцах отдел: "Московская Летопись", как... в некоторых случаях. Молчать о том, что занимает все умы, что составляет предмет всех городских толков, что заявлено официально; предлагать читателю, вместо ответа на животрепещущие вопросы, какие-нибудь туманные иносказания или отвлеченные рассуждения об интересах менее близких и менее современных - значит уклоняться от настоящего признания периодической журнальной литературы, изменять своему долгу и знамени. Не молчать, то есть подвергать вопрос свободному обсуждению - мы бы и желали, но бываем вынуждены подчинять свои желания иным соображениям...

А между тем свобода критики, свобода обсуждения явных, гласных, так сказать, уличных событий, по нашему мнению, могла бы оказать обществу огромную нравственную услугу. Мы не станем перечислять здесь доказательства в пользу гласности: они известны как азбука, надоели всем донельзя, и повторение их производит в нас самих чувство болезненное, похожее на оскомину. Но бывают минуты, когда самые старые, избитые аксиомы воскресают в вашем освеженном сознании вновь, с какою-то неотразимою силою, во всем нестерпимом блеске истины, - и такова эта минута теперь относительно значения гласности и печати.

Чувствуется неодолимая потребность внести светильник критики в этот хаос нравственных понятий, бессознательных увлечений, полусознательных поступков, этих полуистин, полулжей и всяких умственных и душевных оптических обманов. Многое, что безбоязненно таится внутри человека и обманывает его самого каким-то внутренним миражом, разлетается, как туман, как скоро человек вздумает вывести наружу, на белый день, облечь это неясное внутреннее во внешнюю форму слова, дать ему стройное определение в сознательной речи. Слово человеческое несет с собою естественные требования разумности и логики и обличает само собою, невольно, отсутствие смысла или скудость содержания. Если таковы вообще свойства слова, то еще сильнее проявляются они в слове печатном. Многого не терпит печать, что еще выносит изустная необузданная речь человека. Уловивши в печать то или другое ходячее понятие, вы, по крайней мере, можете подвергнуть его аналитическому рассечению, вам есть с чем бороться, вы можете, так сказать, осязать вашего врага; тогда как вне печати вам приходится иметь дело с каким-то неопределенным гулом - вместо ясных звуков; с какими-то отголосками мысли - вместо отчетливо высказанной мысли; с какими-то неуловимыми призраками - вместо несомненных и положительных явлений. Между тем гул, шум, отголоски, призраки кажутся всегда несравненно опаснее и грознее, того требует их действительная сущность... А по нашему мнению, нет ничего опаснее, как видеть опасность там, где нет опасности; нет ничего вреднее, как давать явлению большую важность, чем оно заслуживает; слабости - значение порока; ошибке - значение преступления; юноше - значение зрелого мужа..."

И.С. Аксаков. Слово к студентам

И.С. Аксаков. О значении областной России и необходимости областной печати

И.С. Аксаков пишет: ""Россия не в Москве: среди сынов она", - говорится в одной старинной трагедии. И действительно, события 1612 и 1812 года свидетельствуют нам, что не на столице только и ее значении - зиждется у нас крепость нашего государства. Тогда как у других народов обладание столицею тождественно с обладанием всею страною и тот, например, кто господствует в Париже, тот господин и владыка над всею Франциею, - у нас напротив: плен Москвы только доказал миру, воочию и въявь, что истинная сила России не в столице, а в Русской земле, - заключается в недрах того русского духа, который создал и Русскую землю, и Москву - как дорогой и заветный символ ее земского, государственного и духовного единства, ее внутреннего и внешнего строя, ее исторического призвания. В этом-то и заключается залог нашего могущества; оттого и не погибла Россия даже тогда, когда иноплеменное знамя развевалось на башнях святого Кремля. И так, не столицею держится у нас государство, а всею землею, - и не в смысле одной внешней государственной безопасности разумеем мы эти слова, но и в отношении в внутренней жизни России, к ее духовному и бытовому развитию...

Что бы сталось с Россией, если б она управлялась не внутренними, не органическими началами своего, хотя бы и не организованного земства, а только и единственно так называемым образованным обществом Санкт-Петербурга и Москвы - так долго чуждавшимся русской народности и только теперь сближающимся с нею?!... Что бы сталось с Россиею, если б она была способна вполне подчиниться влиянию - например, хоть бы столичной светской среды или бюрократической стихии, обхватившей столичную интеллигенцию и так сказать - вертеться, как флюгер, по воле всех ветров, дующих из-за границы, видоизменяться по прихоти всех теоретиков, начинивших свои пустые головы заемным содержанием и благоговеющих пред всякою последнею модною теориею, привезенною с Запада? Что бы сталось с Россией, если б в ней не было земства, если б не было охранительного упора в том населении, которое живет вне столиц, в ее областях, в уездах, в селах или, вернее сказать, если б в ней не было простого народа, а было бы, как в Польше, одно шляхетство, в котором бы заключалась вся сила, вся жизнь, вся соль страны?... Ей пришлось бы, согласно с разнообразием этих теорий, быть попеременно то голландскою, немецкою, то французскою, то централизованною, то расцентрализованною, то федеральною, то конституционною, то республиканскою, то демократическою, то желто-австрийскою, то синею, то красною, - одним словом, гнуться, ломаться и менять свой строй и быт, смотря по тому, какая доктрина в столичной среде берет верх и торжествует... К счастию нашему, существование России не зависит ни от случайного успеха той или другой столичной доктрины, ни от временного торжества той или другой общественной или литературной партии, и если бы даже - предположим самое невозможное - удалось столице ввести такую органическую перемену в нашем жизненном общественном строе, которая подрывала бы все основные принципы нашей народности, то - благодаря областному населению - все эти столичные попытки остались бы без последствий..."

И.С. Аксаков. О значении областной России и необходимости областной печати

02.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

А.Н. Островский. Литературное объяснение

Островский Александр Николаевич (1823 - 1886) - выдающийся русский драматург, член-корреспондент Петербургской Академии наук.

А.Н. Островский пишет: "Находясь вдали от обеих столиц и даже от губернских городов, я не мог знать, что делается в русской литературе, особенно в низших слоях ее. Теперь, получив некоторые №№ газет, я считаю своею обязанности) объясниться пред публикою по поводу статей, появившихся в "Ведомостях московской городской полиции" и "С.-Петербургских ведомостях". Фельетонисты Означенных газет, рассчитывая на мое отсутствие, надеялись, что их выходки останутся безнаказанными и, по их расчету, получат некоторое правдоподобие. Но в своем расчете они ошиблись! До меня хотя поздно, а все-таки дошли №№ 97 и 135-й "Ведомостей московской городской полиции" и № 96-й "С.-Петербургских ведомостей".

Как ни тяжело отрываться от важных занятий для того, чтобы отвечать на нападки завистливой бездарности, но молчать долее я считаю неприличным.

Начну с "Ведомостей московской городской полиции", в которых, в № 97-м, помещена статья какого-то г. Правдова. По самому началу уже видно, с кем я должен иметь дело. Г. Правдов пишет: "Имена гг. Островского и Горева известны как имена лиц, подвизающихся на одном и том же поприще театральной литературы". Предоставляю публике судить, насколько тут справедливости и деликатности. Вероятно, не одному благородному человеку, прочитавшему эти строки, будет грустно за литературу. Далее г. Правдов выписывает для сравнения сцены из № 7-го "Московского городского листка" 1847 г., названные мною сценами из комедии "Несостоятельный должник", и 1-е и 2-е явления из 3-го акта моей комедии "Свои люди - сочтемся" и делает такое заключение: "Сомнения нет, что сцены, помещенные в "Городском листке" и названные: явление IV из комедии "Несостоятельный должник" - суть отрывок из комедии "Свои люди - сочтемся". Но ни объявление, ни поправка (в №№ 1-ми 12-м "С.-Петербургских ведомостей" 1856 г.) нисколько не объясняют, почему в отдельно изданной книге "Свои люди - сочтемся" не поставлены имена обоих сочинителей; или - если предположить, что оба автора, начавши писать пьесу с середины, сочинили вместе только одно начало третьего действия, - почему об этом участии Горева умолчено в издании полной комедии?"..."

А.Н. Островский. Литературное объяснение

А.Н. Островский. Записка об авторских правах драматических писателей

А.Н. Островский пишет: "Особенность эта заключается в том, что драматические произведения для своего обнародования и распространения, кроме общего всей остальной литературе способа, т.е. печатания, имеют другой способ, неотъемлемо им принадлежащий и прямо вытекающий из сущности этого рода поэзии. Этот свойственный драматической литературе способ обнародования и распространения есть сценическое исполнение. Только при сценическом исполнении драматический вымысел автора получает вполне доконченную форму и производит именно то моральное действие, достижение которого автор поставил себе целью. Хотя драматические сочинения и печатаются как для выгоднейшего размножения экземпляров, так и для того чтобы увековечить произведение, но печатное размножение не есть их окончательная цель, и драматические произведения, хотя и печатные, должны считаться произведениями не литературными, а сценическими.

В этом случае печатный текст драматических произведений имеет большое сходство с издаваемыми партитурами опер, ораторий и пр.: как сим последним для того, чтобы впечатление было полное, недостает музыкальных звуков, так и драматическим произведениям недостает живого человеческого голоса и жестов..."

А.Н. Островский. Записка об авторских правах драматических писателей

А.Н. Островский. "Ошибка", повесть г-жи Тур

А.Н. Островский пишет: "Нередко случается слышать нападки на равнодушие московской публики к выступающим талантам, на холодную встречу первых произведений нового и нуждающегося в сочувствии писателя; но это совсем несправедливо. Всякое сколько-нибудь замечательное произведение (не говоря уже о значительных), где бы оно ни появилось, находит в Москве теплое сочувствие. Надобно правду сказать, публика наша не многочисленна и не имеет одного общего характера; она состоит из многих небольших кружков, различных по убеждениям и эстетическому образованию; часто новое произведение возбуждает не только различные, но и совершенно противоположные мнения и толки. Впрочем, это совсем не беда; различные убеждения производят споры, движение, жизнь, а вовсе не апатию, в которой обвиняют Москву. Примером живого сочувствия московской публики может служить недавно появившийся талант г-жи Евгении Тур; найдите хоть один образованный кружок, в котором бы не говорили об этой замечательной новости в русской литературе. Первая повесть г-жи Тур "Ошибка", помещенная в № X "Современника" 1849 г., имела в Москве весьма значительный успех, который поддерживается новым, еще неконченным, ее произведением.

Нам хочется сказать по этому поводу несколько замечаний о русской литературе вообще, которая, по нашему мнению, имеет некоторую особенность: здесь говорится только о художественной литературе. Литература каждого образованного народа идет параллельно с обществом, следя за ним на различных ступенях его жизни. Каким же образом художество следит за общественною жизнью? Нравственная жизнь общества, переходя различные формы, дает для искусства те или другие типы, те или другие задачи. Эти типы и задачи, с одной стороны, побуждают писателя к творчеству, затрогивают его; с другой, дают ему готовые, выработанные формы. Писатель или узаконивает оригинальность какого-нибудь типа, как высшее выражение современной жизни, или, прикидывая его к идеалу общечеловеческому, находит определение его слишком узким, и тогда тип является комическим. Древность чаяла видеть человека в Ахилле и Одиссее и удовлетворялась этими типами, видя в них полное и изящное соединение тех определений, которые тогда выработались для человека и больше которых древний мир не успел еще заметить ничего в человеке; с другой стороны, легкая и изящная жизнь афинская, прикидывая Сократа на свой аршин, находила его лицом комическим. Средневековой герой был рыцарь, и художество того времени успело изящно соединить в представлении человека христианские добродетели с зверским ожесточением против ближнего. Средневековой герой идет с мечом в руках водворять кроткие евангельские истины: для него праздник не полон, если среди божественных гимнов не раздаются из пылающих костров вопли невинных жертв фанатизма. При другом воззрении тот же герой сражается с баранами и мельницами. В новом мире то же самое. Так бывает во всех литературах, с тою только разницею, что в иностранных литературах (как нам кажется) произведения, узаконивающие оригинальность типа, то есть личность, стоят всегда на первом плане, а карающие личность - на втором плане и часто в тени; а у нас в России наоборот. Отличительная черта русского народа, отвращение от всего резко определившегося, от всего специального, личного, эгоистически отторгшегося от общечеловеческого, кладет и на художество особенный характер; назовем его характером обличительным. Чем произведение изящнее, чем оно народнее, тем больше в нем этого обличительного элемента. История русской литературы имеет две ветви, которые наконец слились: одна ветвь прививная и есть отпрыск иностранного, но хорошо укоренившегося семени; она идет от Ломоносова через Сумарокова, Карамзина, Батюшкова, Жуковского и проч. до Пушкина, где начинает сходиться с другою; другая - от Кантемира через комедии того же Сумарокова, Фонвизина, Капниста, Грибоедова до Гоголя; в нем совершенно слились обе; дуализм кончился. С одной стороны: похвальные оды, французские трагедии, подражания древним, чувствительность конца 18-го столетия, немецкий романтизм, неистовая юная словесность; а с другой: сатиры, комедии, комедии и комедии и "Мертвые души"..."

А.Н. Островский. "Ошибка", повесть г-жи Тур

А.Н. Островский. Обстоятельства, препятствующие развитию драматического искусства в России

А.Н. Островский пишет: "Положение русской сцены незавидно; это обстоятельство давно уже серьезно беспокоит людей, интересующихся родным искусством. С одной стороны, в нашей, еще молодой, публике, вкус которой еще не испорчен и не пресыщен, естественная жажда дельных народных представлений остается неудовлетворенною, а с другой стороны, несмотря на таланты известных наших артистов, несмотря на роскошь помещения и расходы, которыми может располагать театральная дирекция, сборы, доставляемые представлениями, не покрывают издержек. Кому не приходилось испытывать грустного чувства, видя красивые, даже роскошные залы наших театров далеко не полными во время русских спектаклей! Чем объяснить это обстоятельство? Неужели у нас нет публики? Или наша публика еще не развилась до потребности театра? Такое заключение будет несправедливо: на представлениях итальянской оперной труппы и Ольриджа бывает полон сверху донизу московский Большой театр, один из самых огромных во всей Европе. Отчего же смотрят и слушают итальянское и английское, а не смотрят русского? Должны быть причины холодности публики к родной сцене. Они действительно существуют, но искать их нужно не в зрителях: было бы что смотреть, а зрители будут. Первая причина, по моему мнению, есть бедность и пустота репертуара. Конечно, эта причина не единственная; есть много других причин, таящихся во внутренней организации театров, но о них я предоставляю себе поговорить в другое время. Обратимся к репертуару. Отчего наш репертуар беден? Или у нас драматических писателей мало? Или они мало пишут для сцены? Все это совершенно справедливо: и мало писателей для сцены, и мало пишут, да и то, что пишут, по большей части бесцветно и имеет мало живого интереса. По-видимому, вопрос разрешается просто: нет писателей - нет произведений; значит, нет в нас драматических и комических элементов, или, по крайней мере, очень мало. Но такое решение будет слишком скоро и едва ли справедливо. Как отказать народу в драматической и тем более в комической производительности, когда на каждом шагу мы видим опровержение этому и в сатирическом складе русского ума, и в богатом, метком языке; когда нет почти ни одного явления в народной жизни, которое не было бы схвачено народным сознанием и очерчено бойким, живым словом; сословия, местности, народные типы - все это ярко обозначено в языке и запечатлено навеки. Такой народ должен производить комиков и писателей и исполнителей. Смело можно сказать, что наша печатная изящная литература, принимая в уважение наше позднее историческое развитие, стоит довольно высоко и в ней нет пробелов ни по одной отрасли, тем менее по драматической. Нам могут возразить, что у нас мало вполне законченных художественных драматических произведений. А где же их много? Укажем только на возникающее у нас бытовое направление в драме, выражающееся в очерках, картинах и сценах из народного быта, направление свежее, совершенно лишенное рутины и ходульности и в высшей степени дельное. Значит, наша печатная драматическая литература не бедна, а бедна только сценическая. Сверх того, было бы не в порядке вещей предполагать, чтобы нация, способная производить гениальных исполнителей, лишена была способности производить писателей для них. Не для двух же или трех комедий развились такие таланты, как покойные Мартынов и Васильев и украшающие теперь нашу сцену Садовский, Щепкин, Самойлов, Шумский, Васильев (Павел)..."

А.Н. Островский. Обстоятельства, препятствующие развитию драматического искусства в России

01.07.2010 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены следующие материалы.

П.Ф. Каптерев. Педагогика - наука или искусство?

Каптерев Пётр Фёдорович (1849 - 1922) – российский педагог и психолог.

П.Ф. Каптерев пишет: "Вопрос о том, куда следует отнести педагогику, к разряду наук или к искусствам, время от времени возобновляется, особенно когда где-нибудь открывается новая кафедра по педагогике и лектору приходится вести серьезные и систематические чтения о воспитании. Очевидно, это вопрос чисто теоретический, вопрос классификации и методологии, но имеющий важность для педагога. Что же в самом деле за вещь педагогика и сам педагог есть ли в некотором роде художник или человек науки? Недавно этот вопрос был возобновлен на страницах французского педагогического журнала "Revne iuteniationale de l'enseignement" no случаю открытия двух курсов лекций по педагогике в Париже и в Лионе при fakulte des lettres. Оба лектора обсуждают вопрос в своих вступительных лекциях, и нельзя сказать, чтобы основательно; оба склоняются к тому мнению, что хотя воспитательная деятельность и предполагает научные знания, но сама есть искусство, а не наука. Доводы в подтверждение справедливости такого решения вопроса приводятся весьма слабые, например: воспитание нужно считать искусством потому, что оно ставит себе практические цели (Marion), или потому, что невежественная мать, в силу своей любви, иногда превосходит в деле воспитания педагога с дипломом (Thamin)..."

П.Ф. Каптерев. Педагогика - наука или искусство?

П.Ф. Каптерев. Об общественно-нравственном развитии и воспитании детей

П.Ф. Каптерев пишет: "Развитие человека не может совершаться вне общества. Если хорошенько, поосновательнее разобрать человека, особенно его душевную сторону, то окажется, что большая часть его существа - общественного происхождения. Язык, религия, общественно-государственный строй жизни, склад быта и нравов, вся материальная культура - все это могло возникнуть, а главным образом развиться, достигнуть ныне существующих форм только в обществе. То, что мы называем разумом человека, его сердцем, его волей, есть плод не индивидуального, а общественного развития, в нас, быть может, 9/10 общественных элементов и лишь 1/10 чисто личного начала. Собственно, мы не знаем человека как отдельного обособленного существа, а мы знаем его только как члена общества. Поэтому общественная среда есть духовный воздух, без которого, как и без обыкновенного воздуха, человек дышать, т.е. существовать, не может.

Из сказанного необходимо следует тот вывод, что общественно-нравственное развитие есть одна из существенных сторон развития человека, составляет одну из насущнейших его потребностей. Естественно, что эта потребность издавна так или иначе и удовлетворяется жизнью среди людей. В элементарном грубом виде общественно-нравственное развитие составляет принадлежность члена каждого, даже весьма слабо и несовершенно организованного общества, вроде пастушеского, охотничьего и вообще неоседлого, кочевого; но там оно недостаточно, далеко не исчерпывает общественных связей, возникающих между людьми в более сложных и совершенных общественных союзах..."

П.Ф. Каптерев. Об общественно-нравственном развитии и воспитании детей

П.Ф. Каптерев. Дидактические очерки. Теория образования

П.Ф. Каптерев пишет: "Дидактические вопросы об общих началах преподавания могли быть поставлены лишь при благоприятных к этому условиях, которые заключаются в реформационных педагогических стремлениях того или другого времени. Пока дело не идет о коренной ломке школы, о перестройке ее сверху донизу, дидактика не явится, на нее нет спроса: в школах тишь, да гладь, да Божья Благодать, все идет благополучно, все довольны существующими порядками и их результатами, а потому и возбуждать новые и общие вопросы нет нужды. Но когда начинается яростная критика школы и принятого в ней обучения, когда все оказываются школьными порядками недовольны, тогда начинается искание новых путей в обучении, тогда пересматриваются существующие методы преподавания, и вот в такое-то тревожное реформационное время зарождается дидактика, обещающая указать средства основательного, легкого и скорого обучения, обещающая открыть искусство учить всех всему. Две такие крупные реформаторские эпохи можно указать на заре новой европейской истории, именно эпоху гуманизма и реформационные педагогические течения XVII в. Но первая эпоха как педагогическое явление была занята не столько вопросами методологии, способами преподавания, сколько самим материалом обучения, отыскиванием, комментированием и распространением классиков, освобождением человеческой личности от гнета разных авторитетов; вторая же эпоха прямо выдвинула на первый план методологические и дидактические вопросы, в это-то время не только зарождается, но и определенно формируется дидактика. Появляется ряд дидактик и ряд дидактов..."

П.Ф. Каптерев. Дидактические очерки. Теория образования

"Жёлтые" новости наших проектов

05.07.10. Ура-а-а!!! У нас внеочередная желтая новость!!! А Лис-то переживал, где он возьмем очередную "Желтую новость для "Доски объявлений"?! Вот она, пожалуйста! Наш форум назван неприличным! Наш знаменитый форум "Wild West: Техасские приключения" отнесён к разряду неприличных(!!!) на основании соблюдения на нём правила: один участник - один аккаунт!!!! цитата: "Да, [игрок] должен менять [аккаунт, если он играет за нескольких НПС-ов]. Почему-то везде на приличных играх они так и делают". Конец цитаты. Источник И ещё наш форум обозвали дерлинг'ом. Расшифровки этого понятия мы не нашли даже с помощью google. Господа! Кто может - помогите! Мы до сих пор не знаем, чем же нас обозвали! )))

Наши проекты