|
Новости сайта Монастыри и храмы Северо-запада11.06.2009 на сайт добавлен альбом: Линтульский женский монастырь во имя Святой Живоначальной Троицы. 
Около 70-ти лет назад данная территория принадлежала Великому княжеству Финляндскому, входившему в состав Российской Империи на правах частичной автономии. Южная часть Карельского перешейка, где проживало много русских, была разделена на несколько православных приходов. Здесь имелось несколько церквей: в Куоккала (Репино), Келломяки (Комарово), Терийоки, Райвола (Рощино) и православный Линтульский женский монастырь Кивинебского прихода в Выборгском уезде. Линтула (по-фински значит "птички") находится на Карельском перешейке, всего в 50 километрах от Санкт-Петербурга, в 14 верстах от железнодорожной станции Териоки. Тайный советник Федор Петрович Неронов и его жена Лариса Алексеевна приобрели в этих местах, в семи километрах от тогдашней русской границы обширную усадьбу и основали на ней православную общину. В 1894 году на средства Ф.П. Неронова началось строительство деревянного Троицкого храма. Затем были отстроены кельи, конюшни, ферма и другие хозяйственные постройки. Первые восемь сестер приехали сюда из Казанского Мокшанского монастыря Пензенской губернии. Освящение храма состоялось 4 июня 1895 года архиепископом Финляндским и Выборгским Антонием (Вадковским). Церковь была небольшая, первый этаж (отведённый под трапезную) был сложен из гранитных камней, второй этаж - деревянный. Настоятельницей обители назначена монахиня Смарагда. Адрес альбома: Линтульский женский монастырь во имя Святой Живоначальной Троицы Сейчас монастырь намерены восстановить. Он причислен подворьем к ныне действующему Константино-Еленинскому монастырю. 03.06.09 года добавлен альбом Константино-Еленинский женский монастырь в поселке "Ленинское" Выборгского района Лен. обл. 
Новая православная женская обитель находится в поселке Ленинское (фин. Хапполо) Выборгского района, недалеко от курортных поселков Репино и Комарово. В этом селении никогда не было православного храма. Исторически эта территория принадлежала Финляндскому княжеству и население было в основном лютеранского вероисповедания. Ближайший православный храм находился только в Рощино, где жили православие люди. В 1998 году в поселке "Ленинское" была создана православная община. Место, отведенное под строительство храма, было местом, оставшимся от сгоревшего в перестроечные годы клуба. Строительство осуществлялось на средства ктитора Константина Вениаминовича Голощапова. В июне 1998 года состоялась закладка церкви в честь святых равноапостольных Константина и Елены, в феврале следующего года были установлены купола на храм. В декабре 1999 года на звонницу подняли восемь колоколов. Первая служба в храме состоялась в Рождественский пост в 1999 году, с мая 2000 года богослужения здесь проводятся постоянно. Храм был освещен в 2001 года Святейшим Патриархом Алексием. Несколько лет храм Константина и Елены действовал как приходский. Но на заседании Священного Синода от 6 октября 2006 года было удовлетворено прошение митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира о благословении на открытие Константино-Еленинского женского монастыря в поселке Ленинское Выборгского района Ленинградской области... Смотреть альбом: Константино-Еленинский женский монастырь в поселке "Ленинское" Выборгского района Лен. обл. Новости сайта Литература и жизнь30.06.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи Е.Н. Опочинина: 
Опочинин Евгений Николаевич (1858-1928) - писатель, журналист, историк, театровед, коллекционер, редактор внутреннего отдела газеты "Правительственный вестник". Опочинин - автор более тридцати книг, множества газетных и журнальных публикаций. С 1879-го по 1883 г. служил хранителем библиотеки Общества любителей древней письменности и Музея древностей, был ближайшим помощником президента ОЛДП и организатора музея П.П. Вяземского. В эти годы Опочинин находился в гуще культурной жизни Петербурга: сблизился с Ф.М. Достоевским, посещал литературные салоны А.П. Милюкова и Я.П. Полонского, вел переписку с видными историками, литераторами, театральными деятелями. Незадолго до смерти писатель запечатлел портреты своих великих современников, атмосферу литературных вечеров. Вашему вниманию предлагается очерк Е.Н. Опочинин. Ф.М. Достоевский (мои воспоминания и заметки) Евгений Николаевич Опочинин в начале ХХ века это был довольно популярный писатель, перу которого принадлежит более 30 книг и множество журнальных публикаций. Значительную часть своей жизни он провел в своем имении Максимовское, что стояло между Рыбинском и Пошехоньем. В его бытовых рассказах и повестях постоянно встречаются местные названия, происходящие в них события вполне могли происходить в наших местах век или полтора тому назад. Давно уже нет ни писателя, ни его усадьбы. Чудом уцелевшие вещи хранятся в собрании Рыбинского музея-заповедника. К сожалению, и творчество Опочинина сейчас почти забыто. Его последняя книга вышла еще в 1930 г. Предлагаем вашему вниманию второй очерк Опочинина "Всеволод Владимирович Крестовский" Опочинин пишет: "В 1880-х годах имя Всеволода Крестовского было еще очень популярно, главным образом благодаря его известному роману "Петербургские трущобы". Роман этот, и вправду занимательный (но не более), и тогда еще читался, по удачному выражению покойного Глеба Успенского, "до затрепа". "Автор может быть счастлив, - говорил мне как-то Глеб Иванович, - когда видит книгу свою совершенно затрепанной. Это значит, что его читают очень многие". Ну, так вот - Всеволод Крестовский мог быть совершенно счастлив, ибо его "Трущобы" во всех торговых библиотеках имели совсем затрепанный вид - с ободранным переплетом, с загрязненными и порванными листами. Соперничать с ним могли бы только разве знаменитые "Похождения Рокамболя" да наиболее захватывающие произведения так называемой ситцевой литературы..." Третий очерк, предлагаемый вашему вниманию посвящён поэту Аполлону Николаевичу Майкову. Опочинин пишет: "Майков. Издавна, еще в ранней моей юности, когда при мне произносили это имя, мне представлялось, что в первый раз после зимы открыли окно и весенний воздух свежей струей хлынул в комнату. Вероятно, это впечатление от имени поэта связывалось у меня с глубоко врезавшимся в память его стихотворением: Весна. Выставляется первая рама. И в комнату шум ворвался... И вот, представьте себе, как я был поражен, когда в Петербурге в один из вторников у А.П. Милюкова хозяин, Александр Петрович, подвел меня к пожилому господину среднего роста самой обыденной наружности и назвал его А.Н. Майковым. Прямые седеющие, но еще с большой темнотой волосы его лежали непослушными прядками на голове; вокруг щек с подбородка свисала и курчавилась аккуратная бородка, из-за толстых очков смотрели пристально многодумные глаза. Все было просто и в то же время необычайно сложно в этой фигуре. Казалось, что такие люди попадаются на каждом шагу, но стоило заговорить ему, и вы начинали думать, что Аполлон Николаевич Майков один на целом свете. В обращении его была какая-то сухость или, может быть, строгость, но это не отталкивало от него, а наоборот, привлекало, словно темный блеск старого золота. Какая-то значительность была в каждом его жесте, в каждом движении. Ни одно слово, срывавшееся с его губ, не могло замереть в воздухе, не приковав к себе вашего внимания. Мне казалось, что таковы именно были пророки и апостолы..." 30.06.2009 на сайте опубликована статья М.В. Гуминенко "В защиту научных революций Томаса Куна". 
Статья является продолжением предыдущей темы, затронутой в опубликованной ранее статье "Критерии научности и ненаучности знаний (утончённый фальсификационизм Имре Лакатоса)". Автор статьи предлагает новый подход к уже затронутой теме того, как именно должна развиваться наука. В предыдущей статье "Критерии научности и ненаучности знаний (утончённый фальсификационизм Имре Лакатоса)" мы говорили о том, что развитие науки не должно следовать по тому пути, который предложил в своё время Т. Кун в своём исследовании о теории так называемых "научных революций". И приводили доказательства того, что гораздо более прав Имре Лакатос, который на основе учения К. Поппера рассматривает так называемый "утончённый фальсификационизм" как наиболее правильный путь развития науки. Вспомним кратко, в чём состоит различие этих двух теорий. По Т. Куну научная мысль развивается от одной научной революции до другой, подразумевая под революцией качественный сдвиг в науке, который создаёт в результате некий новый базис. По Т. Куну такой базис называется парадигмой. В период между революциями наука должна стоять на этой парадигме. Всё, что нельзя объяснить с точки зрения парадигмы - не является научным. Иными словами, после того, как качественный сдвиг в науке произвёл Ньютон, всё должно основываться на открытиях Ньютона. И только когда назреет насущная необходимость пересмотреть теорию Ньютона - появляется Эйнштейн и на основе накопившихся новых данных и наблюдений производит качественный скачок своим открытием. А между этими двумя событиями вся наука должна отталкиваться от теории Ньютона, даже если по этой теории некоторые явления объяснить нельзя..." 30.06.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи: 
В.Ф. Ходасевич. Сологуб Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) - поэт, прозаик, литературовед. Ходасевич пишет о Федоре Сологубе: "Он был сыном портного и кухарки. Родился в 1863 году. В те времена "выйти в люди" человеку такого происхождения было нелегко. Должно быть, это нелегко далось и ему. Но он выбрался, получил образование, стал учителем. О детских и юношеских годах его мы почти ничего не знаем. Учителя Федора Кузьмича Тетерникова, автора учебника геометрии, мы тоже не видим. В нашем поле зрения он является прямо уже писателем Федором Сологубом, лет которому уже за тридцать, а по виду и того много больше. Никто не видел его молодым, никто не видел, как он старел. Точно вдруг откуда-то появился - древний и молчаливый. "Рожденный не в первый раз и уже не первый завершая круг внешних преображений..." - так начинает он предисловие к лучшей, центральной в его творчестве книге стихов. Кто-то рассказывал, как Сологуб иногда покидал многолюдное собрание своих гостей, молча уходил в кабинет и там оставался долго. Был радушным хозяином, но жажда одиночества была в нем сильнее гостеприимства. Впрочем, и на людях он порой точно отсутствовал. Слушал - и не слышал. Молчал. Закрывал глаза. Засыпал. Витал где-то, куда нам пути не было. Звали его колдуном, ведуном, чародеем..." А.В. Амфитеатров. Антон Чехов и А.С. Суворин. Ответные мысли 
Амфитеатров пишет: "В течение 1913 года я получал очень много писем, предлагавших мне высказаться печатно о взаимных отношениях А.С. Суворина с А.П. Чеховым. В последнее время количество таких писем значительно увеличилось. Тон некоторых из них звучит уже не предложением, а требованием, а в двух я прочел дословно, что будет нехорошо, если я не напишу о Чехове и Суворине. Берусь за эту задачу с величайшею неохотою. Вопрос об отношениях таких больших людей, как А.С. Суворин и А.П. Чехов, и их взаимовлиянии есть вопрос исторический. А исторические вопросы должны исторически же решаться. А для исторического разрешения этого исторического вопроса мы, современники обоих писателей, имеем еще слишком мало фактических данных, критически проверенного материала. Поэтому решительно все, что сейчас пишется о Суворине и Чехове, не выходит за пределы априорного импрессионизма. И естественное дело: там, где еще не произведен строгий, опытный анализ, можно ли ждать дельного синтеза?.." Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. Следующий очерк А.В. Амфитеатрова - Лев Толстой "на дне" Амфитеатров пишет: "В знаменитой московской переписи 1882 года я был назначен ее руководителями, проф. И.И. Янжулом и дядею моим проф. А.И. Чупровым, в счетчики к гр. Льву Николаевичу Толстому. Его участок по Проточному переулку, наполненному гнилищами московской трудовой нищеты, - пресловутая "Ржанова" или "Аржанова крепость", - был интереснейшим для бытового наблюдения, но для переписной работы технически нетрудным. С подворного переписью и частью квартирной я легко справился один, так как Лев Николаевич в "бумажное дело" не вступался, и два-три опыта его на этом поприще показали, что, не вступаясь, он хорошо делал..." Амфитеатров рассказывает о событиях перепеси населения, которая проходила в 1882 году. Перепись проходила 23—25 января; Л. Толстой был одним из 80 ее руководителей, всего в переписи участвовало около 2000 «счетчиков». За несколько дней до переписи Толстой опубликовал статью «О переписи в Москве» (Современные известия. 1882. 20 января), в которой призывал участников «к делу переписи присоединить дело помощи — работы для добра тех людей, по нашему понятию требующих помощи, которые встретятся нам <...>» (Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 20 т. М., 1964. Т. 16. С. 91). О переписи и о нравственных уроках своего участия в ней Толстой подробно рассказал в трактате «Так что же нам делать?» (написан в 1882—1886 гг.; см. главы III—XI). 29.06.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи: 
В.В. Воровский. Памяти "Неистового Виссариона" Воровский Вацлав Вацлавович (псевдонимы: П. Орловский, Шварц, Жозефина, Фавн и др.) (1871 - 1923) - российский публицист, литературный критик, революционер. Один из первых советских дипломатов. Вацлов Воровский пишет: "Белинский не дожил до того момента, когда появились вскормленные им борцы. Он не дожил и до разрыва со своими друзьями, но это внешнее единение не должно обманывать вдумчивого читателя насчет социального типа Белинского. Это был первый крупный разночинец. Он явился духовным отцом всего громадного движения, которое, пройдя через базаровский индивидуализм, бросилось на поиски соответствующей массы, пережило страдания и мытарства, встретилось с желанной массой в новейшее время в течении, объединившем мыслящего и трудящегося пролетария..." Ну как же обойтись без "трудящегося пролетария?! К.С. Аксаков. На смерть Гоголя 
Отклик Константина Сергеевича Аксакова на смерть Гоголя (1852), оставшийся ненапечатанным в своё время. Он увидел свет только во второй половине ХХ века. "Гоголя нет!.. Грустно и тяжело! Нет великого художника, и нет великого создания, им недоконченного. С именем Гоголя, с его великим поэтическим трудом связывались все надежды, все будущее нашей литературы. Теперь исчезли ее надежды, а может быть, и все ее будущее, вместе с потерею величайшего русского писателя, величайшего и вместе, кажется, последнего русского художника. Пусто стало в русской литературе, ей больше уже нечего ждать. Так грустно становится при этой горькой мысли, что еще невозможен стройный и последовательный отчет о заключившем, - да, заключившем! - уже свою деятельность гениальном писателе..." Константин Сергеевич Аксаков (1817–1860), русский публицист, критик, поэт, историк, языковед, один из идеологов славянофильства. В.Г. Белинский. Стихотворения В. Жуковского. Том девятый Рецензия выходит далеко за рамки отзыва на очередной том стихотворений Жуковского и занимает среди выступлений Белинского в 1844 г. особое место. Помимо краткой, но выразительной характеристики поэтической деятельности Жуковского, она содержит новые штрихи к характеристике Пушкина, особое внимание уделяется экономической проблеме книгоиздательства и первспеутивам развития книжного рынка в XIX веке. Особо выделяется в рецензии тема о необходимости доступных для широкой публики изданий русских писателей, литературного наследия XVIII и первых десятилетий XIX в. Предложенная разносторонняя программа таких изданий несомненно послужила стимулом для одного из известнейших издателей этих лет —А. Ф. Смирдина. Во второй половине 1840-х гг. последний приступил к систематическому выпуску дешевых, компактных, тщательно подготовленных собраний сочинений русских писателей. Белинский в рецензии на первые выпуски (сочинения Озерова и Фонвизина) в 1846 г. приветствовал этот почин книгоиздателя. 24.06.2009 в раздел "Зарисовки прошлого и настоящего" добавлен рассказ "Кукла Мэри", из цикла "Рассказы о Фрэнке Магваере, мерзавце и негодяе". 
"Бури у нас на Диком Западе - обычное дело. Говорят, это потому, что вся Америка посреди двух океанов лежит и от одного берега до другого недостаточно далеко. Мол, потоки воздуха перемещаются не так, как везде. Насчёт того, что из-за океанов бывают бури - спорить не стану. Тем более, что не знаю, как там "везде" в других местах. А вот что "недостаточно далеко" - это бред наиполнейший. Вы сперва доберитесь хоть от Сан-Франциско до Нью-Джерси, а потом посмотрим, как вам будет "недалеко". Хотя какая, в общем-то, разница, от чего бывают бури? Главное, что никуда от них не денешься. Так что если будете путешествовать (от Сан-Франциско до Нью-Джерси), готовьтесь к сюрпризам. Из практических советов: если вы очутились посреди степи на лошади и увидели на горизонте подозрительно тёмное облако - так и знайте, что рано или поздно оно вас накроет. При чём скорее рано, чем поздно. Поверьте опытному человеку и плюньте на то, что по логике не может грозовая туча идти против ветра. Может! И придёт! И даже быстрее, чем вы хотите. Так что если увидели её - держитесь крепче или ищите укрытия." 23.06.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи А.Н. Мошина. 
Из рассказов о М.Ю. Лермонтове Мошин Алексей Николаевич (1870-1928) - писатель, журналист, фольклорист и краевед. Биографические сведения скудны. Мошину принадлежат очерки об одиннадцати писателях, опубликованные в книге "Новое о великих писателях" (1905; 1908). Очерки Мошина печатаются по изданию: Мошин А.Н. Новое о великих писателях: Мелкие штрихи для больших портретов. СПб., 1908. Мошнин пишет: "Севастопольский генерал Александр Иванович Арнольди, ныне покойный, бывший товарищем М.Ю. Лермонтова по военной службе, рассказал В.И. Шенроку в 1888 году, какое впечатление производил Лермонтов на окружавшее его светское общество и на товарищей офицеров. - Мы не обращали на Лермонтова никакого внимания, - рассказывал Арнольди, - и никто из нас и нашего круга не считал Лермонтова настоящим поэтом, выдающимся человеком. Тогда еще немногие стихотворения Лермонтова были напечатаны и редкие нами читались... Ведь много лучших произведений Лермонтова появилось в печати уже после его смерти... Его чисто школьнические выходки, проделки многих раздражали и никому не нравились. Лермонтов был неуживчив, относился к другим пренебрежительно, любил ядовито острить и даже издеваться над товарищами и знакомыми, его не любили, его никто не понимал. " Ясная Поляна 
Лев Толстой являлся для Мошина большим авторитетом. Говорят, что имеено от него Мошнин получил "благословение" на литературную деятельность. Мошин вспоминает: "Мне вспоминается, как спустя почти два года, в январе 1900-го, меня провели в ту же гостиную московского дома графа Л.Н. Толстого и как я там ждал... Мне недолго пришлось ждать... По лестнице раздались шаги. Я узнал эти шаги, хотя они показались мне уже не такими быстрыми, не такими легкими: Лев Николаевич только что перенес тяжелую болезнь... Я ждал... Вот-вот, сию минуту, войдет он - тот великий художник, которым написанная каждая буква передается по телеграфу во все концы земного шара... Вот вошел граф Л.Н. Толстой, одетый в старенькую синюю блузу, остановился у входа, всматриваясь в меня, и сказал с уверенностью: - Мы с вами раньше виделись!.. Я напомнил, когда. - Да, я припоминаю, - сказал Лев Николаевич, протягивая мне руку, и сел, указав мне на соседнее кресло. Мне вспомнилось, как после разговора по делу, за которым я пришел с письмом общего нашего знакомого, вдруг Лев Николаевич неожиданно для меня завел со мною разговор о моих литературных работах, о писателях нашего времени, о моем этюде, содержание которого Лев Николаевич попросил меня рассказать ему; вспомнилось, как, выслушав мой рассказ, Лев Николаевич с доброй улыбкой сказал мне: - Хорошо... Пока у вас есть о чем писать - пишите..." Второй очерк воспоминаний "Толстой у Поленова". Мошин пишет: "Весной 1901 года знаменитый художник, профессор живописи Василий Дмитриевич Поленов, показывая мне в своей мастерской начатые работы, вспомнил о своем первом знакомстве с Л.Н. Толстым. Вот что рассказал мне знаменитый художник о визите к нему великого писателя: "В 1888 году я кончил мою картину «Христос и грешница». Много перестрадал я из-за этой картины: получил ужасные головные боли, расстроился нервами так, что Шарко запретил мне два года работать... Эта картина долгое время поглощала все соки моих нервов; я отдавался ей весь... Ездил в Палестину, чтобы изучить колорит местности... Много я работал над картиной, и все-таки она не вполне удалась... Теперь мне ясны все ее недостатки... Картина была почти закончена; я отделывал кое-какие детали. В мастерской у меня сидел молодой художник Сергей Алексеевич Коровин; с ним я за работой беседовал. Вдруг, взглянув на дверь, я увидел Льва Николаевича Толстого, с которым до того не встречался ни разу. Я был поражен неожиданностью..." Четвёртый очерк Мошина рассказывает об А.С. Пушкине. 
А.Н. Мошин. К легендам и рассказам об А.С. Пушкине Мошин пишет: "В городе Новоржеве жил старый купец Василий Томилин; он возил на ярмарку в Святые Горы свой бакалейный товар и в палатке торговал там. В числе его покупателей был и А.С. Пушкин, о котором потом, через много лет, он часто рассказывал своему внуку, а тот пересказал мне и предложил записать и напечатать. Старого Томилина в живых нет. Вот как, по словам его внука, рассказывал старик Томилин свои воспоминания о великом поэте: "Торговали мы между двух горок; на одной монастырь стоит, а на другой селение. Повсюду палатки, да телеги, да оглобли, кверху завороченные, да лошади, а народу - видимо-невидимо. На ярмарке-то. Снуют да шумят, а кто песню орет, а там поросенок завизжит, лошади заржут, бубенцы звонят, а там цыган с маклаком ругается, а тут на балалайках зашмаривают, а здесь торгуются; а где - кружок вокруг старцев соберется, те "Лазаря" поют, а им в чашки грошики бросают; где парни да девицы хоровод водят, песни поют да тоже на балалайках играют..." 22.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья В.Г. Белинского "Стихотворения М. Лермонтова. Часть IV". 
Белинский пишет: "Говорят: время поэзии прошло, и стихов уже никто не хочет читать. Не подумайте, чтоб это говорилось где-нибудь далеко, за морем: нет, там люди давно уже настолько поумнели, чтоб не говорить подобных пустяков. И не мудрено: там люди давно живут и потому уже успели выжить несколько истин, о которых у них никто не спорит, в которых все единодушно согласились... ...У нас есть журнал, который издается как будто для доказательства, что стихи пишутся детьми для забавы детей же, - и, чтоб быть верным самому себе, этот журнал потчует своих читателей действительно детскими стихами. У нас есть другой журнал, который, в противоположность первому, так высоко уважает поэзию, что видит ее во всяких завостренных рифмою, размеренных строчках и, чтоб тоже не противоречить самому себе, помещает стихи, уже отзывающиеся старческою дряхлостию, и стихи даровитых, но юных поэтов, - весьма юных, если судить по тревожности чувства, неопределенности идей, по неумению соглашать слова со смыслом и другим признакам, которыми отличаются сии плоды счастливого досуга, не связанного условиями логики и здравого смысла. Вот две крайние стороны вопроса о том, вздор или важное дело - поэзия?.." Рецензия входит в ряд полемических выступлений Белинского в борьбе вокруг литературного наследия Лермонтова. За несколько месяцев перед появлением этой рецензии Белинского в «Москвитянине» появилась библиографическая заметка по поводу третьего издания «Героя нашего времени», где читатели извещались, что прежнее мнение журнала о произведениях Лермонтова, «равно чуждое безусловных восторгов и слепого, одностороннего порицания», остается в силе («Москвитянин», 1844, № 4, отд. IX, с. 121). 22.06.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи: 
В.Ф. Ходасевич. Грибоедов Ходасевич пишет: "Одна из самых глубоких и трогательных русских эпитафий начертана вдовой Грибоедова над его могилой: "Ум и дела твои бессмертны в памяти русских, но для чего пережила тебя любовь моя?" Убийство полномочного посла, всех чиновников (за исключением одного) и всей охраны - дело совершенно необычайное, в истории неслыханное. Предсказать его логически, вполне отчетливо, как неизбежный факт, вытекающий из сложившихся дипломатических отношений, Грибоедов не мог. Если бы мог - своевременно доложил бы о том своему начальству и не получил бы злосчастного назначения, не поехал бы в Персию. Но то, чего не мог выразить с объективною убедительностью, он знал чутьем совершенно точно, наверняка. "Он был печален и имел странные предчувствия, - вспоминал Пушкин. - Я было хотел его успокоить, но он мне сказал: "Vous ne connaissez pas ces gens-la! Vous verrez qu'il faudra jouer des couteaux! (Вы не знаете этих людей! Вы увидите, что дело дойдет до ножей! (фр.))" Самый его отъезд из Петербурга прошел под знаком этих предчувствий..." Ходасевич Владислав Фелицианович (1886 - 1939), поэт, прозаик, литературовед. Прежде всего Ходасевич большой поэт, но известен и как блестящий мемуарист, историк литературы, переводчик. В последние годы публиковал в газетах и журналах рецензии, статьи, очерки о выдающихся современниках - Горьком, Блоке, Белом и многих других. Второй очерк Ходасевича: Заметки о стихах (М. Цветаева. "Молодец") Критик пишет: "Мысль об освобождении материала, а может быть, даже и увлечение Пастернаком принесли Цветаевой большую пользу: помогли ей найти, понять и усвоить те чисто звуковые и словесные задания, которые играют такую огромную роль в народной песне. Народная песня в значительной мере является причитанием, радостным или горестным; в ней есть элемент скороговорки и каламбура - чистейшей игры звуками; в ней всегда слышны отголоски заговора, заклинания - веры в магическую силу слова; она всегда отчасти истерична - близка к переходу в плач или в смех, - она отчасти заумна. Вот эту "заумную" стихию, которая до сих пор при литературных обработках народной поэзии почти совершенно подавлялась или отбрасывалась, Цветаева впервые возвращает на подобающее ей место. Чисто словесные и звуковые задания играют в "Молодце" столь же важную роль, как и смысловые. Оно и понятно: построенная на основах лирической песни, сказка Цветаевой столько же хочет поведать, сколько и просто спеть, вывести голосом, "проголосить". Необходимо добавить, что удалось это Цветаевой изумительно. Я нарочно не привожу цитат, ибо пришлось бы перепечатать всю книгу: за исключением двух-трех не вовсе удачных мест, вся сказка представляет собою настоящую россыпь словесных и звуковых богатств. Конечно, никакая попытка воссоздать лад народной песни невозможна без больших знаний и верного чутья в области языка. Цветаева выходит победительницей и в этом. Ее словарь и богат, и цветист, и обращается она с ним мастерски. Разнообразие, порой редкостность ее словаря таковы, что при забвении русского языка, которое ныне общо и эмиграции, и советской России, можно, пожалуй, опасаться, как бы иные места в ее сказке не оказались для некоторых непонятными и там, и здесь..." "Судьба одарила Марину Цветаеву завидным и редким даром: песенным. Пожалуй, ни один из ныне живущих поэтов не обладает в такой степени, как она, подлинной музыкальностью. Стихи Марины Цветаевой бывают в общем то более, то менее удачны. Но музыкальны они всегда..." В. Ходасевич. Ю.И. Айхенвальд. Владимир Соловьев (Его стихотворения) 
"В исключительной одаренности Владимира Соловьева поэтический талант не является самой блестящей гранью. Художник в своей прозе, он часто в своих стихах - только мыслитель. К собственным стихотворениям нередко пишет он подстрочный комментарий и вообще относится к ним умно. Не чувствуется в них беззаветная стихия самой поэзии, великая наивность чистого художества. Но, не говоря уже о том, что от общей гениальности Соловьева вспыхивают искры и в отдельных его стихотворениях, они все, взятые в целом, представляют собою очень важную и характерную страницу его творчества, незаменимо дополняют его роскошную духовную трапезу. Формой своей немало обязанные влиянию Фета и Алексея Толстого, они по существу своеобразны и самостоятельны. В них живут мысли и чувства, в них есть религиозно-философское мировоззрение и лирическая исповедь. Как философ, Соловьев сильно и священно выражает свое возвышенное исповедание, идеализм, завещанный от Платона, обогащенный собственными размышлениями. Недаром у него часто говорится о дыхании, дуновении, духе: высокой одухотворенностью запечатлены его лучшие слова и избранные из них могли бы составить молитвенник. Стихи его проникнуты платонической скорбью о том, что мы, люди, "заключены в темнице мира тленной", что "Смерть и Время царят на земле", что мы опутаны "земною паутиной" и лишь изредка открываются нам просветы в обитель вечной истины..." 21.06.2009 в раздел "Духовная проза" добавлены "Размышления о Божественной Литургии" Н.В. Гоголя. 
В своём произведении Н.В. Гоголь пишет: "Божественная Литургия есть, в некотором смысле, вечное повторение великого подвига любви, для нас совершившегося. Скорбя от неустроений своих, человечество отовсюду, со всех концов мира, взывало к Творцу своему. И пребывавшие во тьме язычества и лишенные Боговедения сознавали, что порядок и стройность могут быть водворены в мире только Тем, Который в стройном чине повелел двигаться мирам, от Него созданным. Тоскующая тварь звала своего Творца. Бессильная понимать великий язык не только ежедневно совершающихся и говорящих событий в миpе Божием, но даже разобрать и малейшую букву, требующую вековых усилий, выжидала она вразумления из уст Самого Творца. Воплями взывало все к Виновнику своего бытия, и вопли эти слышнее слышались в устах избранных и Пророков. Предчувствовали и гадали, что если Создатель предстанет Сам лицом к человекам, то предстанет не иначе, как в образе создания Своего, созданного по Его образу и подобию. Вочеловечение Бога на земле предпоставлялось всем по мере того, как сколько-нибудь очищались понятая о Божестве; но ясно говорилось об этом только у Пророков Богоизбранного народа. И самое чистое воплощение Его от чистой Девы было предслышано даже и язычниками, но ясно говорилось о том только у Пророков. Вопли услышаны: явился в мир, Им же мир бысть. Среди нас явился Он подобным нам, в образе человека, как предчувствовали, как предслышали и в темной тьме язычества, но только не в том виде, в каком представлялся Он их неочищенному понятию: не в гордом блеске и величии, не как каратель преступления, не как судия, приходящий истребить одних, наградить других, - нет, совершилось Его явление образом, только одному Богу свойственным..." Полный текст Размышления о Божественной Литургии Это самый значительный труд теологического характера, принадлежащий перу Гоголя. "Размышления о Божественной Литургии" были задуманы в Париже в январе - феврале 1845 года. Окончены в первоначальной редакции до отъезда в Иерусалим (т.е. раньше января 1848 г.); исправлялись и перерабатывались до самого 1852 года. Опубликованы посмертно в 1857. Книга неоднократно и большими тиражами переиздавалась в дореволюционной России и было настольной книгой для многих православных людей. Появление этого очерка было вызвано заботой Гоголя о духовном просвещении молодых людей, которые начали подвергаться искушению индивидуализмом либеральных идей. 19.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья В.Г. Белинского "Утренняя заря, альманах на 1841 год, изданный В. Владиславлевым. Третий год". 
Издателем рецензируемого альманаха был штаб-офицер корпуса жандармов В.А. Владиславлев. Белинский пишет: "Сверх всякого ожидания и вопреки безотрадным предчувствиям касательно будущности русской литературы, невольно овладевшим нами при взгляде на ее пустоту и бесцветность, "Библиографическая хроника" первой книжки "Отечественных записок" в новый 1841 год начинается тремя такими книгами, которые, при всей нашей недоверчивости к приметам, особенно благоприятным, пророчат счастливый урожай в наступающем ходу. Это обстоятельство тем приятнее, что в короткий промежуток каких-нибудь двух недель, разделяющих выпуск последней книжки "Отечественных записок" за прошлый год от выхода первой книжки за новый год, нельзя было надеяться и на дюжину даже плохих книг, - как вдруг набирается всех книг не один десяток, и большая часть из них - хорошие, а между хорошими три превосходные! Начинаем с "Утренней зари", желая от всей души, чтоб она была светлою "утреннею зарею" столько же и для литературы наступающего года, сколько она вправе носить это название для самой себя. Если полдень и вечер будут соответствовать такой прекрасной "утренней заре", то 1841 год будет одним из лучших годов русской литературы..." Белинский, Виссарион Григорьевич (1811 — 1848) — русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. Сотрудничал c журналами «Телескоп», «Отечественные записки» (1839—1846) и «Современник» (с 1846). Белинский требует от литературы возможно более полного изображения действительной жизни: «Свобода творчества, — говорит он в одной из своих статей, — легко согласуется со служением современности; для этого не нужно принуждать себя писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждения от дела, сочинения от жизни». Белинский публиковал ежегодные обозрения текущей литературы, кроме статей о театре и массы библиографических и политических заметок, Белинский опубликовал в 1840—1846 гг. замечательные статьи о Державине, Лермонтове, Майкове, Полежаеве, Марлинском, о русской народной поэзии и ряд больших статей о Пушкине и других деятелях искусства. 19.06.2009 в раздел литературной критики добавлена Речь К.С. Аксакова, написанная для произнесения пред Симбирским дворянством "О Карамзине".
Речь К. Аксакова относится к циклу его произведений 1848 г., предназначавшихся не для публикации, а для распространения в списках. Непосредственным поводом для создания речи "О Карамзине" явилась известная речь М.П. Погодина на открытии памятника Н.И.Карамзину в Симбирске (23 августа 1845 г.), вышедшая в 1845 г. отдельным изданием и перепечатанная в М (1846, ч. 1, № 1, с. 1 - 66). Неоднократно ссылаясь на речь Погодина, Аксаков выступает здесь против ее основного тезиса - о "народности" Карамзина, писателя и историка, о том, что в его произведениях проявился "дух всей русской жизни", "дух русского человека". В своей Речи Константин Сергеевич Аксаков пишет: "Если б я хотел говорить вам речь, как обыкновенно говорятся у нас речи, я бы сказал, что "благородное Симбирское дворянство воздвигнуло здесь недавно знаменитый памятник одному из величайших народных русских писателей, что этим подвигом доказало оно свою ревность ко благу и пользе отечества". - Но я не скажу вам ничего этого. - Имея право общественного слова, я не стану вновь обманывать вас и себя заранее принятыми условными фразами, становить дело на ходули, окружать его натянутым риторическим светом, чем, увы, и так долго мы довольствовались. - Неужели не надоели нам эти фразы? Пора наконец оставить нам ходули. Приходит наконец пора посмотреть делу прямо и строго в лицо, не убаюкивая себя принятыми выражениями, приходит пора возвратить слову всю его правду и откинуть великолепную и всегда вредную ложь. Что нужды, если многие громкие, бесполезные фразы от этого навсегда умолкнут? Тем лучше еще. - Вследствие ли ленивого невнимания, вследствие ли чуждого направления они повторялись слишком долго и постоянно мешали свежему и бодрому взгляду. - Так или иначе, но я здесь с тем, чтобы сказать вам прямо мою мысль. - Я не скажу вам, что Карамзин был народный русский писатель - он не был им; он, как и все наше общество с Петра, далеко стоит от народа, и народ не знает его. Его торжество не есть торжество народное. Карамзин, со всеми его великими заслугами, - писатель и деятель публики, а не народа. Я не скажу вам - как это было сказано в одной речи, - что даже и крестьяне приносили добровольные пожертвования на поставленный здесь памятник Карамзину. Мы слышим часто про такие добровольные пожертвования и знаем их. Но если и были они, то и мне, и вам хорошо известно, что сознательным пожертвованием это быть не могло, что крестьянин не знает Карамзина, что Карамзин не перешел в народное ведение, а сведение о нем, как и о других писателях, и то являющееся исключением, ничего не доказывает. А мы непременно тянем к себе и к своим торжествам, для эффекту, народ и навязываем ему писателей, о которых он не знает. Несмотря на Гений и великие достоинства, Карамзин не может иметь чести, выше всех честей, чести принадлежать народу в настоящем смысле, не может назваться писателем народным. - Я не обращаюсь к вам как к "Симбирскому благородному дворянству"; я обращусь к вам просто как к русским людям или хотящим быть русскими людьми - ибо кто из нас возьмет смелость назвать себя русским человеком? - Почтим это право пока за одним простым народом, за крестьянином. - Я обращусь к вам как к братьям, у которых у всех одна забота и одна задача жизни, у которых у всех цель и любовь нашей жизни - наша Русь." Аксаков, Константин Сергеевич (1817 — 1860) — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. В 1832 году поступил в Московский университет, факультет словесности. В 1841 защитил свою магистерскую диссертацию о Ломоносове. В 1857 году редактировал газету «Молва». Литературная деятельность его обширна и разнообразна — его историко-филологические исследования и критические статьи издавались отдельными книгами и печатались во многих газетах, журналах и сборниках. 18.06.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи: 
Н.П. Мундт. Попытка Гоголя Николай Петрович Мундт (1803 - 1872) драматург, беллетрист, переводчик. Мундт служил секретарем и чиновником особых поручений при дирекции петербургских императорских театров. Осенью 1829 года, в Петербурге Гоголь пытался поступить на сцену актером. Попытка, однако, не увенчалась успехом. Воспоминания Н.П. Мундта единственным свидетельством современника об этом интересном эпизоде в биографии Гоголя. Мундт пишет: "Прочитав почти все, что было писано о Гоголе, я ни в одной биографической о нем статье не нашел рассказа об одном довольно замечательном обстоятельстве в его жизни. Как самая малейшая подробность о такой знаменитой личности, какою был Гоголь, должна быть интересна для каждого, то я решаюсь передать о нем известное до сих пор только мне и весьма немногим. В одно утро 1830 или 1831 года, хорошо не помню, мне доложили, что кто-то желает меня видеть. В то время я занимал должность секретаря при директоре Императорских театров, князе Сергее Сергеевиче Гагарине, который жил тогда на Английской набережной, в доме бывшем Бетлинга, а теперь, кажется, Риттера, где помещалась и канцелярия директора. Приказав дежурному капельдинеру просить пришедшего, я увидел молодого человека, весьма непривлекательной наружности, с подвязанною черным платком щекою и в костюме, хотя приличном, но далеко не изящном. Молодой человек поклонился как-то неловко и довольно робко сказал мне, что желает быть представленным директору театров. - Позвольте узнать вашу фамилию? - спросил я. - Гоголь-Яновский..." Читать далее: Попытка Гоголя Леонтьев, Иван Леонтьевич (псевдоним Щеглов; 1856—1911) — российский писатель и драматург. 
По окончании Павловского военного училища служил в артиллерии на кавказском театре войны 1877 - 1878 годов. Вышел в отставку капитаном. В 1881 г. обратил на себя внимание превосходным рассказом из военной жизни: "Первое Сражение" ("Новое Обозрение"). Следующие рассказы Леонтьева, появившиеся в "Отечественных Записках" и в "Вестнике Европы". П.И. Овчарова пишет о Леонтьеве-Щеглове: " Один из самых талантливых членов "артели" писателей-восьмидесятников, Щ. последовательно воплотил в своем творчестве принципы субъективного натурализма. Тонкий наблюдатель и остроумный комментатор конкретных жизненных ситуаций, он всегда тяготел к однозначности нравственного вывода, к исчерпанности сюжета, максимальной наглядности". В начале 90 гг. Леонтьев предпринял несколько поездок по святым местам, посетил духовных пастырей ("Оптинский старец о. Амвросий". - М., 1892; "У отца Иоанна Кронштадтского. Рассказ очевидца". - М., 1894), однако суровое самоотречение оказалось чуждым жизнерадостному "добродушному юмористу". Предлагаем вам два очерка, посвящённых Н.В. Гоголю: И.Л. Леонтьев-Щеглов. Гоголь в Оптиной пустыни (из дорожных заметок) Щеглов пишет: "Среди простых могильных плит, разбросанных там и сям по кладбищу Оптиной пустыни, мое невольное внимание остановила полузаглохшая потрескавшаяся плита, смиренно затерянная по левую сторону соборного храма: "На сем месте погребено тело монаха Порфирия - Петра Александровича Григорова. Из дворян елецких, конной артиллерии подпоручик, поступил в Оптину пустынь в 1834 году. Трудился по изданию и печати душевно-полезных книг. Постригся в 1850 году сорока семи лет от роду и в 1851 году марта 15 мирно почил о Господе сном смертным в надежде Воскресения в жизнь вечную"... К этому несложному некрологу можно еще добавить несколько скудных строк из "Исторического описания Козельской Введенской Оптиной пустыни", что означенный о. Порфирий особенно известен изданием писем задонского затворника Георгия, что в жизни он перенес много скорбей, но отличался тем не менее веселостью характера и готовностью всегда и всякому помочь. Но эти дополнительные подробности едва ли добавят что-либо для любопытного читателя, если я не подскажу в свою очередь, что эта забытая могила трогательно связана с памятью двух великих имен русской литературы - Пушкина и Гоголя... " Второй очерк - И.Л. Леонтьев-Щеглов. Гоголь и о. Матвей Константиновский. Щеглов пишет: "Но надо отдать справедливость последовательности о. Матвея — насколько требователен он был к своей пастве, настолько же требователен к своей семье и неумолимо строг по отношению к самому себе... Последние десять лет он был, как известно, штатным протоиереем ржевского Успенского собора и за все это время не только не пропустил ни одной церковной службы, но также требовал аккуратного присутствия на богослужении от своих домашних (при этом никаких опущений или сокращений в службе не допускал и малейшую поспешность в чтении строго изгонял), равно никому из семейства не позволялось до обедни пить и есть, нарядно одеваться и вообще обычным мирским способом развлекаться. В долгие осенние и зимние вечера, когда вся семья его сидела за работой, он читал вслух Библию или Четьи-Минеи, и все должны были смиренно слушать или петь совместно священные псалмы. Сам он, живя в бойком торговом городе, жил в миру, как в скиту: мяса не вкушал, вина и никаких напитков никогда не пил, лишние деньги раздавал бедным и с трех часов пополуночи был уже на молитве. Вера его действительно была несокрушима, а самообладание духа в тяжкие минуты жизни подчас прямо удивительно... Однажды осенью, когда о. Матвей с семьей и прислугой находился в соборном храме у всенощной, загорелся его дом. Явившись на место пожарища, о. Матвей озабочен был одним, чтобы были спасены иконы, а затем, когда от его дома со всем имуществом и ценной библиотекой осталась груда пепла и кирпичей, громко восславил Бога и как ни в чем не бывало отправился с семьей в первый попавшийся купеческий дом, где ему предложили ночлег..." П.И. Овчарова так характеризует творчество Леонтьева-Щеглова: "Один из самых талантливых членов "артели" писателей-восьмидесятников, Щ. последовательно воплотил в своем творчестве принципы субъективного натурализма. Тонкий наблюдатель и остроумный комментатор конкретных жизненных ситуаций, он всегда тяготел к однозначности нравственного вывода, к исчерпанности сюжета, максимальной наглядности. Особенностью его творческой манеры была психологическая солидарность автора и героя, повествование часто оформлено субъективистски, в виде дневников, писем, рассказа от первого лица. Эти особенности объясняют отмеченную Чеховым "способность находиться под постоянным влиянием отдельных явлений и лиц", "неумение или нежелание обобщать и глядеть на вещи объективно" (Чехов А. П. Письма.-- Т. II.-- С. 188); точное изображение обычно сочетается с необязательной или несправедливой оценкой явления, а критика оказывается поверхностной." Милюков Александр Петрович - писатель (1817 - 1897). Окончил Санкт-Петербургский университет: преподавал литературу во 2-й Петербургской гимназии, Сиротском институте; редактор журнала «Сын отечества», сотрудничал в др. журналах. Автор романов, путевых очерков, литературно-критических статей; опубликовал (совместно с В. Костомаровым) «Историю литературы древнего и нового мира» (1862). Автор «Очерка истории русской поэзии» (Спб.: в тип. военно-учеб. завед. 1847; 2-е изд. 1858; 3-е, доп. изд. Спб.: изд. М. О. Вольфа, 1864). 
О встрече с Гоголем Милюков пишет: "Летом, вскоре после открытия нашей первой железной дороги, возвращался я из Царского Села в Петербург. В вокзале перед самым отходом поезда я встретил одного молодого человека N., которого видел в университете. Он являлся на лекциях в качестве вольного слушателя, но не особенно аккуратно, и, кажется, ходил больше для того, чтобы поболтать со студентами и похвастаться каким-нибудь бархатным жилетом или часовой цепочкой с брелоками. Любимой темой его рассказов было сообщение, с какими знаком он актерами, литераторами, художниками, но все мы догадывались, что если в этих рассказах и была кое-какая правда, то в весьма небольшой дозе. Над ним нередко подсмеивались довольно нецеремонно, но он этим нисколько не смущался. Впоследствии я встретил его как-то на улице в форме гусарского юнкера, и он не замедлил отрекомендоваться мне, что у него лучшая во всем полку лошадь..." Милюков посещал кружок И.И. Введенского, где познакомился с некоторыми петрашевцами, особенно был близок с А.Н. Плещеевым, который ввел его в кружок С.Ф. Дурова. Там в 1848 году Милюков познакомился с Ф.М. Достоевским. Литературный салон Милюкова посещали многие известные писатели, в том числе Ф.М. Достоевский. О них хозяин салона оставил мемуарные очерки. 17.06.2009 на сайте публикуется статья А.М. Возлядовской "Нежное милосердие", посвящённая одноимённому фильму Брюса Бересфорда. 
А.М. Возлядовская пишет: "Есть такое учение о Божественном предопределении. В православном христианстве его не очень любят и предпочитают о нем не говорить. Считается, что это должно развращать людей. Если судьбы всех и судьба каждого заранее предопределены, то зачем тогда пытаться что-то изменить? Нерадивый человек может, например, решить: "А! Всё равно мне предопределено быть в аду, так зачем мне стараться, зачем пытаться исполнить Заповеди Божьи, когда это бесполезно, лучше плюнуть на всё и жить, как хочется, в своё удовольствие!" Но, нам не известно каково Предопределение Божье. А потом, Божественное Предопределение всё равно зависит от свободного произволения каждого человека. Предопределение совершается из того, каковы мы есть, что из себя представляем и каково наше свободное произволение. В начале фильма мы видим человека опустившегося, пьяницу, который был когда-то знаменитым певцом, имел славу и деньги, но постепенно всё потерял: и деньги, и положение, и семью, и жену, и свою дочь. Мак остался абсолютно одинок, у него ничего нет, даже собственного дома. Он вынужден остановится в каком-то маленьком мотеле посреди дороги. Как он там оказался - вообще не понятно, т.к. никакого транспорта у него тоже нет. Более того - у него нет даже денег, чтобы заплатить за комнату в этом мотеле"... Полный текст статьи: Нежное милосердие 17.06.2009 в разделе литературной критики публикуется статья В.Г. Белинского "Журналистика".
В своём обзоре журнилистики критик пишет: "Известно, что после литературы, и в особенности журналистики, в целом мире нет ничего хуже петербургской погоды. За ее непостоянством и переменчивостию часто нет никакой возможности различать времена года. Нынешний май оказался особенно сбивчивым месяцем: он похож и на сентябрь, и на октябрь, и на ноябрь, и на февраль, и на март, и на что угодно, - только не на май. Одним словом, если бы не календарь и не иностранные газеты, так аккуратно получаемые в Петербурге, мы не знали бы, что у нас теперь цветущая весна, в поре брачного блеска природы. Как нарочно, журналы, словно по взаимному условию, стараются скрыть от нас настоящее время года и перевернуть календарь задом наперед. Единственный журнал в Москве - "Галатея", вместо того чтобы воскреснуть с весною, рассыпался пустоцветом и скоропостижно скончался, на восьмом или девятом нумере. "Библиотека для чтения", после долгого и упорного молчания, наконец явилась под 4 №, и под фирмою апреля, когда у нас было уже 12 мая. "Сын отечества" седьмою книжкою уверяет нас, в мае месяце, что теперь еще апрель. Но он не ограничился этим: если не успеет в мае, то в июне, есть надежда, он появится в свет со второю апрельскою книжкою. Но и тут еще не конец его хронологическим шуткам насчет мая месяца настоящего года: с чего-то ему вздумалось перевернуть этот бедный май 1840 года в ноябрь 1839 года..." Полный текст статьи: В.Г. Белинский. Журналистика Белинский, Виссарион Григорьевич (1811-1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. Сотрудничал c журналами «Телескоп», «Отечественные записки» (1839—1846) и «Современник» (с 1846). В последние годы «Отечественные Записки» поглощали всю деятельность Белинского, работавшего с чрезвычайным увлечением и вскоре успевшего завоевать своему журналу, по влиянию на тогдашних читателей, первое место в литературе. В целом ряде больших статей Белинский является теперь уже не отвлечённым эстетиком, а критиком-публицистом, разоблачающим фальшь в литературе. От литературы он требует возможно более полного изображения действительной жизни: «Свобода творчества, — говорит он в одной из своих статей, — легко согласуется со служением современности; для этого не нужно принуждать себя писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждения от дела, сочинения от жизни». 17.06.2009 публикуется статья Л.А. Тихомирова "Социализм в государственном и общественном отношении". 
Тихомиров Лев Александрович (1852 - 1923) - политический деятель, публицист, религиозный философ. Лев Тихомиров пишет: "Задаваясь целью обрисовать воздействие социализма на государственность, я имею в виду собственно нашу эпоху XIX и XX веков, когда появилось и самое слово "социализм". Коммунизм стар как мир, но в нашу эпоху были особые условия, давшие ему возможность вырасти в грозное общественное движение и оказать разнообразное влияние на общественность и государственность. Рассматривая это влияние, я должен подвергнуть строгому осуждению многое, с чем были связаны надежды многих благородных умов, но мы увидим в то же время, что их усилия не остались и без благотворных последствий для общества и государства. Но воспользоваться тем, что было доброго в социализме, мы можем лишь постольку, поскольку поймем его основные ошибки и отрешимся от них. С внешней стороны моя задача распадается на две части. Во-первых, я постараюсь очертить общую идею социализма сравнительно с исторической идеей общественности. Во-вторых, мы взглянем на социализм в проявлениях его как общественного движения, стремящегося изменить основы нашей жизни..." Полный текст статьи: Социализм в государственном и общественном отношении О. Платонов пишет о Льве Тихомирове: "Родился в Ставрополе. Учился в Московском университете, где подпал под влияние антирусского подполья, участвовал в революционном движении, бежал за границу, где окончательно понял преступный, антинародный характер своих “соратников”, ненавидевших историческую Россию, ее православную веру и традиционные устои. Порвав с преступниками, Тихомиров в 1888 обратился к Александру III с покаянным письмом, в котором подводил главный итог русской патриотической мысли к. XIX в." Царь разрешает Тихомирову вернуться в Россию, чтобы искупить свои грехи перед русским народом. На родине Тихомиров становится ведущим сотрудником “Московских Ведомостей” и “Русского Обозрения”. Анализируя исторические формы устройства России и многих зарубежных стран, Тихомиров делает вывод, что верховная власть в лице монарха даже в средних своих образцах действует более разумно и твердо, чем т.н. “демократия”. “При очевидных преимуществах монархии немудрено, что она составляла до сих пор как бы естественную норму государственной жизни человечества. В истории чаще всего мы встречаем именно ее, и величайшие эпохи национального творчества в большинстве случаев отмечаются именами монархов... Трудность возникновения и поддержания монархии зависит лишь от того, что она требует присутствия в нации живого и общеразделяемого нравственного идеала”. Предлагаем вам другую работу Л.А. Тихомирова: Л.А. Тихомиров. Рабочий вопрос (практические способы его решения) В своём исследовании Лев Тихомиров пишет: "Рабочий вопрос, то есть вопрос о каком-либо прочном устройстве и обеспечении рабочих, явившихся представителями чистого "труда", без обладания капиталом, - этот сложный и жгучий вопрос, породивший столько кровавых революций и еще более молчаливых драм, лишений и голода, - народился у нас, в России, сравнительно недавно. Ни общество, ни даже правящие власти еще не успели осмотреться в нем, и то же самое, в еще большей степени, приходится сказать о самих "заинтересованных" рабочих массах. Вследствие этого у нас в недолгие годы возникновения некоторой заботы об участи промышленных рабочих, наши старания, нередко вполне искренние, парализовались недостатком сведений о том, из каких элементов слагается рабочий вопрос и каковы сколько-нибудь практические, уже испробованные способы его решения? Между тем в странах, раньше нас вступивших на путь капиталистического производства, попытки решения рабочего вопроса были чрезвычайно многочисленны, нередко давали прекрасные результаты и, во всяком случае, в высшей степени способны освещать дорогу как для самих рабочих, так и для правительственной власти, а равно и для всех людей, из человеколюбия и гражданского чувства старающихся способствовать решению этой едва ли не главнейшей задачи современного общественного устройства..." Читать далее: Рабочий вопрос (практические способы его решения) После так называемого "третье-июньского переворота" 1907 года (роспуска II Государственной думы и опубликования нового избирательного закона) П. А. Столыпин приглашает Л. А. Тихомирова в советники (он входит в Совет Главного управления по делам печати как специалист в рабочем вопросе). По поручению Столыпина им были написаны несколько записок по истории рабочего движения и отношений государства с рабочими. Тихомиров занимается рабочим вопросом, возможностью создания обществ, близких к профессиональным, для выражения действительных интересов рабочих. Основная идея та, что рабочий и пролетарий, понятия глубоко различные, и цель любого рабочего, выбиться из состояния пролетария, стать полноценным гражданином, обрести Родину. 16.06.2009 опубликованы следующие статьи: 
Священник Александр Синайский. Слово в память 100-летия со дня рождения Императора Николая I Павловича, 25-го июня 1896 года О. Александр (Синайский) пишет: "Лучшим и наглядным указанием на свойство правления Николая I могут служить 4 группы коней с их всадниками на Аничковом мосту в С.-Петербурге, сделанные в его царствование и по его мысли художником-профессором (бароном П.К. Клодтом фон Юргенсбургом); всадник означает Николая - Царя, а лошади - Россию; лошадь едва не сбила всадника, готовая и сама упасть с моста, но всадник умел управляться с своенравною лошадью с опасностью для себя; смирившаяся лошадь приходит в себя, крепко сдерживаемая оправившимся всадником. Если перевести мысли художника-скульптора, то это значит: нельзя давать воли подданным, иначе они и сами погибнут, и погубят свою страну. Отсюда прямой вывод: нужна твердая власть для обуздания и наказания своевольных и непокорных..." Текст статьи целиком: Слово в память 100-летия со дня рождения Императора Николая I Павловича Синайский Александр Львович, священник (1850-?) — выпускник Московской Духовной академии, проповедник и церковный историк, состоял священником новодеревенской церкви; автор книг: "Отношение русской церковной власти к расколу старообрядства в первые годы Синодального управления при Петре Великом" (Санкт-Петербург, 1895), "Краткое описание жизни преподобного Максима Грека по части обличения и исправления заблуждений, недостатков и пороков русского общества XVI столетия" (Санкт-Петербург, 1898), "Отношения древнерусской церкви и общества к латинскому западу (католичеству), XXV века" (ib., 1899), "Разбор мнений о католичестве древней России, X - XV века" (ib., 1899). Его главные новейшие труды: "Краткое описание жизни и деятельности преподобного Максима Грека" (СПб., 1902); "Магометанство в его истории и отношении к христианству" (изд. 2, СПб., 1904); "Из истории борьбы и полемики по вопросу об иконопочитании в древнее и настоящее время" (ib., 1904); "Из истории мероприятий против раскола старообрядчества в первые годы Синодального управления при преемниках Петра Великого" (СПб., 1905). Позднее принял постриг с наречением Августином, был ректором Ставропольской Духовной семинарии в сане архимандрита. Владимир Соловьев. Памяти императора Николая I 
Соловьев Владимир Сергеевич (1853 - 1900) - сын историка С.М. Соловьева, выдающийся философ, богослов, поэт, критик, публицист; доцент Московского и Петербургского университетов. Стоял у истоков русского «религиозного возрождения» в среде русской творческой интеллигенции начала XX века. Оказал влияние на религиозную философию Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, С. Н. и Е. Н. Трубецких, П. А. Флоренского, С. Л. Франка, а также на творчество поэтов-символистов — А. Белого, А. Блока и др. Статья В. Соловьева Памяти импрератора Николая I Среднее образование Соловьёв получил в московской 5-й гимназии (ныне московская школа № 91), в которую поступил в 1864 году, а высшее образование — в Московском университете, в который поступил в 1869 году и окончил в 1873 году. Соловьев пребывал в Московской духовной академии в качестве вольнослушателя в промежутке между окончанием университета и защитой магистерской диссертации. Хотя Соловьёв в течение этого года и проживал в Сергиевом Посаде, где помещалась Московская духовная академия, но из свидетельств бывших его однокашников по учебному году видно, что лекции он почти не посещал, со студентами Академии знакомств не заводил, жил в предоставленной ему комнате крайне уединённо, к окружающим относился достаточно свысока, и по всему видно, что серьёзного влияния Духовная академия на него не оказала. И не трудно догадаться почему. Владимир Соловьёв потратил этот год на подготовку к магистерскому диспуту, был слишком углублён в создание собственных философских и богословских концепций, чтобы чему-нибудь существенному поучиться у тогдашних профессоров Академии, проводивших традиционную официальную богословскую линию, далекую от создававшейся философской системы Соловьева. Александра Фёдоровна (урождённая принцесса Фридерика Шарлотта Вильгельмина, известная также как Шарлотта Прусская, нем. Charlotte von Preu?en; 13 июля 1798 года, Потсдам — 2 июля 1860 года, Царское Село) — супруга российского императора Николая I, императрица российская. 
13 июля 1817 г. вышла замуж за брата российского императора Александра I, Великого Князя Николая Павловича. Замужество предполагало переход невесты в православное исповедание и наречение нового имени, имеющегося в православных святцах. Брак преследовал в первую очередь политические цели: укрепление политического союза России и Пруссии, — однако оказался счастливым и многодетным. После восшествия супруга на престол в 1825 Александра Фёдоровна становится российской императрицей. После кончины Николая I в 1855 г. она носит титул вдовствующей императрицы. То, что императрица Александра Федоровна пишет мемуары - современникам было извентстно. В дневнике за 1833 г. Пушкин сделал примечательную запись: «Государыня пишет свои записки... Дойдут ли они до потомства? Елизавета Алексеевна писала свои, они были сожжены ее фрейлиною, Мария Федоровна также, — Государь сжег их по ее приказанию. Какая потеря!» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 6 томах. М., 1936. Т. 6. С. 422). Александра Федоровна оставила на память о себе изящный и тонко выполненный очерк, запечатлевший закат александровской эпохи с его главными действующими лицами. Браки царственных особ - прежде всего дело политики. Сердечные предпочтения государей обычно во внимание не принимались. Но тем не менее брачный союз Николая I и Александры Федоровны можно считать одним из наиболее удачных. Наблюдавшим их семейную жизнь, было трудно определить, где дань условностям, а где начинается искренняя привязанность - Александра Федоровна стремилась усердно блюсти весь этикет дворцовой жизни. Некоторым она казалась даже чопорной и строгой. Однако это не было врожденными ее чертами, а диктовалось лишь трогательной преданностью государю и тем самым "уважением святыни семейной жизни", о котором говорил В.А. Жуковский: "Уважать святыню семейной жизни следует для того, чтобы была уважаема святыня власти государственной". Константин Николаевич Леонтьев (1831—1891) — российский дипломат; мыслитель религиозно-консервативного направления: философ, писатель, литературный критик, публицист и дипломат, поздний славянофил. 
«Мои воспоминания о Фракии» были написаны бывшим консулом К. Н. Леонтьевым через много лет после того, как покинул Балканы. Описание путешествия в Адрианополь относятся к 1864—1866 гг. Впоследствии он неоднократно пытался вернуться на дипломатическую службу на Восток, но тщетно. В конце 70-х, создавая автобиографические заметки, Леонтьев сильно тосковал по деятельной жизни, которую вел в 1860-х годах на Востоке. Только тогда Константин Николаевич имел возможность проявить себя как практик, находил политическое приложение своим философским взглядам. К.Н. Леонтьев Мои воспоминания о Фракии Как пишет о К. Леонтьеве Вл. С.Соловьев: "Идеал Леонтьева был византийским, а не славянским; он прямо доказывал, что “славянство” есть термин без всякого определенного культурного содержания, что славянские народы жили и живут чужими началами. Их нынешняя культура слагается отчасти из слабых остатков традиционного византизма, большей же частью — из стремительно усвоенных элементов прогрессивного европеизма. Этот второй, ненавистный Леонтьеву элемент решительно преобладает у славян австрийских, а в последнее время возобладал и у балканских. Поэтому слияние славян с Россией, к которому стремится панславизм, не только не может быть целью здравой политики с русской точки зрения, но было бы прямо для нас опасным, так как усилило бы новыми струями уравнительного прогресса наши разлагающие демократические элементы и ослабило бы истинно-консервативные, т. е. византийские начала нашей жизни. В церковно-политическом споре между греками и болгарами Леонтьев решительно стал на сторону первых, вследствие чего разошелся с своим начальником, послом в Константинополе, ген. Игнатьевым, а также с Катковым. — Леонтьев пламенно желал, чтобы Россия завоевала Константинополь, но не затем, чтобы сделать его центром славянской либерально-демократической федерации, а затем, чтобы в древней столице укрепить и развить истинно-консервативный культурный струй и восстановить Восточное царство на прежних византийских началах, только восполненных национально-русским учреждением принудительной земледельческой общины". В.В. Воровский. Раскол в "темном царстве" 
Воровский Вацлав Вацлавович (псевдонимы: П. Орловский, Шварц, Жозефина, Фавн и др.) (1871 - 1923) - российский публицист, литературный критик, революционер. Один из первых советских дипломатов. Воровский пишет о драматургии Островского: Когда вы читаете произведения Островского, когда вы всматриваетесь в изображаемое им "темное царство", вы невольно подмечаете одну характерную черту: есть нечто, объединяющее всю эту массу типов, нечто общее и добрым и злым среди них, и бедным и богатым, и глупым и умным. Как бы они ни разнились по индивидуальным вкусам, положениям, способностям и наклонностям, как бы ни смотрели в частном случае на тот или иной вопрос, всех их объединяет одна общая, психологическая печать. Богатый Кит Китыч и бедный сирота племянник, конечно, очень различно оценивают одни и те же общественные явления, но все их разногласия во взглядах и вкусах покоятся на общей психологической подпочве, на "типичной психологии" * данного сословия. Различия отдельных групп этого сословия еще не настолько обострились, самые группы не настолько обособились и индивидуализировались, чтобы выработать самостоятельную характерную психологию, - одним словом, они не приобрели еще резко выраженных классовых черт, а остаются отдельными группами того же замкнутого круга, того же "темного царства". Бедный племянник, случайно разбогатев, очень скоро утратит взгляды времен бедности, ассимилируется с своими богатыми собратьями, станет тем же Кит Китычем и по отношению к ним, и по отношению к своим же бедным племянникам. Точно так же и Кит Китыч, разорившись и обеднев, не утратит своей типичной сословной психологии. Одним словом, среди различных представителей этого "темного царства", как бы ни разнились они по внешним условиям, нет принципиальных противоречий в их миропонимании, они говорят еще понятным им всем языком, хотя, конечно, одни громче, другие тише..." Во время написания статьи Воровский сотрудничал в «Одесском обозрении», «Ясной заре» и «Одесских новостях». Воровский рассматривает русскую литературу в основном с марксистских позиций. Однако ряд его суждений может представлять интерес и для современного литературоведа, читателя, исследовалеля русской литературы. А потому мы предлагаем вашему вниманию ещё одну статью Вацлова Воровского "Алексей Васильевич Кольцов" Воровский пишет: "Кольцов не старался знать, что он значит, - и он был прав. Не поэта дело определять свое значение для литературы и для общественной жизни. Его дело - творить свободно, как подсказывает ему его непосредственное чувство, а критика пусть уже судит, что он значит. Значение А.В. Кольцова для литературы было исчерпывающе определено еще Белинским. В известном своем критическом предисловии к посмертному изданию стихотворений Кольцова (1846) Белинский отметил оригинальные черты его творчества, указал его беспомощность в подражании современным ему поэтам и характеризовал его как лирика по преимуществу, удивительно чутко схватившего строй народной поэзии и - возведшего его в своем творчестве на художественную высоту. Да, Кольцов лирик по преимуществу. Можно даже сказать - чистокровный лирик, ибо его нелирические стихотворения в большинстве слабы и технически, и по художественному содержанию. И лирика его интимная, задушевная, мягкая и грустная по настроению, проникнутая любовью к природе и такой же тихой, нежной любовью к женщине. Безотрадно тяжелая обстановка жизни не озлобила его сердце, даже не внесла в него горечи и иронии. Эти элементы редко проскальзывают в поэзии Кольцова и носят наносный характер..." Максим Токарев в статье "ПУЛЯ ДЛЯ ПОЛПРЕДА" пишет: "Был Воровский, несмотря на двусмысленную фамилию, эстетом, интеллектуалом и эрудитом, говорил на дюжине европейских языков, а в революционеры пошел прежде всего по морально-этическим соображениям, не приемля мироустройства, обеспечивавшего сносную жизнь лишь меньшинству обывателей". 16.06.2009 в разделе "Зарисовки прошлого и настоящего" опубликован рассказ М.В. Гуминенко " Карточная игра (вторая история о Фрэнке Магваере, мерзавце и негодяе)".
Это - второй рассказ о персонаже по имени Фрэнк Магваер, которого почему-то некто не любит. Хотя, наверное, это и невозможно, чтобы тебя любили абсолютно все. " Когда колонисты двинулись осваивать Дикий Запад, они взяли с собой в дорогу всё, что только могло поместиться в дорожных сундуках, саквояжах, седельных сумках и наспех сколоченных ящиках. Прихватили с собой и карты. Ну куда же без карт? Места занимают мало, при случае можно просто в карман сунуть. Зато скучать в пути не придётся. Так карты вместе с людьми отправились колонизировать Дикий Запад. Сейчас в какое местечко вы ни заглянете, вы в любом салуне обязательно найдёте любителей этой старой доброй игры. Так что наш городок не исключение. Правда, играют у нас в основном по мелочи, чтобы время скоротать. Народ здесь серьёзный и предпочитает иные шалости вместо того, чтобы спускать деньги за карточным столом. Но однажды у нас играли по крупному. На столько по крупному, что одна семья едва совсем не разорилась. И угадайте, кто виноват? Разумеется, всем нам недобрый знакомый Фрэнк Магваер. Читать далее: Карточная игра (вторая история о Фрэнке Магваере, мерзавце и негодяе) 15.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья C.Т. Аксакова "История моего знакомства с Гоголем".
Как пишет С. Машинский: Воспоминания Сергея Тимофеевича Аксакова (1791—1859) занимают видное место в мемуарной литературе о Гоголе. В них содержится немало важного материала для биографии великого писателя. Гоголь познакомился с С. Т. Аксаковым в июле 1832 г. через М. П. Погодина. Знакомство вскоре переросло в дружбу, продолжавшуюся два десятилетия. Воспоминания Аксакова в той части, в какой они воссоздают конкретные факты жизни Гоголя,— точны и правдивы. Работу над «Историей моего знакомства с Гоголем» С. Т. Аксаков начал в 1854 г., т. е. через два года после смерти писателя. На титульном листе рукописи стоит авторская помета: «Начато 9 января 1854 г.» Воспоминаниям предшествовали две статьи Аксакова: «Письмо к друзьям Гоголя» («Московские ведомости», 1852, № 32) и «Несколько слов о биографии Гоголя» (там же, 1853, № 35). Они представляют собой как бы предварительный эскиз будущих мемуаров. В них сформулирован ряд положений, которые были вскоре развернуты Аксаковым в «Истории моего знакомства с Гоголем». Аксаков предполагал описать историю своих отношений с Гоголем вплоть до самой его смерти. Об этом свидетельствует подзаголовок воспоминаний: «со включением всей переписки с 1832 по 1852 год». Однако обширный замысел не был доведен до конца. Помешала быстро прогрессировавшая болезнь Аксакова. Рукопись обрывается на событиях 1843 г. Часть собранных материалов оказалась необработанной. Полный текст статьи: История моего знакомства с Гоголем Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859), русский писатель, литературный и театральный критик. Член-корреспондент Петербургской АН (1856). Выходец из старинного дворянского рода, отец славянофилов И. С. Аксакова и К. С. Аксакова и мемуаристки В. С. Аксаковой. Родился 20 сентября (1 октября) 1791 года в Уфе. После гимназии учился в университете Казани (не окончил курса), несколько лет служил в Петербурге, где познакомился с Державиным и Шишковым, укрепившим "русское направление" молодого Аксакова. 15.06.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи В.Ф. Ходасевича:
"О поэзии Бунина". Критик пишет: "Лет двенадцать тому назад в творчестве Бунина наступил расцвет, который по справедливости можно назвать и буйным, и пышным. После "Господина из Сан-Франциско" Бунин выдвинулся на первое место среди современных русских прозаиков. Ныне оно принадлежит ему по праву. Почти все эти годы совпали с эпохой эмиграции. Эмиграция сделала Бунина своим любимцем. Если не ошибаюсь, М.О. Цетлин впервые заговорил о Бунине как об очень крупном писателе. Вслед за тем, на самой заре эмигрантской литературы, один из авторитетных ее голосов, голос З.Н. Гиппиус, в похвалах Бунину взял наиболее высокую ноту (я разумею статьи в бурцевском "Общем деле"). Однако все обстоятельные высказывания о Бунине (так же как упомянутые статьи З.Н. Гиппиус) были посвящены его прозе. Со стихами Бунин выступал редко и мало. К тому же поэзия - область несколько "специальная"; о стихах Бунина почти не писали, а что писали, то не всегда основано было на знании предмета. Выражались больше эмоции, нежели мысли. Наблюдения уступали место восклицаниям: "Что за звуки! Какая кисть!" и т.п. Или в еще более общей форме: "Какая поэзия!"..." Полный текст статьи: О поэзии Бунина Поэт, прозаик, литературовед. Родился 16 мая (28 н.с.) в Москве в семье художника. Очень рано почувствовал свое призвание, выбрав литературу главным занятием жизни. Уже в шесть лет сочинил свои первые стихи. В 1904 окончил гимназию и поступил сначала на юридический факультет Московского университета, затем - на историко-филологический. Начал печататься в 1905. С 1905 по 1907 г. Xодасевич опубликовал около двух десятков критико-библиографических заметок и пять стихотворных подборок. Не знавшая поблажек строгость к себе, к собственной поэтической работе давала Xодасевичу моральное право в критике быть беспощадно требовательным ко всякому, кто имеет смелость и честь работать в литературе, давшей миру Пушкина и Державина, Толстого и Достоевского. Авторитет Ходасевича-критика рос стремительно -- и к середине 10 гг. с его мнением всерьез считались В. Брюсов и Ф. Сологуб, Андрей Белый и А. Блок, Вяч. Иванов и Н. Гумилев, не говоря о поэтах немногим младше Xодасевича, но относившихся как бы к следующему литературному поколению. "О. Мандельштам. Tristia" Ходасевич пишет: "Зачинатели так называемого акмеизма манифестировали свой выход из символизма как войну против "превращения мира в химеру". Они хотели вернуть вещам их первоначальный, простейший смысл. Последовательный акмеизм, конечно, стал бы натурализмом, если бы, отколовшись, не захватил с собою "символический прием". Расстаться с символическим приемом акмеисты не сумели - или не решились. Как рудимент символистской двусмысленности, "двузначимости" реального мира, они сохранили любовь к метафоре. Этот метафоризм широко разросся в акмеизме, что вполне естественно, так как никакие другие задачи перед акмеистами не возникли. Поэзия Мандельштама - благородный образчик чистого метафоризма..." Полный текст статьи: О. Мандельштам. Tristia Стихи времени Первой мировой войны и революции (1916—1920) составили вторую книгу «Tristia» («книгу скорбей», заглавие восходит к Овидию), вышедшую в 1922. Её авторский вариант появился в 1923 под заглавием «Вторая книга» и с общим посвящением «Н. Х.» — Надежде Яковлевне Хазиной, жене поэта (их знакомство состоялось в Киеве, в мае 1919). В книге отчётливо прослеживается эволюция от акмеистического, рационального, к иррациональному (для Мандельштама всегда — трагическому), к поэтике сложнейших ассоциаций. Третий критический очерк В.Ф. Ходасевича " З.Н. Гиппиус. "Живые лица" Критик пишет: "Под общим заглавием "Живые лица" З.Н. Гиппиус собрала свои литературные воспоминания. Отдельными очерками они ранее появлялись в разных журналах и сборниках. Кое-кто из людей, упоминаемых З.Н. Гиппиус, еще живы, иные умерли лишь недавно. Но я не буду касаться вопроса о своевременности появления в печати этих мемуаров. Меж тем как обыватель, в ужасе, не лишенном лицемерия, покрикивает: "Ах, обнажили! Ах, осквернили! Ах, оскорбили память!" - историк тщательно и благодарно складывает эти воспоминания в свою папку. Его благодарность - важнее обывательских оханий. Кроме того, наше время, условия нашей жизни - неблагоприятны для рукописей. Сейчас печатание мемуаров - единственный верный способ сохранить их для будущего..." Полный текст статьи: З.Н. Гиппиус. "Живые лица" Октябрьскую революцию Гиппиус встретила крайне враждебно, в 1920 она вместе с Мережковским эмигрировала во Францию. Два тома воспоминаний "Живые лица" были изданы в Праге в 1925. Существует мнение, что "Ненависть к революции заставила Гиппиус порвать с теми, кто ее принял, – с Блоком, Брюсовым, А.Белым. История этого разрыва и реконструкция идейных коллизий, которые привели к октябрьской катастрофе, сделавшей неизбежной конфронтацию былых союзников по литературе, составляет основной внутренний сюжет мемуарного цикла Гиппиус Живые лица (1925). Сама революция описывается (наперекор Блоку, увидевшему в ней взрыв стихий и очистительный ураган) как «тягучее удушье» однообразных дней, как «скука потрясающая», хотя чудовищность этих будней внушала одно желание: «Хорошо бы ослепнуть и оглохнуть». В корне всего происходящего «лежит Громадное Безумие». Тем важнее, согласно Гиппиус, сохранить позицию «здравого ума и твердой памяти»." 13.06.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи: 
A.П. Стороженко. Воспоминание Воспоминания Алексея Стороженко посвящены Н.В. Гоголю. С. Машинский пишет о Стороженко: "Украинский писатель Александр Петрович Стороженко (1806— 1874) был земляком Гоголя — уроженцем Полтавской губернии. Стороженко стал писать (на украинском и русском языках), когда Гоголя уже не было в живых. Начав с рассказов, свежо и непосредственно рисующих атмосферу украинского народного быта, Стороженко впоследствии определился как один из активных деятелей реакционно-националистического лагеря на Украине. «Воспоминание» Стороженко рисует облик Гоголя в юношеские годы. Необходимо отметить, что оно было написано по памяти, много лет спустя после изображаемых событий, поэтому пользоваться им следует весьма осторожно. Встреча, описываемая Стороженко, относится, очевидно, к лету 1827 г. Об этом свидетельствует ряд деталей: определение возраста Гоголя — «лет восемнадцати», разговор о персидской войне и, наконец, самое существенное: замечание Гоголя, что через год он заканчивает свою учебу в Нежине". Воспоминания Стороженко опубликованы по адресу: Воспоминание Алексей Петрович Стороженко (1806 - 1874) писатель (писал на русском и украинском языках), один из активных деятелей реакционно-националистического лагеря на Украине. О себе Стороженко пишет: Окончив курс ученья, возвращался я в родительский дом счастливейшим человеком, на том основании, что, покидая школьную скамью, считал себя на воле, независимым. Молодо-зелено. Я не понимал тогда, что независимость, как дружба, существует только на словах, но на деле человеку, кто бы он ни был, в каких бы благоприятных обстоятельствах ни находился, определено от колыбельки до могилки нести тяжелую ношу обязанностей, зависимости и подчиненности; и чем выше судьба вознесет его, тем обширнее поприще его деятельности, тем бремя тягче... Н.В. Берг. Воспоминания о Н.В. Гоголе 
Берг, Николай Васильевич учился в Московском университете (не окончил). Сотрудничал в журнале «Москвитянин». Сблизился с его «молодой редакцией» (А. А. Григорьева, А. Н. Островский). В 1853 в качестве корреспондента отправился на театр войны в Севастополь и до окончания осады его состоял при штабе главнокомандующего в должности переводчика. Участвовал в сражении при Чёрной речке. Был корреспондентом журнала «Русский вестник» в Италии, освещая походы Джузеппе Гарибальди. В 1860—1862 годах странствовал по Сирии, Палестине и Египту. Во время польского восстания отправился в Варшаву в качестве корреспондента «Санкт-Петербургских Ведомостей». Как пишет о нём С. Машинский, " Николай Васильевич Берг (1823 - 1884) - поэт, известный в свое время переводчик и журналист; был членом "молодой редакции" "Москвитянина", но затем разошелся со славянофилами и написал ряд сатирических памфлетов на деятелей славянофильского лагеря. В 1848 г. он познакомился с Гоголем и нередко встречался с ним. Берг в это время был еще начинающим литератором. При встречах с Гоголем Берг был скорее внимательным наблюдателем, чем собеседником. Его наблюдения и легли в основу настоящих воспоминаний". Читать: Воспоминания о Н.В. Гоголе Берг пишет: "В первый раз встретился я с Гоголем у С. П. Шевырева - в конце 1848 года. Было несколько человек гостей, принадлежавших к московскому кружку литераторов, которых называли славянофилами. Сколько могу припомнить, все они были приглашены на обед для Гоголя, только что воротившегося из Италии и находившегося тогда в апогее своего величия и славы..." Ю.И. Айхенвальд. Лев Толстой
Критик пишет: "Жутко приближаться к Толстому - так он огромен и могуч; и в робком изумлении стоишь у подножия этой человеческой горы. Циклопическая постройка его духа подавляет исследователя. Правда, Россия привыкла к Толстому; долго шла она вместе с ним, и трудно было представить себе ее без этого давнишнего незаменимого спутника. Но ведь он открывался России исподволь, постепенно, одну за другою писал страницы своей нетленной книги, и с тех пор, как юный артиллерист несмелой рукою начинающего автора послал Некрасову свои первые рассказы, и до того момента, как в духовном календаре России появилась траурная дата 7 ноября 1910 года, прошло уже скоро семьдесят лет. А теперь Толстого больше нет в живых, теперь он перед нами - полное собрание своих сочинений, весь и целый, теперь он - синтез..." Полный текст статьи: Лев Толстой Ю.И. Айхенвальд (1872 - 1928) - известный литературный и театральный критик, литературовед, публицист, переводчик, мемуарист, эмигрировавший в 1922 году в Берлин. Практически не переиздавался в советское время. Другой очерк Ю.И. Айхенвальда - Островский 
Критик пишет о драматурге: "Мир Островского - не наш мир, и до известной степени мы, люди другой культуры, посещаем его как чужестранцы: в своих главных очертаниях он лежит перед нами лишь как объект постороннего наблюдения, как сценическое зрелище. Далек от его существа обычный строй наших помыслов, воззрений и нравов. Чуждая и непонятная жизнь, которая там происходит, в своем внешнем укладе и в своих интимных отношениях, в своей физиологии и психологии, может быть любопытна для нас, как все невиданное и неслыханное, но сама по себе не интересна та человеческая разновидность, какую облюбовал себе Островский. Он дал некоторое отражение известной среды, определенных кварталов русского города, но не поднялся над уровнем специфического быта, и человека заслонил для него купец. Это царство хозяев и приказчиков, свах и ворожей, эта область нелепицы и самодурства, пьяного разгула и мелочной расчетливости, эти странные фигуры, исковерканные слова и уродливые мысли - все это цепко держало автора в своей притупляющей власти. Быт наложил свою печать на бытописателя. Когда Ларисе предлагают богатое покровительство, она пошло восклицает: "у меня перед глазами заблестело золото, засверкали бриллианты" - вот именно это золото, эти "кандалы" своею тяжестью всегда мешали Островскому взойти на высоту общего и вечно человеческого. Все эти богатые и бедные невесты, бесприданницы и бешеные деньги гипнотизировали его самого; во всей этой удручающей меркантильности виноват не только быт, но и его изобразитель. Пьяными актерами, разноцветными фонариками, музыкой и цыганами увлекаются не только купеческие удальцы, но и сам драматург, точно и он думает, что это - предел кутежа и широкой натуры. Он как-то принял своих чиновников, своих Бальзаминовых, свое купечество и мещан - всерьез. Раб своих героев, член своей среды, Островский неосторожно подпал даже ее морали, и в последних словах Глумова из комедии "На всякого мудреца довольно простоты" слышится реабилитация карьеризма, слишком скорое примирение с плутовством. Негодование - вот чего совершенно нет у Островского. Дух практицизма и элементарной этики веет от его произведений. Есть нравственная тупость и нет честности..." Полный текст статьи: Островский "Театр вообще, столь близкий и дорогой Островскому (кажется, самое излюбленное для его души, пафос его жизни), - театр много помог и помогает его пьесам, и они вошли в сознание и память русского читателя именно при свете рампы. Островский без сцены не обойдется - нужны его комедиям ее третье измерение, ее выразительность. Созданные им фигуры вдохновили лучших представителей русского комического театра, и большой яркостью и характерностью загорелись они в артистическом воплощении". 13.06.2009 в разделе "Зарисовки прошлого и настоящего" опубликован рассказ М.В. Гуминенко "Предвзятость. Зарисовка в стиле вестерна".
Это - первый рассказ о персонаже по имени Фрэнк Магваер, странном человеке, который создал о себе очень противоречивое мнение. В основе рассказа - собственное мнение автора о том, как часто у нас складывается впечатление об окружающих людях, совершенно не соответствующее настоящему положению вещей. "Если вы никогда не встречали Фрэнка Магваера - считайте, что вам крупно повезло. Второго такого наглого, самоуверенного, заносчивого и омерзительного сноба отыскать невозможно. Кстати, когда ему об этом сказали, знаете, что он ответил? - Теперь вы сами убедились, что я - уникален. И всё. Делайте с ним, что хотите. Если сможете. Потому что вялые пальцы Фрэнка Магваера живут только в двух положениях: на рукоятке его револьвера или в сжатом в кулак состоянии. Всё остальное время кажется, что они у него не способны даже лист с дерева оборвать. Но это - для ненаблюдательных. А если вы хотите претендовать на наблюдательного - посмотрите на его кисти украдкой, хотя бы когда он берёт со стойки стакан виски..." Читать далее: Предвзятость (зарисовка в стиле вестерна) 12.06.2009 в разделе "История российской государственности" публикуется статья Льва Тихомирова "Почему я перестал быть революционером". 
Тихомиров пишет: "С ранней юности я усвоил себе совсем иное миросозерцание, которое тогда господствовало в "прогрессивных" слоях русского общества. Как и все, я воспринял эти взгляды еще тогда, когда не имел никаких самостоятельных наблюдений жизни, никакой самостоятельной критики, да не имел еще и достаточно созревшего для работы ума. Имея некоторую способность писать, я, как огромное большинство и поныне действующих либеральных и радикальных писателей, много лет оставался компилятором чужих мыслей, воспринятых на веру, усвоенных потому, что все так думают, все так пишут в целой массе исторических, экономических и т. п. сочинений. Как и все зараженные этим "прогрессивным" миросозерцанием, я узнал жизнь сначала по книгам. Ненормальное господство книги, нужно сознаться, составляет нынче большое зло. Количество фактов, лично наблюдаемых, количество ощущений, непосредственно переживаемых, почти у всех теперь ничтожно мало в сравнении с тем, что воспринимается из ненормально раздутого чтения. Эти книжные "знания" и "ощущения" держали много лет и меня в своей власти. Лишь благодаря особым условиям своей жизни, чуть не насильно заставившей меня непосредственно наблюдать факты человеческих отношений, а потому непосредственно переживать и те действительные ощущения, которые ими порождаются, я начал мало-помалу критически относиться к ходячим взглядам прогрессистов. Моя критика, будучи как бы невольной уступкой явно кричащему факту, шла, таким образом, от конкретнак общему выводу. Это был путь медленный и тяжелый; каждая ступень его обходилась мне дорого, тем более что я работал в одиночку, и не скоро засветилась передо мной общая идея, вознаградившая мое сознание за ряд потерь и разочарований. Развиваясь от частного к общему, моя мысль прежде всего принуждена была отбросить явную ничтожность идей чисто революционных, захватывая потом все более широкими радиусами все большую область "прогрессивного" миросозерцания. Но где остановиться? До каких пределов простирается в этой области несомненная ложь и где, быть может, начинается хотя бы относительная правда - это не сразу уяснилось мне. В этом отношении 1888 год для меня составляет эпоху, момент окончательного переворота..." Полный текст статьи: Почему я перестал быть революционером Тихомиров, Лев Александрович (1852-1923), (Родился 19.01.(01.02)1852) народник, публицист. Член кружка "чайковцев", "Земли и воли", Исполкома "Народной воли", редактор народовольческих изданий, с 1882 представитель Исполкома за границей. Позднее отошел от революционной деятельности. В 1888 подал прошение о помиловании. По возвращении в Россию (1889) монархист. Книга "Монархическая государственность" (1905; репринт, 1992). 11.06.2009 Анонс новых публикаций в разделах "Статьи" и "История Европы и Америки XIX-XX веков".
Статья М.В. Гуминенко "Американская гегемония", посвящённая вопросу стремления США к мировому господству. "Пусть конкурс будет справедливым и пусть победит Дейзи", - заявляет в одной из американских комедий главный герой, которые привёл своего "домашнего" крокодила по кличке Дейзи на этот самый конкурс. Этой фразой, вероятно, можно охарактеризовать стремление современной Америки к мировому господству. И конечно же, не всем нравится подобное стремление. Но может быть, надо подойти к вопросу с более либеральной позиции? С развалом СССР - своего главного конкурента по политическому и экономическому влиянию - Соединённые Штаты получили возможность закрепить своё мировое лидерство и диктовать свои условия всем. По мнению некоторых политологов, подобное преобладание одной единственной страны над всеми не видели со времён античного Рима. Да и тут сравнивать нельзя, потому что масштабы римских завоеваний гораздо мельче, чем возможности современной Америки. Подобного положения, при котором столь явным бы было превосходство одной страны над всеми остальными - никогда ранее не было. Ситуация совершенно уникальна и на её фоне для Соединённых Штатов открывается великолепная возможность "перекроить" мир так, как им будет выгодно. Но почему выгода США не может одновременно являться и выгодой всего мирового сообщества?.. Полный текст статьи: Американская гегемония В раздел "История Европы и Америки XIX-XX веков" выложены краткие обзоры следующих вопросов: "Революционные события 1789-1799 гг. во Франции", в котором раскрывается ход исторических событий французской революции. В статье пишется: " По мнению некоторых историков французская революция 1789-1799 годов (фр. Revolution francaise) является одним из наиболее важных событий в истории Европы. Эту революцию даже принято называть Великой. В этот период произошло радикальное изменение в социальной и политической системе Франции, от абсолютной монархии до республики. При этом уместно вспомнить слово, которое иногда употребляется по отношению к французской республике: республика теоретически свободных граждан"... Причины революции, как и причины любого другого важного исторического события, никогда невозможно определить со стопроцентной точностью. Тем не менее, историками называются некоторые факты, которые могли послужить толчком к этому событию... Полный текст статьи: Революционные события 1789-1799 гг. во Франции "Наполеоновские войны". В статье говорится: "Под название "Наполеоновские войны" принято объединять те войны, который Наполеон Бонапарт вёл в Европе уже после окончания Великой французской революции. Однако, нельзя не назвать "наполеоновскими войнами" и его итальянскую компанию (1796-1797), и египетскую экспедицию (1798-1799), хотя две последние и принято называть "революционными". Но и эти две компании были проведены именно Наполеоном, а не кем-то другим. Так что, вопреки мнению некоторых историков, под понятие "наполеоновские войны" следует объединить и его войны на посту генерала революционной армии и все его военные свершения в качестве правителя Франции. Приходом к власти Наполеона, а так же окончанием Великой французской революцией считается переворот 18 брюмера (9 ноября 1799 г.), когда вернувшийся из Египта Наполеон Бонапарт уничтожил остатки революционного правительства и установил свою собственную власть. Ему было не так сложно это сделать, особенно если учесть, что для Франции он был героем, который с успехом воевал за свою страну и отвоёвывал новые земли и контрибуции... Полный текст статьи: Наполеоновские войны "Что такое "война" и почему мировые войны - феномен ХХ века". В статье говорится следующее: " Термин "война" достаточно многогранен и употребляется в очень различных случаях. Но общее значение можно определить так: война - это конфликт интересов между различными странами, политическими группировками, племенами и иными подобными образованиями. Данный конфликт разрешается прежде всего силой оружия, но помимо этого используются такие средства, как политическое давление, шпионаж, информационные, идеологические, экономические и прочие способы для достижения цели. А цель войны - получение различных благ, в частности, территории, политического влияния, защита так называемых "национальных интересов" и пр." До XX века большинство войн носило локальный характер. Так, в Столетней войне участвовали Франция и Англия. Наполеоновские войны в разные периоды втягивали в процесс войны различные европейские государства. Но размаха, которого достигли мировые войны XX века, ни одна из предыдущих войн не достигала. Последствия войн оцениваются достаточно двояко. Так, исследователи склонны видеть не только отрицательные, но в равной степени и положительные последствия войны для человеческого общества. При этом в качестве отрицательных последствий перечисляют стандартный набор: голод, людские и материальные потери, разрушения, эпидемии и сопутствующие этому бедствия. Круг же так называемых положительных последствий обрисовывают достаточно широко. Положительным последствием считается обмен информацией в ходе войны. Например, один народ, пока воевал, перенял у другого народа какое-либо умение, которым прежде не обладал. Так арабы научились делать бумагу после того, как повоевали с китайцами (сражение в Таласской долине, на границе нынешних Казахстана и Киргизии, в 751 г.). Иного примера такого положительного последствия автору данной статьи найти не удалось... Полный текст статьи: Что такое война и почему мировые войны - феномен ХХ века И другие статьи, в которых в краткой форме излагаются исторические события XIX и ХХ веков. Раздел будет пополняться. В ближайшем будущем мы рассчитываем разместить материалы, касающиеся русско-турецких войн, революций в России, освоения Дикого Запада и других вопросов. Планируется изучение взаимосвязи событий, происходящих в разных странах на определённых исторических этапах. 10.06.2009 в раздел литературной критики добавлен обзор В.Г. Белинского. Взгляд на русскую литературу 1847 года. 
Критик пишет: "Нет сомнения, что охота пестрить русскую речь иностранными словами без нужды, без достаточного основания противна здравому смыслу и здравому вкусу; но она вредит не русскому языку и не русской литературе, а только тем, кто одержим ею. Но противоположная крайность, то есть неумеренный пуризм, производит те же следствия, потому что крайности сходятся. Судьба языка не может зависеть от произвола того или другого лица. У языка есть хранитель надежный и верный: это - его же собственный дух, гений. Вот почему из множества вводимых иностранных слов удерживаются только немногие, а остальные сами собою исчезают. Тому же самому закону подлежат и новосоставляемые русские слова: одни из них удерживаются, другие исчезают. Неудачно придуманное русское слово для выражения чуждого понятия не только не лучше, но решительно хуже иностранного слова. Говорят, для слова "прогресс" не нужно и выдумывать нового слова, потому что оно удовлетворительно выражается словами: "успех", "поступательное движение" и т.д. С этим нельзя согласиться. Прогресс относится только к тому, что развивается само из себя. Прогрессом может быть и то, в чем вовсе нет успеха, приобретения, даже шагу вперед; и напротив, прогрессом может быть иногда неуспех, упадок, движение назад. Это именно относится к историческому развитию. Бывают в жизни народов и человечества эпохи несчастные, в которые целые поколения как бы приносятся в жертву следующим поколениям. Проходит тяжелая година - и из зла рождается добро. Слово "прогресс" отличается всею определенностию и точностию научного термина, а в последнее время оно сделалось ходячим словом, его употребляют все - даже те, которые нападают на его употребление. И потому, пока не явится русского слова, которое бы вполне заменило его собою, мы будем употреблять слово "прогресс"..." Текст статьи полностью: Взгляд на русскую литературу 1847 года Белинский, Виссарион Григорьевич - (30 мая (11 июня) 1811, крепость Свеаборг, Финляндия — 26 мая (7 июня) 1848 года, Санкт-Петербург) — русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. Сотрудничал c журналами «Телескоп», «Отечественные записки» (1839—1846) и «Современник» (с 1846). Кроме ежегодных обозрений текущей литературы, в которых взгляды Белинского высказывались с особенной полнотой и последовательностью, кроме статей о театре и массы библиографических и политических заметок, Белинский поместил в «Отечественных Записках» 1840—1846 гг. замечательные статьи о Державине, Лермонтове, Майкове, Полежаеве, Марлинском, о русской народной поэзии и ряд больших статей о Пушкине (1844 г.), которые также опубликованы на нашем сайте. 09.06.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи В.В. Воровского, посвящённые А.П. Чехову.
В.В. Воровский "А.П. Чехов". Статья написана в связи с пятидесятилетием со дня рождения писателя, впервые опубликована в газете "Наше слово" в 1910 году. Воровский пишет: "Тот, кому выпало на долю бытописать тусклую, серую жизнь русского обывателя 80-х годов, сам испытал на себе всю тягость этой тусклой и серой действительности. У нас мало писателей, которым удавалось бы с первых же шагов своей деятельности завоевать известность, симпатии, положение в обществе. Но из этих немногих редко кому приходилось пробивать себе путь в такой серой и тусклой среде. Через плохонькие уличные юмористические журнальчики (ибо в то время у нас не было идейной или художественной юмористической печати) мелкими незначительными рассказами-шаржами пробивался к известности А.П. Чехов. И когда наконец он обратил на себя внимание публики и критики, за ним был ряд непроизводительно потраченных усилий на поиски себя и своего места в литературе..." Текст статьи полностью: А.П. Чехов Другой очерк, также посвящённый Чехову называется " A.П. Чехов и русская интеллигенция ". Он впервые опубликован в газете "Бессарабское обозрение", 1910 года, за подписью "П. Орловский". Газета "Бессарабское обозрение" выходила в городе Сороки. Воровский во второй статье, посвящённой Чехову, пишет: "Общественная атмосфера, в которой складывалось миросозерцание Чехова и рос его талант, ярко обрисована Гаршиным в письме к Латкину (декабрь 1883 г.): "Собралось на именины, человек пятнадцать молодых учителей, адъюнктов, лаборантов и прочей ученой братии. Нехорошее я вынес впечатление. Разговоры об единицах, решении геометрических курьезов, разговоры о трихлорметилбензоломилоидном окисле какой-то чертовщины - это часть первая. Гнуснейшие в полном смысле слова анекдоты, соединение ужасной чепухи с бесцельной и неостроумной похабщиной (какая-то турецкая или ташкентская) - это второе. Основательная выпивка - третье. И больше ничего. Ни одного не только разумного, но хоть сколько-нибудь интересного слова. Право, какое-то одичание". Здесь даны уже и Ионыч, и Человек в футляре, и все прочие герои "проклятого поколения". Не удивительно, что, выросши в этой среде, Чехов сделал ее главным объектом своего творчества. Не удивительно, что он сам многое перенял от нее: ее пессимизм, политический индиферентизм, наконец, даже некоторую нежность к ней..." Текст статьи полностью: А.П. Чехов и русская интеллигенция Воровский, Вацлав Вацлавович (псевдонимы: П. Орловский, Шварц, Жозефина, Фавн и др.) (1871 - 1923) - российский революционер, публицист, литературный критик. Один из первых советских дипломатов. 06.06.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи А.В. Амфитеатрова, посвящённые жизни и творчеству А.П. Чехова. 
Некрологический очерк, написанный А.В. Амфитеатровым в 1904 году: В посмертные дни (о кончине А.П. Чехова) Амфитеатров пишет: "Сейчас не время и не место оценивать и подсчитывать громадности потери. Она ошеломляет, подавляет, от нее, проклятой и неожиданной, опомниться нельзя! Боже мой! Предо мною лежит его недавнее письмо — милое, веселое письмо о «Вишневом саде», с бодрыми шутками, с обещанием скоро увидеться... Боже мой! Он только что собрался ехать на войну, врачом, изучать, как убивают друг друга и умирают друг от друга охваченные стихией разрушения люди... Боже мой! Давно ли он улыбался Москве, — кто думал, кто мог, кто посмел бы думать, что прощальною улыбкою? Я узнал Антона Павловича двадцать два года назад в редакции юмористического журнала, когда он был молодой, здоровый, веселый, полный какой-то почти непроизвольной даже, механической будто, наблюдательности, со смехом в юных глазах и серьезными складками над глазами, — когда он звался Антошею Чехонте и говорил мне своим глуховатым басом: - Когда мне будут платить пятнадцать копеек за строчку, я закажу себе фрак и стану думать, что я великий писатель..." Текст статьи полностью: В посмертные дни (о кончине А.П. Чехова) Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. Вторая статья этого же автора "Оклеветанный Чехов" Амфитеатров пишет: "...что изумляло в Чехове, так это его твердая верность старому, от студенчества пошедшему товариществу, дружбам и симпатиям, заключенным в начале литературной карьеры. Я отнюдь не могу и не смею претендовать на имя "друга Чехова", коих теперь расплодилось неистовое количество, и в душе у него, конечно, не ночевывал, но мы знали друг друга слишком 20 лет, всегда были в хороших, ровных отношениях, и у меня много чеховских писем. И, к какому бы периоду они ни относились, ни одно из них не проходит без теплых воспоминаний о "прежних товарищах по небольшим изданиям", где мы когда-то вместе начинали литературную карьеру, без просьб передать поклоны тем, с кем могу встретиться я, без передач поклонов от тех, с кем продолжает встречаться он. Вообще, из "прежних" товарищей Чехова по небольшим изданиям еще живо и, слава Богу, сохраняет твердый рассудок и трезвую память такое множество пишущей братии, поддерживавшей с Чеховым чудеснейшие отношения до конца дней его, что прямо непостижимо, как у г. Ежова поднялась рука взвести на покойника вышевыписанную небылицу. Сергеенко, Гиляровский, Дорошевич, я, Тихонов, Билибин, Щеглов, Хлопов и множество других сверстников Чехова по первым начинаниям, совершенно не участвовавших в дальнейших фазисах его карьеры, не имели никакого основания жаловаться на невнимание, забвение или нелюбезность Антона Павловича в дни самой шумной славы его. Напротив: он был памятлив даже на случайные имена и встречи своей молодости..." Текст статьи полностью: Оклеветанный Чехов Третий очерк А.В. Амфитеатрова также посвящён А.П. Чехову. Он называется: Из записной книжки (о Чехове) Амфитеатров пишет: "Вообще, говорить с Чеховым вдвоем, с глаза на глаз, или в тесном кружке нелитераторов, или хотя литераторов, но не из больших, не из корифеев, а лучше всего из старых товарищей-москвичей было всегда гораздо интереснее, чем в большом обществе, а тем более с участием знаменитостей. Чехов был человек глубоко интимный. Один из самых скучных вечеров в жизни был проведен втроем - как это ни странно - в обществе Антона Павловича Чехова и Василия Ивановича Немировича-Данченко: значит - самого тонкого русского юмориста и едва ли не самого блестящего русского рассказчика и разговорщика, с которым вдобавок я связан теснейшею дружбою, и, следовательно, поговорить нам всегда есть о чем. Дело было в Петербурге у Лейнера. Мы с Чеховым уговорились съехаться заранее, а Немирович подъехал случайно. Покуда мы сидели вдвоем, Чехов был весел бесконечно, острил, басил, но - с приездом Немировича - вдруг, точно его в воду опустили, сразу померк, угрюмо тянул пиво и молчал именно как рыба. Когда он уехал, даже такой снисходительный и всякой живой человеческой душе навстречу идущий человек, как Вас. Ив. Немирович-Данченко, не удержался, чтобы не заметить: - А и скучный же ваш Чехов! Он всегда такой? Я с досадою возразил: - Ничего не скучный. Просто застенчив..." Текст целиком: Из записной книжки (о Чехове) Как пишет сам автор, "Это уж такая странная особенность моя: когда умирает кто-нибудь, мною очень любимый, я не в состоянии писать о нем, покуда он «новопреставленный». Кажется, единственный раз, что сразу выплакался чернильными слезами, — по Антону Чехову. А то — как бы кратковременный столбняк пера. А когда преодолеваю его, глядь, время для некролога уже ушло и пора писать «воспоминания»... В дальнейшем, на сайте будут опубликованы другие воспоминания А.В. Амфитаетрова. 06.06.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи В.Ф. Ходасевича: "О чтении Пушкина", "Глуповатость поэзии" и "Колеблемый треножник". 
Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) поэт, прозаик, литературовед. Родился в Москве. Ходасевич знаменитый поэт, но также известен и как блестящий мемуарист, историк литературы, переводчик. В 1920-е Ходасевич становится ведущим эмигрантским критиком. В течение 11 лет он публиковал литературно-критические статьи в газете «Возрождение», многие из них о поэтах и поэзии. В 1937 был издан в Берлине сборник статей Ходасевича «О Пушкине», а в 1939 — книга воспоминаний «Некрополь». Выехав в 1922 году за границу, Ходасевич уезжает в Париж (1925), где остается до конца жизни. Живет трудно, нуждается, много болеет, но работает напряженно и плодотворно. Все чаще выступает как прозаик, литературовед и мемуарист. В последние годы публиковал в газетах и журналах рецензии, статьи, очерки о выдающихся современниках - Горьком, Блоке, Белом и многих других. Переводил поэзию и прозу польских, французских, армянских и др. писателей. Умер В.Ходасевич в Париже 14 июня 1939 года. Предлагаем вашему вниманию статью В.Ф. Ходасевича. О чтении Пушкина. Ходасевич пишет: "в основу творческого акта Пушкин кладет вдохновение как способность к накоплению и осознанию жизненного опыта. Поэзия возникает для Пушкина не из произвольного воображения, не из абстрактного философствования. В основе поэзии лежит впечатление, то есть материал, извлекаемый вдохновением из действительности. Отнимите у поэта действительность - творчество прекратится: фабрика "сладких звуков" остановится из-за отсутствия сырья. Поэзия есть преображение действительности, самой конкретной. Иными словами - в основе поэтического творчества лежит автобиография поэта. В последнем моменте творчества поэт судит себя прежде всего как человека, ибо из его "человеческих" впечатлений творится поэзия. "Поэт" и "человек" суть две ипостаси единой личности. Поэзия есть проекция человеческого пути..." Текст статьи полностью: О чтении Пушкина Другая статья В. Ходасевича посвящена поэзии. В.Ф. Ходасевич. Глуповатость поэзии. Автор вспоминает слов Пушкина о том, что поэзия должна быть глуповата. Он пишет: "В мире поэзии автор, а вслед за ним и читатель вынуждены отчасти отказаться от некоторых мыслительных навыков, отчасти изменить их: в условиях поэтического бытия они оказываются неприменимы. Так, критерий достоверности отпадает вовсе и заменяется критерием правдоподобности (и то с известными оговорками). Затем постепенно и в разной мере начинают терять цену многие житейские представления, в сумме известные под именем здравого смысла. Оказывается, что мудрость поэзии возникает из каких-то иных, часто противоречащих "здравому смыслу" понятий, суждений и допущений. Вот это-то лежащее в основе поэзии отвлечение от житейского здравого смысла, это расхождение со здравым смыслом (на языке обывателя входящее как часть в так называемое "воображение поэта") и есть та глуповатость, о которой говорит Пушкин. В действительности это, конечно, не глуповатость, не понижение умственного уровня, но перенесение его в иную плоскость и соответственная перемена "точки зрения": ведь и обратно, при взгляде "из поэзии", со стороны более реального, чем реальное, и более здравого, нежели простое здравое, - глуповатым, а то и совсем бессмысленным оказывается здравый смысл и на нем построенная действительность. Необходимо отметить, что эти расхождения касаются только "здравого смысла", не распространяясь на формальную логику, которая остается между поэтическим и реальным миром как некое координирующее начало. Именно на том, что поэзия преображает, но не отменяет и не искажает действительности, а также на том, что можно назвать "законом сохранения логики", основана "поверка воображения рассудком", которой требует от поэта Пушкин..." Текст статьи полностью: Глуповатость поэзии Третья статья В.Ф Ходасевича - "Колеблемый треножник". Это речь, прочитанная в Доме литераторов на пушкинском вечере 14 февраля 1921 г. и повторенная в Петербургском университете 26 февраля. "Одно из самых поразительных свойств пушкинской поэзии, может быть - одна из тайн пресловутой ее гармоничности заключается в необыкновенном равновесии, с каким разрешает поэт эти параллельные задания. Поразительно, с какой равномерностью делит он между ними свое внимание, с какой исчерпывающей полнотой одновременно разрешает их все. В пьесе, которой смысл - благословение мирной, домашней, трудовой жизни, с равным вниманием изображен и добрый домовой, к которому обращено стихотворение, и молитвенное смирение обитателя дома, и, наконец, самое поместье, с его лесом, садом, разрушенным забором, шумными кленами и зеленым скатом холмов. Задачи лирика, передающего свое непосредственное чувство, и фольклориста, и живописца разрешены каждая в отдельности совершенно полно. В читателе одновременно и с равной силой затронуты три различных чувства. Трехпланность картины дает ей стереоскопическую глубину..." Текст статьи полностью: Колеблемый треножник Марк Вишняк писал о Ходасевиче: «…Он был ПРАВДОЛЮБЦЕМ: того больше – БОРЦОМ ЗА ПРАВДУ В ИСКУССТВЕ И ЛИТЕРАТУРЕ, В ЛИЧНЫХ ОТНОШЕНИЯХ И ОБЩЕСТВЕННЫХ. Он искал и отстаивал обретенную им правду фактически и упорно, против всех и вопреки всему, не считаясь ни с какими последствиями и отрицая всякую «ложь во спасение», «условную ложь общежития» или по Горькому – «ложь утешительную, ложь примиряющую». 05.06.2009 на сайт добавлены статьи А.М. Скабичевского: "Д.И. Писарев" и "Университет. Студенческий кружок" из книги Скабичевского "Кое-что из моих личных воспоминаний". 
Александр Михайлович Скабичевский (1838-1910) - известный русский критик, историк литературы пишет в своей статье: "Читателям, знакомым с главными фактами жизни Д.И. Писарева, известно, что Писарев кончил курс в С.-Петербургском университете в 1861 г. и уже за год до окончания курса разошелся со своими однокурсниками, как с отсталыми гелертерами, уткнувшимися в свою отвлеченную книжную ученость и не интересующимися никакими живыми современными вопросами. После того мы с Писаревым почти совсем и не встречались. Что касается до меня, то, хотя вскоре по окончании курса, я, в свою очередь, начал с каждым годом более и более увлекаться злобами дня, мне удалось сохранить дружбу с членами университетского кружка до 1866 г., т.е. в течение пяти лет по выходе из университета, так что учительскими местами в училище Человеколюбивого общества и в женском институте я был обязан никому иному, как А.Н. Майкову. Но в половине 1866 года, под различными впечатлениями и влияниями, как моей личной, так и общественной жизни, стало уже немыслимо дальнейшее знакомство с прежними товарищами, и я круто разорвал с ними..." Полный текст статьи: Д.И. Писарев "Я поступил в университет в 1856 году, когда университеты только что наполнялись после того ограниченного комплекта студентов, какой был вплоть до конца 1855 года. Если на всех прочих факультетах курсы были малолюдны, то филологический факультет, который я избрал, никогда не отличавшийся большим количеством слушателей, доходил в этом отношении до последних крайностей... Курс, на который я поступил, состоял из восьми студентов. Это была уже аудитория, хотя и помещавшаяся вся в первом ряду парт. Нужно ли говорить о том, что восемь студентов-однокурсников, при общности развития, лекций и всех прочих студенческих интересов, быстро сблизились между собой, сдружились и составили замкнутый кружок. Был, впрочем, у нас и девятый однокурсник, но он с нами не мог сблизиться, так как почти целый год мы его не видали; он очень редко являлся в университет, чуть не гимназистом еще начавши вращаться уже в литературных кружках, и только в конце учебного года он выплыл и готовился вместе с нами к экзаменам, а затем опять исчез, как комета. Это был известный автор "Петербургских трущоб" г. В.В. Крестовский. Он был в то время еще свободомыслен, писал стихи, подражая Некрасову, и производил этими стихами большой фурор на студенческих сходках, тем более что - надо отдать ему справедливость - дикция у него была превосходная и читал он стихи и свои, и чужие очень хорошо, недаром он был учеником почтенного В.И. Водовозова..." Полный текст статьи: "Университет. Студенческий кружок" из книги Скабичевского "Кое-что из моих личных воспоминаний" А.М. Скабичевский сначала учился в Ларинской гимназии, а затем на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета. Начал писать еще студентом, в 1859 году, в журнале для девиц «Рассвет», затем помещал статьи в «Отечественные записки» редакции Краевского, в «Иллюстрации», «Воскресном досуге». 05.06.2009 на сайт добавлена статья М.В. Гуминенко "Вестерн: тема справедливости, ответственности и воздаяния (по фильму "Одинокий голубь")", в которой речь идёт о важных нравственных ориентирах с точки зрения создателей фильма. 
"Не исключено, что найдутся зрители, которые не ожидают от вестерна особенно глубокой философии или тонкостей психологии. Подумаешь, кино о ковбоях... Но хорошее кино - это не какой-то отдельный вид жанра. Это прежде всего умение создателей фильма поделиться своими мыслями со зрителем. В любом жанре киноискусства может оказаться фильм, вся суть которого отражается в формуле: этот мужик с оружием - "плохой", а тот мужик с оружием - "хороший"; "плохой" даёт "хорошему" в ухо, после чего "хороший" убивает сотню людей, добирается до "плохого" и его тоже убивает. Если смысл фильма ограничивается красивым обыгрыванием подобной схемы, в каком бы он ни был снят жанре - вряд ли его можно признать особо глубокомысленным"... Читать далее: Вестерн: тема справедливости, ответственности и воздаяния (по фильму "Одинокий голубь") Вестерн - направление искусства, характерное для США, может включать в себя различные жанры: боевик, детектив, триллер, комедию и даже фантастику. Вестерн характерен для кинематографа, литературы, живопись и других видов искусств. Действие в вестернах в основном происходит во второй половине XIX века на Диком Западе - будущих западных штатах США, а также и в Западной Канаде и в Мексике. Впервые вестерн появился в литературе, затем в кинематографе. В качестве кинематографического жанра вестерн распространился из США на многие другие страны, которые постепенно создали свои собственные эквиваленты вестерна. 05.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья К.С. Аксакова "Речь, произнесенная в обществе любителей российской словесности 29 янв. 1859 г." 
Общество любителей российской словесности при Московском университете – литературно-научное общество, существовавшее с 1811 по 1930 годы. Ранняя деятельность Общества отразилась в «Трудах ОЛРС» (ч. 1-20, 1812-1821) и в «Сочинениях в прозе и стихах» (ч. 1-7, 1822-1828). В 1837-1858 годах в работе Общества был перерыв. После возобновления на заседаниях выступали А.К.Толстой, Ф.И.Буслаев, И.С.Тургенев, Я.П.Полонский, А.А.Фет, А.Ф.Писемский, Ф.М.Достоевский, А.Н.Майков, А.Н.Плещеев, Л.Н.Толстой, И.А.Бунин, В.Я.Брюсов и др. В числе председателей Общества были М.Н.Загоскин, А.С.Хомяков, М.П.Погодин, А.И.Кошелев, И.С.Аксаков, Буслаев, Н.С.Тихонравов, Н.И.Стороженко, Алексей Н.Веселовский, П.Д.Боборыкин, А.Е.Грузинский, П.Н.Сакулин. Общество участвовало в организации и торжествах по поводу открытия памятников А.С.Пушкину (1880) и Н.В.Гоголю (1909). Большой заслугой Общества было издание «Толкового словаря живого великорусского языка» В.Даля (ч. 1-4, 1863-1866) и «Песен, собранных П.В.Киреевским» (в. 1-10, 1860-1874; новая серия, в. 1-2, 1911-1929). В конце 19 – начале 20 веков на деятельность Общества оказывали влияние представители либерально-буржуазного литературоведения. После 1917 года при Обществе были созданы комиссии: пушкинская, историко-литературная и современной литературы; изданы сборники «Пушкин» (т. 1-2, 1924-1930), «Тургенев и его время» (1923). Однако далекая от актуальных задач советского литературоведения деятельность общества становилась менее активной и в 1930 году прекратилась. (Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.5, М., 1968) К. С. Аксаков был принят в ОЛРС в 1858 году и принял живое участие в его деятельности. Он внес на обсуждение членов целых пять записок. К.С. Аксаков составил и произнёс несколько речей, посвященных частным вопросам и предложениям. Первая из его речей предлагается вашему вниманию: Речь, произнесенная в обществе любителей российской словесности 29 янв. 1859 г. Константин Сергеевич Аксаков (1817–1860), русский публицист, критик, поэт, историк, языковед, один из идеологов славянофильства. Вторая статья этого же автора: "Обращение к учителям словесности". Было зачитано и принято в заседании Общества любителей российской словесности 16 января 1860 года. Обращение содержит просьбу к тем, кто принимает участие в деле русской словесности и науки слова собирать, записывать и присылать в Общество местные наречия, устаревшие и выходящие из обихода обороты речи и пр. В частности, в "Обращении" К.С. Аксакова упоминается звательный падеж русского языка, ныне полностью утраченный и исключенный из русской речи и сохранившийся в наше время только в церковно-славянском языке. Текст "Обращения к учителям словесности" полностью: Здесь. Аксаков признавал народность основным критерием оценки художественного творчества. Предметом литературы, по его утверждению, не обязательно должно быть только "народное", но всякая литература должна быть выражением жизни народной "в письме и слове". Литература, пришедшая на смену традиционному народному творчеству, в конце концов должна уступить место новому "синтетическому" искусству, прообразом которого он считал поэму Гоголя "Мертвые души" с ее эпическим содержанием. Предлагаем вашему вниманию также третью статью К.С. Аксакова, написанную в то же время: "Два слова о народном обучении". Аксаков пишет: "Человек, приобретая различные познания, не обнимает, однако же, всего круга знания со всеми его подробностями. Это невозможно вполне ни для кого; возможно приблизительно для очень немногих. Большею частию человек узнает основательно только какой-нибудь один предмет, много два или три; но он спасается от односторонности тем, что получает сведение о других предметах; случается еще чаще и так, что человек обо всем получает только сведение, энциклопедическое знание. Этих общих сведений человек сам оправдать и доказать не может; он принимает их на основании просвещенного доверия, соединяющего всех образованных людей. Это-то просвещенное доверие и составляет атмосферу просвещения, необходимую для совокупных трудов, для совокупного пользования в области знаний. Не всякий даже из ученых людей (разумеется, не из математиков) может доказать, например, что Солнце больше Земли, отстоит от нее на такое-то пространство; между тем он нимало в том не сомневается..." Текст статьи полностью: Два слова о народном обучении Статья впервые была опубликовано в журнале "Молва", в 1857 году. "Молва" — иллюстрованный журнал мод и новостей, переименованный с 1832 г. в газету и издательство при "Телескопе" Н. Надеждиным в Москве, в 1831—1835 годах. В журнале помещались стихотворения, известия о московских новостях, разборы новых книг, разные известия и моды. В "Молве" начал свою деятельность Белинский. «Молва» выходила в 1831 г. еженедельно, в 1832 г. — дважды в неделю, в 1833 г. — трижды в неделю, в 1834-1836 гг. — еженедельно; отдельной подписки на нее не было. 02.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья А.В. Амфитеатрова "Достоевский на Пушкинских празднествах 1880 года". 
Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. Окончил юридический факультет Московского университета (1885). С 1882 г. сотрудничал в журналах «Будильник», «Осколки», газете «Русские ведомости». Выступал как оперный певец. С 1889 по 1916 г. Редактировал издания и работал журналистом в газете «Новое обозрение» (Тифлис); газету «Новое время» (Москва); газету «Россия»; сотрудничал в «Санкт-Петербургских ведомостях», «Руси», «Русском слове» и других газетах; в газете «Русь»; в эмиграции (Франция, Италия), издавал журнал «Красное Знамя» (1906—1907), был корреспондентом «Русского слова» и других газет, редактировал журнал «Современник», работал над историческими романами. В 1916 г. вернулся в Россию, возглавил отдел публицистики газеты «Русская Воля», сотрудничал в газете «Петербургский Листок», журналах «Нива», «Огонёк», редактировал журнал «Бич». В 1917—1918 гг. печатал статьи, направленные против большевиков, в газетах «Петроградский Голос», «Петроградское Эхо», «Новые Ведомости». С ликвидацией свободной печати преподавал литературу в Педагогическом институте, в женской гимназии, переводил с итальянского для издательства «Всемирная литература» В 1921 г. бежал с семьёй из Петрограда в Финляндию. Сотрудничал во многих периодических изданиях русской эмиграции: «Новая русская жизнь» (Гельсингфорс), «Руль» и его приложение «Наш мир» (Берлин), «За Свободу!», «Меч» (Варшава), «Понедельник», «Слово», «Сегодня» (Рига), «Новое Время» (Белград), «Время» (Шанхай), «Возрождение» (Париж). Полный текст статьи: Достоевский на Пушкинских празднествах 1880 года 01.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья Д.И. Писарева "Мотивы русской драмы". 
Критическая статья посвящена пьесе "Гроза" Островского. "Основываясь на драматических произведениях Островского, Добролюбов показал нам в русской семье то "темное царство", в котором вянут умственные способности и истощаются свежие силы наших молодых поколений. Статью прочли, похвалили и потом отложили в сторону. Любители патриотических иллюзий, не сумевшие сделать Добролюбову ни одного основательного возражения, продолжали упиваться своими иллюзиями и, вероятно, будут продолжать это занятие до тех пор, пока будут находить себе читателей. Глядя на эти постоянные коленопреклонения перед народною мудростью и перед народною правдою, замечая, что доверчивые читатели принимают за чистою монету ходячие фразы, лишенные всякого содержания, и зная, что народная мудрость и народная правда выразились всего полнее в сооружении нашего семейного быта, - добросовестная критика поставлена в печальную необходимость повторять по нескольку раз те положения, которые давно уже были высказаны и доказаны. Пока будут существовать явления "темного царства" и пока патриотическая мечтательность будет смотреть на них сквозь пальцы, до тех пор нам постоянно придется напоминать читающему обществу верные и живые идеи Добролюбова о нашей семейной жизни. Но при этом нам придется быть строже и последовательнее Добролюбова; нам необходимо будет защищать его идеи против его собственных увлечений; там, где Добролюбов поддался порыву эстетического чувства, мы постараемся рассуждать хладнокровно и у видим, что наша семейная патриархальность подавляет всякое здоровое развитие. Драма Островского "Гроза" вызвала со стороны Добролюбова критическую статью под заглавием "Луч света в темном царстве". Эта статья была ошибкою со стороны Добролюбова; он увлекся симпатиею к характеру Катерины и принял ее личность за светлое явление. Подробный анализ этого характера покажет нашим читателям, что взгляд Добролюбова в этом случае неверен и что ни одно светлое явление не может ни возникнуть, ни сложиться в "темном царстве" патриархальной русской семьи, выведенной на сцену в драме Островского..." Полный текст статьи: Мотивы русской драмы 01.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья Ю.И. Айхенвальда "Максим Горький". 
Ю.И. Айхенвальд (1872 - 1928) - известный литературный и театральный критик, литературовед, публицист, переводчик, мемуарист, эмигрировавший в 1922 году в Берлин. Практически не переиздавался в советское время. В своей статье Ю. Айхенвальд пишет: "Наиболее поразительной и печальной особенностью Горького является то, что он, этот проповедник свободы и природы, этот - в качестве рассказчика - высокомерный отрицатель культуры, сам, однако, в творчестве своем далеко уклоняется от живой непосредственности, наивной силы и красоты. Ни у кого из писателей так не душно, как у этого любителя воздуха. Ни у кого из писателей так не тесно, как у этого изобразителя просторов и ширей. Дыхание Волги, которое должно бы слышаться на его страницах и освежать их вольной мощью своею, на самом деле заглушено тем резонерством и умышленностью, которые на первых же шагах извратили его перо, посулившее было свежесть и безыскусственность описаний. Моралист и дидактик, он почти никогда не отдается беспечной волне свободных впечатлений; опутав себя и читателя слишком явными, белыми нитками своих намерений и планов, он поучает уму-разуму и от ненавистной для него, изобличаемой интеллигенции перенял как раз ее умственность, ее теневые стороны..." Полный текст статьи: Максим Горький 01.06.2009 в раздел литературной критики добавлена статья В.В. Воровского "О М. Горьком". 
Вот уже около десяти лет, как в русской художественной литературе появилась новая личность и заняла в ней прочное положение. Сначала в провинциальных изданиях, потом и в столичных, сперва изредка, потом все чаще, начали появляться рассказы, подписанные скромным псевдонимом "М. Горький". Обаяние этих рассказов, дышавших свежестью весны, усиленное еще исключительными обстоятельствами жизни автора, завоевало для него прочные симпатии читающей публики и поставило его наряду с первоклассными литературными силами современности. Постоянное сотрудничество автора в периодической печати, а также четыре издания его рассказов, последовавшие в короткий промежуток последнего трехлетия, - все это давно определило отношение к автору разных групп русского общества и их органов... ... Среди целого ряда конфликтов и противоречий, выдвигаемых процессом развития общественной жизни, есть одно весьма существенное, хотя и не бросающееся резко в глаза, - именно противоречие между содержанием жизни и вырабатываемой ею формой. Содержание жизни несравненно богаче и разнообразнее, чем те формы, в которые старается она втиснуть это содержание в ходе исторического развития. С самым жестоким ригоризмом укладывает она бесконечное богатство жизненных явлений на прокрустово ложе сложившихся общественных форм и безжалостно уродует все, что не хочет поместиться в этих тесных рамках. И все-таки, как ни старается рутина общественной жизни свести всю совокупность общественных явлений к немногим, выработанным ею рубрикам, есть в самом процессе жизни фактор, вечно протестующий против этого ригоризма: фактор этот дифференциация. Она настойчиво стремится разлагать установившиеся отношения, разрушать сложившиеся общественные организмы, выделяя из них элементы, всплывающие наподобие пены или шлаков на поверхность общественной жизни... Полный текст статьи: О М. Горьком 01.06.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи Д.И. Писарева "Базаров. «Отцы и дети», роман И. С. Тургенева" и "Цветы невинного юмора: 1. "Сатиры в прозе" Н. Щедрина. 2. "Невинные рассказы" Н. Щедрина". 
Статья "Базаров. «Отцы и дети», роман И. С. Тургенева" — один из первых критических отзывов на роман «Отцы и дети» — появилась вслед за его публикацией в журнале «Русский вестник». Изо всех первых откликов статья Писарева выделялась как полным сочувствием образу Базарова, так и признанием в целом художественной объективности автора романа. Критик пишет: "Новый роман Тургенева дает нам все то, чем мы привыкли наслаждаться в его произведениях. Художественная отделка безукоризненно хороша; характеры и положения, сцены и картины нарисованы так наглядно и в то же время так мягко, что самый отчаянный отрицатель искусства почувствует при чтении романа какое-то непонятное наслаждение, которого не объяснишь ни занимательностью рассказываемых событий, ни поразительною верностью основной идеи. Дело в том, что события вовсе не занимательны, а идея вовсе не поразительно верна. В романе нет ни завязки, ни развязки, ни строго обдуманного плана; есть типы и характеры, есть сцены и картины, и, главное, сквозь ткань рассказа сквозит личное, глубоко прочувствованное отношение автора к выведенным явлениям жизни. А явления эти очень близки к нам, так близки, что все наше молодое поколение с своими стремлениями и идеями может узнать себя в действующих лицах этого романа. Я этим не хочу сказать, чтобы в романе Тургенева идеи и стремления молодого поколения отразились так, как понимает их само молодое поколение; к этим идеям и стремлениям Тургенев относится с своей личной точки зрения, а старик и юноша почти никогда не сходятся между собою в убеждениях и симпатиях..." Полный текст статьи: Базаров. «Отцы и дети», роман И. С. Тургенева "...Г. Щедрин, вождь нашей обличительной литературы, с полною справедливостью может быть назван чистейшим представителем чистого искусства в его новейшем видоизменении. Г. Щедрин не подчиняется в своей деятельности ни силе любимой идеи, ни голосу взволнованного чувства; принимаясь за перо, он также не предлагает себе вопроса о том, куда хватит его обличительная стрела - в своих или в чужих, "в титулярных советников или в нигилистов". Он пишет рассказы, обличает неправду и смешит читателя единственно потому, что умеет писать легко и игриво, обладает огромным запасом диковинных материалов и очень любит потешиться над этими диковинками вместе с добродушным читателем. Вследствие этих свойств автора его произведения в высшей степени безвредны, для чтения приятны и с гигиенической точки зрения даже полезны, потому что смех помогает пищеварению, тем более что к смеху г. Щедрина, заразительно действующему на читателя, вовсе не примешиваются те грустные и серьезные ноты, которые слышатся постоянно в смехе Диккенса, Теккерея, Гейне, Берне, Гоголя и вообще всех не действительно статских, а действительно замечательных юмористов. Г. Щедрин всегда смеется от чистого сердца, и смеется не столько над тем, что он видит в жизни, сколько над тем, как он сам рассказывает и описывает события и положения; измените слегка манеру изложения, отбросьте шалости языка и конструкции, и вы увидите, что юмористический букет значительно выдохнется и ослабеет. Чтобы рассмешить читателя, г. Щедрин не только пускает в ход, грамматические и синтаксические salto mortale, но даже умышленно искажает жизненную и бытовую правду своих рассказов; главное дело - ракету пустить и смех произвести; эта цель оправдывает все средства, узаконяет собою всякие натяжки и, разумеется, достигается, потому что все остальное без малейшего колебания приносится ей в жертву..." Полный текст статьи: Цветы невинного юмора: 1. "Сатиры в прозе" Н. Щедрина. 2. "Невинные рассказы" Н. Щедрина "Жёлтые" новости наших проектов
Наши проекты    
|
