 |
Новости сайта Монастыри и храмы Северо-запада27.07.2009 на сайт добавлен альбом: Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры. 
Строительство началось в 1719, при императоре Петре I. Однако строительство затянулось на многие годы. После прихода к власти императрицы Анны Иоанновны строительством монастыря заведовали Т. Швертфегер, подполковник Военной коллегии Аничков, М.Г. Земцов, П.М. Еропкин. К 1740-м годам особой комиссией недостроенное здание было признано непригодным для использования: своды и стены собора покрылись трещинами, и в 1753 - 1755 годах по повелению императрицы Елизаветы Петровны здание собора полностью разобрали до фундамента. Императрица Екатерина II именным указом повелела построить второй храм. В 1774 году в результате двух конкурсов одобрение получил проект И.Е. Старова Здание собора возведено в 1776 - 1790 годах по его проекту и под наблюдением архиепископа (впоследствии митрополита) Гавриила (Петрова). В 1778 году, 30 августа, была совершена закладка собора. Собор был освящён 30 августа 1790 года, тогда же перенесены в него мощи св. кн. Александра Невского, кроме того в соборе захоронена частица мощей Св. Апостола Андрея Первозванного. 16 августа 1933 года решением Леноблисполкома собор был закрыт и передан Дому чудес и технических достижений Ленинграда. В 40-х годах часть здания собора занимало жилищное управление Смольнинского района и Музей городской скульптуры. В 1957 году храм, как приходской, был возвращен Православной церкви и после двухлетнего ремонта заново освящен митр. Ленинградским Елевферием (Воронцовым). С 1957 года в нем совершаются регулярные богослужения. 17.07.2009 на сайт добавлен альбом: Церковь святителя Николая на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. 
Кладбищенская церковь, освящённая во имя Святителя Николая, была построена в 1868-1871 годах по проекту епархиального архитектора Г.И. Карпова. Эта одноглавый храм с луковичным куполом. Кубический объем со скошенными углами и поясом кокошников под кровлей водружен на высокий подклет с крыльцом, ведущим к входу. Под церковью была устроена усыпальница на средства семьи купца Н.И. Русанова. Также в дар церкви Н.И. Русановым были приобретены и принесены ризница и вся церковная утварь. В храме находилась чтимая икона Николая Чудотворца. Церковь была закрыта 10 декабря 1932 года. Советские власти решили устроить в здании Никольской церкви крематорий. В 1934 году здесь проходили испытания печи для сжигания трупов. Однако испытание не было успешным и церковь долгое время использовалась для складов и мастерских. В начале мая 1985 года она была вновь освящена после капитального ремонта и реставрации. Теперь в церкви проходит ранняя литургия. Альбом Церковь святителя Николая на Никольском кладбище Александро-Невской лавры 02.07.2009 На сайт добавлен альбом: Часовня свт. Спиридона Тримифунтского на Васильевском острове. 
Историю часовни можно начать с того, что в 1807 году император Александр I при дворцовой резиденции в Стрельне из жителей окрестных деревень, преимущественно финнов, сформировал Императорский батальон милиции, который в 1811 году отличился в битве под Лейпцигом, и в 1813 году после окончания войны был расквартирован на Васильевском острове западнее 18 линии между Большим и Средним проспектами. В здании лазарета полка(Большой просп. В. О., 65) на втором этаже была устроена полковая церковь, освященная во имя Святителя Спиридона Тримифунтского (арх. А.Е. Штауберт). В 1903-1904 годах, к 100-летию Финляндского полка, по проекту архитектора С.П. Кондратьева на углу Большого проспекта и 19-й линии возводилась часовня Святителя Спиридона, приписанная к полковой Спиридоньевской церкви. Адрес альбома: Часовня свт. Спиридона Тримифунтского на Васильевском острове С 1995 года часовня передана Православной церкви и приписана к церкви св. вмц. Екатерины (в Академии художеств). Часовня открыта ежедневно 01.07.2009 На сайт добавлен альбом: Церковь Успения Пресвятой Богородицы при подворье Козельской Свято-Введенской Оптиной пустыни (бывшее подворье Киево-Печерской лавры). 
История возникновения этого храма относится ко времени царствования императрицы Анны Иоанновны. На этом месте (до революции набережная Лейтенанта Шмидта называлась Николаевской) с 1766 года находилось подворье Псково-Печерского Успенского монастыря. В 1874 году подворье было куплено Киево-Печерской лаврой. Замысел нового, трехпридельного храма принадлежал митрополиту Киевскому и Галицкому Флавиану, который пожертвовал на почин 20 тыс. руб. В 1894 году дом был разобран и на его месте в 1895 – 1897 годах по проекту гражданского инженера Василия Косякова при участии инженера Бронислава Правдзика построен нынешний храм Успения Пресвятой Богородицы с приделом во имя Всех Печерских Преподобных. 25 августа 1934 года президиум Леноблисполкома вынес решение о ликвидации храма и использовании его помещения под спортивный зал. 23 января 1935 года Успенская церковь была закрыта. Помещение сначала было приспособлено под склад Ленинградским военным портом. В 1956 году в нем был оборудован крытый каток с искусственным льдом. Все фрески в интерьере храма были забелены и закрашены масляной краской. Адрес альбома: Церковь Успения Пресвятой Богородицы при подворье Козельской Свято-Введенской Оптиной пустыни (бывшее подворье Киево-Печерской лавры) В июне 1991 года по благословению Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II храм Успения Богородицы (бывшее подворье Киево-Печерской лавры) был передан ставропигиальному мужскому монастырю Введенская Оптина Пустынь (Святейший Патриарх Алексий являлся священноархимандритом обители). Новости сайта Литература и жизнь31.07.2009 в раздел "Эстетика, нравственность, менталитет" добавлена статья: 
Ю.Ф. Самарин. О народном образовании Самарин Юрий Фёдорович (1819 - 1876) - русский публицист и философ. Самарин пишет: "Мы слышим с разных сторон, что период рабского подражания давно миновал у нас, что предостерегать против подражательности в настоящую пору дело не только запоздалое, но даже вредное, и что уже теперь, с противоположной стороны, угрожает нам новая беда - безмерная самонадеянность, неуважение к науке и невежество. Эти смертные грехи, говорят нам, неразлучны с убеждением, что всякий цельный народ живет своею, а не чужою жизнью, что в живом народном быту проявляются не одни только способности, ни на что не направленные, а положительные стремления, указывающие на определенные начала, и что из них развивается самостоятельное воззрение, которому суждено рано или поздно занять место в науке. Откровенно сознаемся, мы не умели высмотреть этой опасности; даже теперь нам кажется, что чувство самонадеянности так же естественно может быть возбуждено созерцанием наших собственных, действительных или мнимых, открытий, преувеличенною оценкою того, чем мы обязаны самим себе или что себе приписываем, как и благодарным признанием даровых преимуществ, которыми мы обязаны народным началам или историческим условиям. Мы также не видим причин отказаться от прежде высказанного мнения, что мы далеко еще не освободились от подражательности; но, напротив, убеждаемся более и более, что, по своей живучести, она беспрестанно меняет свои формы и через это ускользает в нас самих от самого зоркого наблюдения. Правда, мы теперь уже не решаемся с прежнею наивностью проповедывать поклонение чужеземному, потому что оно чужеземно; но какая в том польза, если умственные плоды долговременной подражательности до сих пор еще составляют обильный запас не фактических сведений, которыми мы бедны, а бессвязных, не соглашенных между собою понятий и представлений, когда-то принятых на веру, потом усвоенных привычкою и теперь применяемых нами бессознательно, как общечеловеческие истины, как безусловные законы и правила? К несчастию, нам удалось уверить себя, что, присвоив себе наставнические приемы и ставши в наставническую позитуру перед своею народностью, мы через это будто бы поднялись на высоту, недоступную никакому пристрастному увлечению. Оттого-то нам так трудно убедиться, что под этим мнимым бесстрастием скрывается невольное пристрастие к чужому и неумение сочувствовать своему..." 31.07.2009 в раздел литературной критики добавлены две статьи К.С. Аксакова: 
К.С. Аксаков. Три критические статьи г-на Имрек Константин Сергеевич Аксаков (1817–1860), русский публицист, критик, поэт, историк, языковед, один из идеологов славянофильства. Три следующие разбора написаны были еще для первого тома "Моск. сборника" след. почти уже год тому назад. Относительно выхода книг, в них разобранных, они и тогда уже были не совсем современны; теперь и подавно. Но для нас эти критические статьи имеют важность не по достоинству и современности произведений в них, разбираемых, а по мыслям, в них высказанным по поводу этих произведений. Всякий согласится, что можно сказать много вздорного, разбирая стихотворения Пушкина, и много дельного по случаю какой-нибудь поэмы г-на Майкова; и хотя бы сами произведения были уже давно забыты, но мысли, по поводу их высказанные - если они истинны и заключают в себе общий интерес - будут всегда современны. Москва никогда не гонялась за современностью внешнею и случайною. Мы почли однако ж нужным этими немногими словами оправдать помещение следующих критических статей, и, предупредив суждение читателей, обратить их внимание не на внешний их повод, а на внутреннее содержание... К.С. Аксаков. О повести г-жи Кохановокой "После обеда в гостях" в 16 № "Русского вестника" К.С. Аксаков пишет: "Среди множества повестей, поставляемых в журналы, редко встречаются такие, на которых бы внимание могло остановиться долее того времени, какое нужно на прочтение их. Хотя бы повесть была подписана и известным именем в литературе, - все же заранее знаешь и приемы и направление, раз высказавшиеся, знаешь весь состав повести и даже относительное количество входящих сюда составных частей, - так что никакого труда не стоит тут же разложить химически создание современного сочинителя повестей и романов, потому именно, что это не создание, а состав, сделанный с большою ловкостью и изредка с талантом. Тем приятнее было встретить неожиданно рассказ, отличающийся от прочих произведений в этом роде. Мы говорим о повести "После обеда в гостях", помещенной в 16 № "Русского вестника" нынешнего года. Эта повесть так замечательна, что мы не можем удержаться, чтоб не сказать о ней несколько слов..." Н. Кохановская - псевдоним Соханской Надежды Степановны (1823 - 1884). Родилась в дворянской семье харьковской губернии. 9-ти лет Соханская была отдана в Харьковский институт, курс окончила с шифром. Всю дальнейшую жизнь провела в Макаровке (Изюмского уезда). В 1846 году Соханская отправила к Плетневу, издававшему тогда "Современник", повесть "Графиня Д***". Плетнев не взял повести, считая, что она написана в стиле французской беллетристики, однако заметил в Соханской крупный талант, вступил с ней в оживленную переписку и просил ее рассказать свою жизнь. Соханская прислала обширную автобиографию. Это блестящее литературное произведение, одновременно ярко рисующее институтский и помещичий быт и психологию одиночества. По интимности своего содержания, превосходная автобиография Соханской могла увидеть свет только пять - десять лет спустя ("Русское Обозрение", 1896, № 6 - 12). Плетнев нашёл биографию гениальной и давал читать Жуковскому и императрице Марии Александровне. В 1862 году Соханская приехала в Петербург. Её ожидал очень почетный прием, она была представлена императрице. Все произведения Соханской посвящены мелко-городской и народной жизни и старине. Через все ее произведения проходит идея "смирения", которое славянофилы считали основным свойством русского народного характера и старорусского быта. За это Соханскую тут же причислили к "писательнице-славянофилке". 30.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи: 
В.Ф. Ходасевич. О Тютчеве Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) поэт, прозаик, литературовед. Ходасевич пишет о Тютчеве: "Он был человек сильных страстей и феноменальной рассеянности. Однако ж нет ничего неожиданного в том, что он вступил в государственную службу. Тогда все служили - даже неистовый Пушкин, даже совершенно мечтательный и невесомый Богданович. От всей служебной деятельности Пушкина осталось одно знаменитое донесение о саранче. От Богдановича - и того меньше: в качестве российского дипломата он только и делал, что "бродил по цветущим берегам Эльбы и думал о нимфах". Пушкин кончил жизнь под пистолетным дулом, Богданович - в деревенском уединении, в состоянии как бы тихого и мечтательного помешательства, в обществе кота и петуха, "сих друзей, достойных самого Лафонтена". Словом, не приходится удивляться, что Тютчев служил, и в конце концов служил плохо. Вполне естественно, что его служебная карьера была надломлена в самом расцвете - из-за поступка, вполне подобающего поэту и вовсе не подобающего чиновнику. Но вот что странно: будучи не весьма исправным чиновником дипломатического ведомства, он всю жизнь рвался к самой активной деятельности именно на этом поприще. И особенно - в те годы, когда он был не у дел, в опале. Служить он не умел, но политические судьбы Европы и России волновали его чрезвычайно, и он хотел в них участвовать не только созерцательно, а и деятельно. В его статьях и письмах - перед нами человек, бурно стремящийся к политическому влиянию и действию. Но - мы все-таки ныне празднуем сто двадцать пятую годовщину со дня рождения не политика Тютчева, а поэта. Такова Немезида. На сей раз можно ее назвать милостивой..." В.Ф. Ходасевич. Дмитриев Второй очерк Ходасевича посвящён И.И. Дмитриеву. Ходасевич пишет: "Иван Иванович Дмитриев родился в Симбирске 10 сентября 1760 года - за два года без малого до восшествия на престол Екатерины Второй. Четырнадцатилетним мальчиком в Москве он упросил мать отпустить его со старшим братом на Болотную площадь, где должны были казнить Пугачева; мать взяла с него обещание не смотреть на самую казнь - и он почти сдержал слово: зажмурился в то мгновение, когда палач взмахнул топором. Семнадцати лет, будучи офицером Семеновского полка, он начал писать стихи, а в 1790 году явился представиться Державину и тотчас стал своим человеком в его доме. Спустя несколько месяцев он привел к Державину своего друга и земляка Николая Михайловича Карамзина, только что приехавшего из чужих краев. Прослужив в гвардии всю вторую половину царствования Екатерины, он вышел в отставку в год ее смерти. При Павле I он был заподозрен в умысле на жизнь императора, затем оправдан и приближен ко двору. В конце 1799 года, побывав товарищем министра, а затем обер-прокурором Сената, он опять вышел в отставку. В 1810 году, в эпоху Сперанского, Александр I оторвал его от московских литературных досугов. Он был министром юстиции в эпоху Отечественной войны и вышел в отставку в 1814 г., очутившись в некоторой оппозиции аракчеевскому направлению. С этих пор он навсегда поселился в Москве, ухаживая за своим садом, почивая на служебных и литературных лаврах. К этому времени он был уже признан одним из сладкозвучнейших поэтов, значился сподвижником Карамзина, преобразователем русской поэзии, одним из основоположников сентиментализма и чуть ли не зачинателем романтизма. Жуковский, Батюшков, Вяземский видели в нем учителя, арзамасцы его почитали почти наравне с Карамзиным. Не без отеческой строгости, но все же одним из первых он приветствовал первые шаги юного Пушкина, которого вся жизнь прошла у него на глазах. 3/15 октября 1837 года он умер, пережив Пушкина на восемь месяцев. На днях исполнилось тому сто лет..." Дмитриев Иван Иванович (1760—1837) — русский поэт, представитель сентиментализма; государственный деятель. С.П. Шевырев. Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова 
Шевырев Степан Петрович (1806 - 1864) Русский литературный критик, историк литературы, поэт; академик Петербургской Академии наук. Шевырев пишет: "По смерти Пушкина ни одно новое имя, конечно, не блеснуло так ярко на небосклоне нашей словесности, как имя г. Лермонтова. Талант решительный и разнообразный, почти равно владеющий и стихом, и прозою. Бывает обыкновенно, что поэты начинают лиризмом: их мечта сначала носится в этом неопределенном эфире поэзии, из которого потом иные выходят в живой и разнообразный мир эпоса, драмы и романа, другие же остаются в нем навсегда. Талант г-на Лермонтова обнаружился с самого начала и в том, и в другом роде: он и одушевленный лирик, и замечательный повествователь. Оба мира поэзии, наш внутренний, душевный, и внешний, действительный, равно для него доступны. Редко бывает, чтобы в таком молодом таланте жизнь и искусство являлись в столь неразрывной и тесной дружбе. Почти всякое произведение г-на Лермонтова есть отголосок какой-нибудь сильно прожитой минуты. При самом начале поприща замечательны эта меткая наблюдательность, эта легкость, это уменье, с каким повествователь схватывает цельные характеры и воспроизводит их в искусстве. Опыт не может быть еще так силен и богат в эти годы; но в людях даровитых он заменяется каким-то предчувствием, которым они постигают заранее тайны жизни. Судьба, ударяя по такой душе, приявшей при своем рождении дар предугадания жизни, тотчас открывает в ней источник поэзии: так молния, случайно падая в скалу, таящую в себе источник воды живой, отверзает ему исход... и новый ключ бьет из открытого лона..." Статья написана С.П. Шевыревым в ответ на полемику, вызванную появлением романа М. Лермонтова "Герой нашего времени" между Белинским, Плетневым, Полевым, Сенковским, Бурачком и другимки критиками. 29.07.2009 в раздел литературной критики добавлена статья И.С. Тургенева "Воспоминания о Белинском". 
В своих воспоминаниях о В.Г. Белинском Тургенев пишет: "Личное мое знакомство с В.Г. Белинским началось в Петербурге, летом 1843 года; но имя его стало мне известно гораздо раньше. Вскоре после появления его первых критических статей в "Молве" и "Телескопе" (1836 - 1839) в Петербурге начали ходить слухи о нем как о человеке весьма бойком, горячем, который ни перед чем не отступал и нападал на "все" - на все в литературном мире, конечно. Другого рода критика была тогда немыслима - в печати. Многие, даже между молодежью, осуждали его и находили, что он слишком смел и далеко заносится; старинный антагонизм Петербурга и Москвы придавал еще более резкости тому недоверию, с которым читатели на берегах Невы относились к новому московскому светилу. Притом его плебейское происхождение (отец его был лекарь, а дед - дьякон) возмущало аристократический дух, установившийся в нашей литературе с александровских времен, времен "Арзамаса" и т. п. В тогдашнее темное, подпольное время сплетня играла большую роль во всех суждениях - литературных и иных... Известно, что сплетня и до сих пор не совсем утратила свое значение; исчезнет она только в лучах полной гласности и свободы. Целая легенда тотчас сложилась и о Белинском. Говорили, что он недоучившийся казенный студент, выгнанный из университета тогдашним попечителем Голохвастовым за развратное поведение (Белинский - и развратное поведение!); уверяли, что и наружность его самая ужасная; что это какой-то циник, бульдог, призренный Надеждиным с целью травить им своих врагов; упорно, и как бы в укоризну, называли его "Беллынским". Слышались, правда, голоса и в его пользу; помнится, издатель почти единственного тогдашнего толстого журнала отзывался о нем как о птичке с ноготком, как о живчике, которого не худо бы завербовать - что, как известно, и было впоследствии приведено в исполнение, к великому преуспеянию журнала и к великой выгоде самого... издателя. Что касается до меня, то знакомство мое с Белинским как писателем произошло следующим образом..." Тургенев Иван Сергеевич (1818 - 1883) - русский писатель, поэт, член-корреспондент Петербургской АН (1860). 29.07.2009 в раздел "История отечественной педагогики" добавлены статьи К.Д. Ушинского. 
К.Д. Ушинский. О средствах распространения образования посредством грамотности Ушинский Константин Дмитриевич (1824-1870) - педагог, основоположник научной педагогики в России. Ушинский пишет: "Один из лучших писателей наших, хорошо знакомый с бытом русского народа, недавно еще возбудил журналы к оспариванию вопроса, полезно ли распространение грамотности в простом классе. Нам кажется, что этот спор, как и большая часть споров, был возбужден единственно неточным употреблением слов "воспитание", "образование", "грамотность". Слова эти с обеих сторон были уяснены достаточно, чтобы спор мог уже прекратиться, остановившись на том, что грамотность должна быть распространяема, но распространяема при известных условиях — правильно и обдуманно. Вот об этих-то условиях и средствах распространения полезной грамотности мы желали бы поговорить с читателями "Сына Отечества". Но на первый раз ограничимся только тем, что укажем, какими средствами грамотность принесла неоценимую пользу одному из самых образованных государств мира, которое в несколько десятилетий не только догнало Европу на пути цивилизациии, но и готово опередить ее..." Как отмечает В.Я. Струминский, замысел статьи связан с продолжавшейся около пяти лет в журнале «Русская беседа» полемикой вокруг «Письма к издателю A.И. Кошелеву». Автор письма русский писатель и лексикограф В. И. Даль в парадоксально заостренной форме говорил о бесполезности распространения грамотности как таковой: «Перо легче сохи, вкусивший без толку грамоты норовит в указчики, а не в рабочие; норовит в ходоки... мироеды, а не в пахари; он склоняется не к труду, а к тунеядству» (Русская беседа. 1856. Т. III. С. 3). К.Д. Ушинский. Школьные реформы в Северной Америке Второй очерк К.Д. Ушинского касается образования в Северной Америке Цшинский пишет: "Английское и североамериканское общество - два родных брата, но эти братья поссорились и расстались уже давно, и ненависть между ними тем глубже и сильнее, чем сильнее их кровная связь. Джон Буль и брат его Ионафан - оба с одинаковой полнотой и силой отразили в себе типический характер семьи. Но один из них, старший, получив наследственный титул и майоратство, остался под отцовским кровом, упрямо сохранил все предания старины, гордясь повторением в своей личности личностей деда и прадеда, запыленные портреты которых украшают его фамильную готическую залу. Другой, младший, крайне обиженный в дележе, получил в наследство от отцов только предприимчивую голову и волю, твердую и упругую, как стальная полоса. С негодованием бросил он свою родину, сам создал себе новую отчизну и новую жизнь, но не забыл нанесенного ему оскорбления. Во всем, что делает североамериканец, как бы кроется тайная мысль создать из своей жизни видимое противоречие жизни заатлантического брата, доказать ему на деле свое духовное преимущество и до малейших мелочей жить не так, как он живет. Он упрямо хватается за каждое противоречие и с энергией затаенной злости разрабатывает его до крайних пределов. Но, несмотря на эту заботу и кажущееся различие жизни североамериканца с английской жизнью, он все-таки не может выбиться из заколдованного круга, очерченного для обоих братьев семейным сходством. Посторонний наблюдатель, выросший под другим небом и взлелеянный другими преданиями, узнает с первого взгляда, что в англичанине и североамериканце льется одна и та же кровь. Мало того, он видит, что эти братья, несмотря на свои крайне противопожные костюмы и обдуманно противоречащие манеры, резко похожи друг на друга и лицом, и характером, как дети одной сильной, характерной семьи. Невольно ему приходит в голову мысль, что если бы брата Ионафана возвратить под отцовскую кровлю и дать ему право первородства, а Джона Буля вытолкать из дома, то повторилась бы старая история, только с переменой имен..." Статья, опубликованная К.Д. Ушинским в 1858 году, знакомит педагогическую общественность России с демократическими формами развития школьного образования в США. 28.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи Ю.И. Айхенвальда. 
Ю.И. Айхенвальд. Полежаев Ю.И. Айхенвальд (1872 - 1928) - известный литературный и театральный критик, литературовед, публицист, переводчик, мемуарист, эмигрировавший в 1922 году в Берлин. Практически не переиздавался в советское время. Ю.И. Айхенвальд пишет о Полежаеве: "У него сосредоточенно мрачные жалобы, трагическое безумие и самоупоение безысходности, страстность печали. Он - возможный самоубийца. Но к этому психологически необходимо присоединилось в юноше и то, что ему любо стало его несчастье, лестно показалось быть или, по крайней мере, слыть отверженным и преступным, и он не хотел бы, чтобы истина извлекла его из тьмы ожесточения. Он почувствовал обаяние тьмы, радость и гордость изгнанничества. Ему сделалось бы не по себе, если бы дух упорный, его гонитель на земле, слишком рано оставил его в покое. И мало-помалу Полежаев, в гордыне своей скорби, в восторге отчаяния, признал себя Люцифером, Каином, некроманом и возомнил о себе, что на него, атеиста, Бог обращает свое мстительное внимание..." Полежаев, Александр Иванович (1804—1838) — русский поэт. Окончил пансион Визара, был вольным слушателем Словесного отделения Московского университета. В 1825 г. Полежаев под воздействием «Евгения Онегина» Пушкина пишет нашумевшую поэму «Сашка». На воинской службе был недисциплинирован, несдержан и через некоторое время разжалован в рядовые и лишен дворянства. Отличившись в походах на Кавказе, в 1831 он вновь был произведён в унтер-офицеры. Следующий критический очерк Ю.И. Айхенвальда касается творчества поэта Опухтина Айхенвальд пишет: "Не только жил Апухтин уединенно, но какой-то грустный флер отречения лежит и на его страницах. Легкое облако меланхолии окутывает его стихи, и в нашей лирике, в нашей словесной музыке представляют они одну из минорных нот. Печальный и задушевный тон его стихотворений, их интимная убедительность скрадывает даже технические недостатки Апухтина и общую анемичность его дарования. Оно вообще ограничено, лишено темперамента, окрашено в блеклые цвета. Не жгучи слова его, не рельефны его образы, и нежеланной гостьей часто врывается к нему сухая проза, эстрадная декламация и вымышленность. Непринужденно, как светская беседа в изящной уютности салона, льется его стих; но этот стих для него и для нас не событие, и нет в нем той значительности и веского чекана, которыми отличается поэзия больших мастеров. И надо бы, собственно, пересмотреть вопрос о том, где Апухтин выше - в своих ли стихах или в своих прозаических опытах..." Апухтин, Алексей Николаевич (1840 - 1893) В 1859 году Апухтин блистательно кончил курс училища правоведения с золотой медалью и поступил на службу в департамент министерства юстиции. В том же 1859 году, омраченном для него смертью матери, Апухтин настоящим образом вступил на литературное поприще, поместив ряд стихотворений в "Современнике". Службой Апухтин совершенно не занимался. Он весь отдался прожиганию жизни в среде аристократической "золотой" молодежи. Известный "цыганский" романс Апухтина "Ночи безумные, ночи бессонные", написанный позднее (1876), является весьма точным автобиографическим отзвуком шумно проведенной молодости. И воспоминания об этих "безумных ночах" навсегда остались дороги для поэта-эпикурейца: "Пусть даже время рукой беспощадною мне указало, что было в вас ложного, все же лечу я к вам памятью жадною, в прошлом ответа ищу невозможного". Третий очерк Ю.И. Айхенвальда рассказывает о творчестве Василия Алексеевича Слепцова Айхенвальд пишет: "Особенность литературной манеры Слепцова заключается в том, что русскую жизнь он раздробляет на вереницу коротеньких сцен, воспроизводящих действительность в ее звуках, в ее характерной фонетике. Он больше слышит, чем видит. Третий класс железной дороги, в окна которого глядятся однообразные пейзажи, какое-нибудь шоссе с его пешеходами, случайный ночлег на постоялом дворе - все это для автора, находящегося в беспрерывном путешествии, составляет неиссякаемый резервуар речей, разговоров и отдельных идиомов, которые он, в своем этнографическом любопытстве, охотно запоминает и записывает. Слепцов как бы удерживает мгновения, заполненные словами, и эти слова он подслушивает и повторяет с необычайной точностью - во всех переливах интонаций, во всей сохранности голосов и тембров; его можно было бы уподобить фонографу, если бы регистрация звуков не соединялась у него с их художественной обработкой..." Слепцов Василий Алексеевич (1836 - 1878) С. Венгеров пишет о нём: Родился в 1836 г. в старинной и богатой семье Саратовской губернии. Учился в 1-й московской гимназии, пензенском дворянском институте и очень недолго на медицинском факультете московского университета. Соблазнившись популярным тогда хождением в народ с этнографическими целями, он отправился в конце 50-х гг., с котомкой за плечами в пешеходное путешествие по Владимирской губернии. Это дало ему большой запас знания народной жизни и вскоре он выступил с рассказами из народного быта в "Русской Речи", "Северной Пчеле", а затем и в "Современнике". Переехав в начале 60-х гг. в Петербург, Слепцов быстро занял видное положение в литературных и примыкавших к ним кружках". А.Я. Панаева отмечает, что Слепцов был "горячим пропагандистом женского вопроса". 28.07.2009 в раздел "Мемуары" добавлен новый материал. 
Священник Я. Лавров. Случай из жизни императора Николая Павловича, рассказанный ямщиком Померанского яма Гавриилом Пахомовым, умершим года три назад. (1840-е гг.) Священник Я. Лавров записал рассказ очевидца и участника событий ямщика Пахомова. Запись гласит: "Много раз приходилось мне возить государя Николая Павловича на своем шестерике по Московскому шоссе, и все проходило благополучно, - так передавал свой рассказ Гаврила Пахомыч, - только один раз наказал меня Господь, чего до смерти не забуду, и должно быть за то, что смолоду я был большой зубоскал, любил пускаться на разные выдумки, чтобы посмеяться над стариками да посмешить сверстников. Помню, дело было в конце лета, - это в сороковых годах, когда еще железной дороги не было; государь и вся царская фамилия ездили в Москву по шоссе на лошадях. Отец мой был ямщик почетный; в то время держали мы стойку и в Померанье и Бабине; я как старший из братьев с пятью работниками жил в Бабине за хозяина..." 27.07.2009 в библиотеку сайта "Литература и жизнь" добавлены статьи В.Г. Белинского. 
В.Г. Белинский. Полное собрание сочинений А. Марлинского Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. Виссарион Григорьевич Белинский пишет: "Давно уже критика сделалась потребностию нашей публики. Ни один журнал или газета не может существовать без отдела критики и библиографии; эти страницы разрезываются и пробегаются нетерпеливыми читателями даже прежде повестей, без которых никакое периодическое издание не может держаться и при самой критике. Что означает это явление? - Отвечаем утвердительно: оно есть живое свидетельство, что в нашей литературе настает эпоха сознания. "Но, - скажут нам, - предмет сознания есть явление, и потому всякое явление предшествует сознанию, а всякое сознание есть, так сказать, следствие явления; что же мы будем сознавать? Неужели наша литература так богата, что мы уже доходим до необходимости перечитать, переметить и переценить ее сокровища? Неужели мы столько насладились ее избытками, что для нас наступает уже время другого наслаждения - сознания первого наслаждения? И когда же успела совершить свой круг эта юная литература, которая еще только в недавно прошедшем 1839 году переступила за столетие своей жизни?" Чтобы отвечать на такое возражение, должно предварительно условиться в значении слова "литература". Прежде всего под "литературою" разумеется письменность народа, весь круг его умственной деятельности, от народной песни, первого младенческого лепета поэзии, до художественных созданий - этих зрелых плодов творчества, достигшего полного своего развития; от глубокого ученого сочинения до легкой газетной статьи или брошюрки об устройстве овинов или об истреблении тараканов. Потом под "литературою" разумеют собственно поэтические произведения, наконец - все легкое, служащее к забаве и развлечению и доступное даже профанам в науке и искусстве..." Об этой статье писал Тургенев в письме Л. Толстому от 16 декабря 1856 года: «Дело шло о ниспровержении целого направления, ложного и пустого, дело шло о разрушении авторитета, мнимой силы и величавости. Пока этот авторитет признавался — нельзя было ожидать правильного и здравого развития нашей словесности— и благодаря той статье Б<елинского> о Марлинском — да еще двум-трем таким же — о Бенедиктове и др. — мы пошли вперед» (Тургенев. Письма, т. III, с. 61—62). В.Г. Белинский. Руководство к познанию новой истории для средних учебных заведений, сочиненное С. Смарагдовым Белинский пишет: "Самое простое определение истории состоит в ограничении круга ее содержания историческою верностью в изложении фактов. Вследствие этого определения историк должен быть свободен от всяких требований со стороны критики, если он хорошо знает и верно передает события. Многие действительно так смотрят на историю. Вследствие этого они упорно отрицают всякое вмешательство в изложение событий со стороны того, что называется мнением, взглядом, понятием, убеждением и - больше всего - философиею, потому что, по их мнению, все это только затемняет и искажает действительность фактов, нарушает святость исторической истины. В подтверждение своего мнения они с торжеством указывают на тех историков, особенно немецких, которые пишут историю по идее, заранее принятой ими, и, желая во что бы ни стало уложить факты на прокрустово ложе своего воззрения, поневоле искажают их. В самом деле, таких историков было очень много, и то, что ставят им в недостаток, действительно не есть достоинство. Но вот вопрос: может ли верно изложить исторические факты человек, чуждый какого бы то ни было своего воззрения на них? - Может, если под историческою истиною фактов должно разуметь только географическую и хронологическую истину. В таком случае превосходных историков можно было бы считать чуть не тысячами, ибо что за диво, при трудолюбии и вульгарной эмпирической учености, не только изучить, но и выучить наизусть множество летописей и других не подверженных никакому сомнению исторических источников? Ведь были же чудаки, у которых доставало терпения сосчитать, сколько букв находится в Библии? Мудрено ли узнать, в каком государстве, в каком веке родился, жил и умер Александр Македонский, уметь по пальцам рассказать, что он делал изо дня в день?.." С. Н. Смарагдов — адъюнкт-профессор Александровского лицея, автор нескольких учебников по всеобщей истории для средних учебных заведений, вышедших в 1840-х гг. и затем неоднократно переиздававшихся. Белинский воспользовался разбором учебника, чтобы вновь изложить свой взгляд на «историю как современную науку». В отдельных сторонах воззрений Белинского на развитие общества и непрерывность прогресса прослеживаются идеи, восходящие к «Философии истории» Гегеля (особенно к введению к ней). В.Г. Белинский. Старинная сказка об Иванушке-дурачке, рассказанная московским купчиною Николаем Полевым Рецензия Белинского содержит резкую критику в адрес славянофилов. Белинский пишет: "Судя по некоторым явлениям современной русской литературы, можно подумать, что мы, русские, близки к реформе, которая должна снова совершенно переменить нас в наших обычаях и вкусах и которая должна состоять в том, что мы снова заменим воду квасом, шампанское - пенником, портер - брагою, сюртуки и фраки - зипунами, сапоги - лаптями, романы Вальтера Скотта - сказками о Еруслане Лазаревиче и Бове королевиче, образованную литературу - произведениями блаженной памяти лубочных суздальских типографий... словом - совершенный разрыв с лукавым Западом и коренное обращение к сермяжной народности!.. В самом деле, из чего же хлопочут, и в стихах и в прозе, "Маяк" и "Москвитянин" - Кастор и Поллукс. на горизонте нашей журналистики? О чем и для чего пишет г. Загоскин? Давно ли мы читали повесть "Градски(о)й глава", где так неопровержимо доказано влияние александрийской рубахи с косым воротником на добродетель и стремление к разным гражданским подвигам? Давно ли самородный московский поэт, г. Мплькеев, воспел сивуху как чистейший источник всего великого? Когда в детстве засыпали мы под рассказы наших нянек о Еруслане Лазаревиче, Бове королевиче, Жар-птице, Иванушке-дурачке, - думали ли мы, что эти рассказы некогда будут пересказываться известными литераторами и красиво издаваться с картинками г. Тимма?.." 25.07.2009 в раздел "История российской государственности" добавлены статьи Л.А. Тихомирова. 
Л.А. Тихомиров. Вопросы экономической политики Тихомиров Лев Александрович (1852 - 1923) - политический деятель, публицист, религиозный философ. Объясняя назначение своей статьи, Лев Тихомиров пишет: "...я должен был обратить преимущественное внимание лишь на некоторые частности, необходимые для выяснения ошибочности взглядов тех публицистов, которые тогда ратовали за наводнение России иностранными капиталами. Многих важнейших сторон вопроса мне при этом пришлось коснуться лишь слегка. Нижеследующие строки имеют целью пополнить этот невольный пробел, вызванный условиями полемики прошлого года. Таким образом, настоящая статья является как бы второй частью "Земли и фабрики", имея целью дорисовать в их целостности наши экономические задачи, как они, по моему мнению, определяются русской национальной экономией, с которой должны сообразоваться и государственная экономическая политика, и государственная финансовая политика..." Л.А. Тихомиров. Земля и фабрика. К вопросу об экономической политике Тихомиров пишет: "В настоящее время у нас чрезвычайно оживились споры и толки о земле и фабрике, о производстве сельскохозяйственном и промышленном. Эти толки и споры, не ограничиваясь прежним отвлеченным и теоретическим рассмотрением вопроса, нынче оживляются и обостряются требованием практических правительственных мер. Этому можно было бы порадоваться. Вопросы производства действительно в высшей степени важны и действительно требуют ясно установленной экономической политики со стороны государства. Но для того чтобы такая политика явилась действительно благом, нужно, чтоб она исходила из несомненно правильных экономических точек зрения. Для того чтобы радоваться нынешнему оживлению экономических споров и их стремлению привести к практическим мероприятиям, нужно было бы видеть, что эта литературная агитация помогает выработке именно правильных исходных пунктов экономической политики, к которой стремится привести. К сожалению, именно этого-то и нет..." Первоначально статья "Земля и фабрика" издана отдельной брошюрой в Москве, в 1899 году. "Перед Первой мировой войной Тихомиров отошел от общественной деятельности, поселился рядом с Троице-Сергиевой лаврой, а в 1918 признал “убийственную правду” Сионских протоколов. Регулярно приходил к гробнице Сергия Радонежского с молитвой о спасении России", - пишет о Тихомирове О. Платонов. 24.07.2009 в раздел "Мемуары" добавлены воспоминания А.В. Амфитеатрова. 
А.В. Амфитеатров. Славная московская тень. (О моей встрече с Н.Г. Рубинштейном) Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. В очерке Амфитеатров рассказывает как он пытался поступить в консерваторию и прослушивался Рубинштйном. Описываемая встреча происходила в самом конце 1880 г. или в начале 1881 г. Амфитеатров пишет о Рубинштейне: "Коренастый блондин, среднего роста, с кудрявой (но подстриженной и гладко причесанной) головой, задумчивым взглядом и лицом, выражавшим непоколебимую энергию, что шло вразрез с его ленивой манерой произносить слова и приемами избалованного лентяя-барчука". Этот портрет-набросок Н.Г. Рубинштейна, начертанный М. Чайковским, очень похож. Прибавить бы сюда только полуопущенные, будто дремлющие веки да неотлучную спутницу - сигару. Странно сказать, но самый деятельный, самый подвижный человек в Москве имел вне эстрады сонный вид. Чайковский утверждает, будто не только "имел вид", но и действительно спал на ходу, пользуясь каждою свободною минутою, чтобы наверстывать свои бессонницы - днем от непомерной артистической и административной работы, ночами - от непомерного карточного азарта в Английском клубе и Артистическом кружке и от кутежей у Яра, в Стрельне, в цыганских Грузинах..." А.В. Амфитеатров. Встреча с П.И. Чайковским Второй очерк А.В. Амфитеатрова рассказывает о его встрече с П.И. Чайковским. Амфитеатров пишет: "П.И. Чайковский, хотя еще молодой годами, был уже очень популярен в Москве моего "детства и отрочества". По ранней близости своей к московскому музыкальному миру, в особенности к консерваторским кружкам, я уже тогда наслушался о Чайковском столько доброй молвы и анекдотов, часто трогательных, иной раз комических, что он стал для меня воистину "знакомым незнакомцем". Гимназистом старших классов пробирался на репетиции "Евгения Онегина" в первой консерваторской постановке. Живо помню сцену, как Онегин - Гилев и Ленский - Медведев не могли спеться в дуэте пред дуэлью, потому что режиссер (знаменитый артист Малого театра И.В. Самарин) заставлял их, реальности ради, петь, стоя по противоположным краям сцены, спинами друг к другу. Не видя и не слыша один другого, они, хотя оба очень музыкальные, сбивались уже на третьем-четвертом такте. Значит, начинай снова-здорово!.." В третьем очерке А.В. Амфитеатров вспоминает о развитии в Москве музыкального искусства. Амфитеатров пишет: "До 1881 года музыка в Москве развивалась под диктатурою консерватории. Она, благодаря громадному артистическому и административному таланту Н.Г. Рубинштейна, была слита с Русским музыкальным обществом как бы в одно целое с таким прочным авторитетом, что можно сказать: до смерти Николая Григорьевича в московской музыке "ничто же бысть еже бысть". Диктатура эта, несомненно, принесла Москве огромную пользу, воспитав значительную часть публики в изящном и широком романтическом эклектизме, который был натурою Рубинштейна. Но нельзя не признать, что почти за два десятилетия своей бессменной деятельности диктатура консерватории и "Симфонии" также и поднадоела Москве. Последние годы жизни Н.Г. Рубинштейна протекли не в прежней безмятежной властности. Он стал часто встречать оппозицию и в живой деятельности, и в печати. Так как московская пресса не желала с ним ссориться, то атака на Николая Григорьевича повелась через Петербург, "Новое время" и Стасова. Владимир Васильевич вел на московского музыкального диктатора поход со всею необузданною страстностью, на какую только способен был сей "бык, которому все цвета кажутся красными". Не помню, кто так определял Стасова, - чуть ли не Достоевский, - а хорошо. С особенною яростью Стасов набросился на Рубинштейна за его представительство на Парижской всемирной выставке и тамошние симфонические концерты под его управлением, в которых было мало уделено места новой русской музыке, т.е. петербургской - так слывшей тогда - "Могучей кучке": Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков, Ц. Кюи, Лядов. В неистовстве нападения Стасов доходил до такой крайности, что даже отрицал в Николае Григорьевиче таланты пианиста и дирижера!.." 22.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи Н.В. Успенского, посвящённые Л.Н. Толстому. 
Успенский Николай Васильевич (1837? 1834? -1889) - прозаик, мемуарист, двоюродный брат Глеба Успенского. Был постоянным автором "Современника". Родился в мае 1837 г. в семье сельского священника Ефремовского уезда, Тульской губернии, учился в тульской семинарии, медико-хирургической академии и Петербургском университете, в котором курса не окончил; был учителем русского языка в уездных училищах чернском и болховском, оренбургской Неплюевской военной гимназии и 1 московской военной гимназии; в 1874 г. вышел в отставку. В своих рассказах и очерках изображал люмпен-пролетарские слои русского крестьянства. Успенский первым в русской литературе резко критически отметил их духовную неразвитость и рутинность мышления. С конца 1862 г. имя Успенского исчезает со страниц "Современника"; в следующем году появляется в этом журнале разбор нового издания произведений Успенского, написанный Аполлоном Головачевым и развенчивающий недавно популярного писателя. После этого Успенский стал печатать свои рассказы в "Отечественных Записках", "Искре", "Будильнике", часто подписываясь псевдонимами В. Печкин и Д. Петров. Позднее его сочинения стали появляться все реже и большей частью в незначительных изданиях. Предлагаем вашему вниманию воспоминания о Льве Толстом Н.В. Успенского: "Власть земли" и "Власть тьмы". (соч. Гл. Успенского и гр. Л.Н. Толстого) Второй очерк воспоминаний Н.В. Успенского о Толстом начинается словами: "В первый раз я увидал нашего гениального беллетриста в Москве, где получил от него самое радушное приглашение посетить пресловутую Ясную Поляну - этот рассадник не менее пресловутых "народных школ". Маленькие серые глазки на широкой мускулистой физиономии графа произвели на меня неприятное впечатление, немедленно вызвавшее как резкий контраст в высшей степени симпатичное лицо И.С. Тургенева, о котором однажды И.И. Панаев выразился так: "Если Тургенева поставить на подоконник против солнца, то он будет светиться насквозь" *. В Ясной Поляне, окруженной казенной засекой и потонувшей в зелени, мы с графом вели нескончаемые беседы о литературе, задачах искусства и о том, наконец, что человечество обладает только непроизвольными движениями, подобно обезглавленной лягушке, подвергнутой действию гальванического тока. Эту идею граф и провел в своем прелестном романе "Война и мир", но, как говорится, задним числом, так как русская читающая публика давным-давно уже успела познакомиться с известной брошюрой нашего знаменитого физиолога Сеченова под заглавием "Центры, задерживающие рефлекс, и непроизвольные движения"." Н.В. Успенский. Триумфальный въезд графских лошадей в мое село Третий очерк Н.В. Успенского рассказывает о небольшом эпизоде: "Лишь только графская повозка очутилась на дворе, ее моментально окружила толпа народа, во главе которой находились все мои родственники и в полном составе сельский причт с включением церковного сторожа и хромой просвирни. Всех изумило не столько мое прибытие во время весенней распутицы, сколько телега, запряженная красивыми графскими лошадьми. - Вот так кони! - удивлялся пономарь. - Вы заметьте, отец дьякон, какие лады!.. - Что говорить, породистые лошадки... - Сиречь кровные... заводские, надо прямо говорить... - Ну да! Не нашим одрам чета... Одер навсегда одром останется, - хоть ты корми его, хоть нет... - А телега-то... Извольте посмотреть... Что - шины, что - спицы, что - ободи..." Четвёртый очерк Н.В. Успенского, посвящённый Льву Толстому называется "Вести о гр. Л.Н. Толстом" "Прошло около двадцати семи лет со дня моего отъезда на родину из Ясной Поляны. В этот долгий промежуток времени Лев Николаевич успел обзавестись семейством, а свою литературную деятельность ознаменовать двумя капитальными произведениями под названиями "Война и мир" и "Анна Каренина". Какими-то судьбами мне пришлось проезжать через город Крапивну, где я узнал, что брат гр. Толстого - Сергей Николаевич, с которым мы некогда находились в самых дружественных отношениях, состоит в должности крапивенского предводителя дворянства. Я на время отложил свое путешествие, решившись во что бы то ни стало повидаться с ним, тем более что его приезда в Крапивну ожидали со дня на день. Получив известие, что Сергей Николаевич вместе с Бибиковым (председателем земской управы), ближайшим соседом Льва Николаевича, прибыл в город, я немедленно отправился в квартиру, которую они занимали... Дело было вечером". Пятый очерк Н.В. Успенского называется "Гр. Л.Н. Толстой в Москве " "Кабинет графа представлял собой уютное и до некоторой степени поэтическое гнездышко, всецело располагавшее к творческой деятельности. Два больших окна проливали обильный свет на письменный стол, обрамленный красивой деревянной решеткой; другие два окна смотрели в обширный сад, в глубине которого виднелась горка, имевшая неоспоримое право считаться излюбленным местопребыванием оленей и газелей. Мебель в кабинете маститого беллетриста была в полном смысле барская. - Вы, я слышал, были сельским учителем? - спросил меня Лев Николаевич. - К счастью, имел возможность ознакомиться с этой профессией благодаря содействию вашего брата Сергея Николаевича. - И что же?.. - Грешный человек, уклонился от этого рода подвижничества..." Как пишет Е. Покусаев, "Трезвый реализм Успенского не был поддержан народнической критикой, что способствовало углублению его творческого кризиса и прекращению литературной деятельности в последние годы жизни". 22.07.2009 в раздел "История отечественной педагогики" добавлена книга К.Д. Ушинского "Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии".
Ушинский Константин Дмитриевич (1824-1870) - педагог, основоположник научной педагогики в России. К.Д. Ушинский считал, что высшей целью воспитания является всестороннее развитие личности, признание новых принципов взаимоотношения личности и общества. Поставленную перед собой задачу К. Д. Ушинский намеревался реализовать в трех томах. Первый том он посвятил анализу психофизиологических основ познавательной деятельности, результаты которого считал необходимым применить в дидактике. Второй том касается психофизиологических особенностей эмоциональной и волевой сферы, что имеет большое значение для воспитания. В третьем томе он намеревался изложить педагогические меры и правила, которые вытекают из анализа законов психофизиологической деятельности. Преждевременная смерть К. Д. Ушинского оставила эту задачу невыполненной. Первый том тура К.Д. Ушинского "Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии" размещён по адресу: Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии Педагогические идеи Ушинского отражены в книгах для первоначального классного чтения «Детский мир» (1861) и «Родное слово» (1864), фундаментальном труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии» (2 т. 1868—1869) и других педагогических работах. 21.07.2009 в раздел "Как мы делали этот сайт" добавлен урок "Бегущая строка". 
Конечно же нельзя обойти вниманием такое явление, как бегущая строка. Хочу сразу предупредить, что не надо ею злоупотреблять. Среднеарифметического посетителя любое мельтешение на экране, как правило, раздражает. И вообще неоправданное наличие бегущей строки на сайте или форуме можно смело признать дурным тоном в дизайнерстве. После этого вполне закономерен вопрос: так зачем же нужна эта бегущая строка, если это не красиво, не удобно и вообще - "дурной тон"? Я считаю, что оправданна бегущая строка только в одном случае: когда на маленьком участке экрана нужно разместить большой объём информации, например, многочисленные новости, баннеры, ссылки и пр. Можно это всё разместить в "Скрытом тексте" используя Ява-скрипт. Но самое главное неудобство этого способа это то, что ява-скрипт не читает поисковик, а значит, ваши новости и ссылки, размещённые в нём некогда не будут проиндексированы... 20.07.2009 в раздел литературной критики добавлена статья И.С. Тургенева "Гоголь":
Тургенев Иван Сергеевич (1818 - 1883) - русский писатель, поэт, член-корреспондент Петербургской АН (1860). В своём очерке Тургенев пишет: "Меня свел к Гоголю покойный Михаил Семенович Щепкин. Помню день нашего посещения: 20-го октября 1851 года. Гоголь жил тогда в Москве, на Никитской, в доме Талызина, у графа Толстого. Мы приехали в час пополудни; он немедленно нас принял. Комната его находилась возле сеней направо. Мы вошли в нее - и я увидел Гоголя, стоявшего перед конторкой с пером в руке. Он был одет в темное пальто, зеленый бархатный жилет и коричневые панталоны. За неделю до того дня я его видел в театре, на представлении "Ревизора"; он сидел в ложе бельэтажа, около самой двери - и, вытянув голову, с нервическим беспокойством поглядывал на сцену, через плечи двух дюжих дам, служивших ему защитой от любопытства публики. Мне указал на него сидевший рядом со мною Ф. Я быстро обернулся, чтобы посмотреть на него; он, вероятно, заметил это движение и немного отодвинулся назад, в угол. Меня поразила перемена, происшедшая в нем с 41 года. Я раза два встретил его тогда у Авдотьи Петровны Е - ной. В то время он смотрел приземистым и плотным малороссом; теперь он казался худым и испитым человеком, которого уже успела на порядках измыкать жизнь. Какая-то затаенная боль и тревога, какое-то грустное беспокойство примешивались к постоянно проницательному выражению его лица..." После появления в «Современнике» первых рассказов из «Записок охотника» Гоголь проявил интерес к личности Тургенева. В 1847 году он утверждал в письме к Анненкову: «...сколько могу судить по тому, что прочел, талант в нем замечательный и обещает большую деятельность в будущем» (Гоголь, XIII, с. 385). 18.07.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи:
Ю.И. Айхенвальд. Александр Одоевский Ю.И. Айхенвальд (1872 - 1928) - известный литературный и театральный критик, литературовед, публицист, переводчик, мемуарист, эмигрировавший в 1922 году в Берлин. Практически не переиздавался в советское время. Ю.И. Айхенвальд пишет об Одоевском: "Князь Александр Иванович Одоевский живет для русских читателей не столько в собственных стихотворениях, сколько в знаменитой элегии, которую посвятил ему Лермонтов и в которой такими привлекательными чертами вырисовывается "мой милый Саша". Соединив свое бессмертное имя с негромким именем своего кавказского товарища, Лермонтов оказал ему великую поэтическую услугу и приобщил его к собственной славе. А нуждается Одоевский в чужом сиянии, потому что сам он действительно унес в могилу "летучий рой еще незрелых, темных вдохновений" и то немногое, что он дал нашей литературе, не блещет яркостью и художественной красотой; не закончены его стихи, есть в них что-то вялое, какая-то, правда, недосадная небрежность и желанное поэтическое простодушие. Но, помимо того, что и в этом скромном наследии порою звучат интересные и интимные мотивы, загораются красивые образы, возникают очень значительные мысли, Одоевский, как и Рылеев, свою поэзию довершил своею жизнью. Он перенес и воплотил в стихотворения всю декабристскую трагедию, свой Алексеевский равелин, свои сибирские рудники, и если он называет поэзию "страдательной и сладкой", то этим он, как и другие декабристы, неложно свидетельствует о том, что она, его "друг неотлетный", служила ему единственной утехой и отрадой в его тюремном одиночестве и муках..." Второй очерк Айхенвальба посвящён поэту В.Г. Бенедиктову Критик пишет: "Слишком доступное воображение его всегда настроено вдобавок еще на какой-то неприятно влюбчивый, даже похотливый лад. Фантазия его наполнена картинами непристойными: у него есть фетишизм женского тела, женской груди. Эротическая греза, оттеняя, вероятно, отсутствие реальности, возбуждена у него. Не то чтобы его отличала свободная и молодая чувственность, язычески бесстыдная, как он сам говорит, "назло стыдливости тщедушной и добродетели сухой", нет, в его помыслах точно царят неосуществленные позы... Комплименты его пошлы, детали его любовных стихотворений оскорбительны. Даже когда он смотрит на пожар, то, безвкусно и незаконно олицетворяя его, он рисует себе такую ситуацию, что "младенец-пламя пошел вольным юношей гулять и жадной грудью прильнул сладострастно" к "млеющим грудам роскошного здания", "влажным лобзаньем целуются с озером весла", - везде мерещится ему грубая физиология любви. Его знаменитые "Кудри", которые ему хочется "навивать на пальцы, поцелуем прижигать, путать негой, мять любовью", являются лишь одним из бесчисленных проявлений его неприятного сладострастия его бесчисленных славословий во имя "неги" ("неги шелковая нить", "неги жаркий пух")..." Третий очерк посвящён поэтессе Каролине Павловой По происхождению Каролина Павлова была обрусевшей немкой (девичья фамилия - Яниш). Детство, юность и зрелую пору жизни провела в Москве. Отец её, профессор Карл Яниш, был широко образованным человеком. Медик по специальности, он преподавал физику и химию, занимался астрономией и живописью, отлично знал литературу. Под руководством отца Каролина получила прекрасное домашнее воспитание. Ребёнком она уже знала четыре языка и помогала отцу в его астрономических наблюдениях. В Москве она слыла девицей, «одарённой самыми разнообразными и самыми необыкновенными талантами». Ю.И. Айхенвальд пишет об этой поэтессе: "Ева-поэтесса, за немых и неведующих Ев сказавшая прекрасное слово, Каролина Павлова двумя томами своих сочинений входит в семью русских писателей. Большей частью своей поэтической практики она осуществила собственное теоретическое убеждение, что стих - это "красивый пояс, стягивающий мысль и придающий стройность". Красивы и стройны ее стихи, ее мысли и чувства, остроумны и часто задушевны ее слова, образны ее поэтические речи, - ив самой старомодности своей хранит она живую и желанную оригинальность." Выйдя за Павлова замуж, Каролина Карловна немедленно завела собственный литературный салон, в котором безраздельно «царила». Писатели, учёные, артисты, художники и музыканты охотно посещали собрании у Павловой. По мнению Н. Берга, они относились к ней несколько насмешливо, недолюбливали за чопорность, громадное самомнение и необоримую страсть зачитывать всех и каждого своими стихами. 1840-е годы были временем наибольших успехов Павловой и расцвета её поэтического дарования. Она писала много, деятельно участвовала в журналах и альманахах, выработала свою характерную поэтическую манеру, несколько холодноватую, но в высшей степени эффектную, овладела отточенным стихотворным мастерством. 16.07.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи:
Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) поэт, прозаик, литературовед. В.Ф. Ходасевич пишет в критической заметке, посвящённой времени Императрицы Екатерины II и отражению политических событий того времени в творчестве, в частности в стихах Державина и Ломоносова: "Эпоха Екатерины, а следственно и эпоха Державина, прошла под знаком политического и военного соперничества с Турцией. Державин глубоко усвоил взгляд на Россию как естественную защитницу Европы от турецкой опасности. Обращаясь к европейским государствам, он говорит: "Росс рожден судьбою от варварских хранить вас уз". Именно с этой точки зрения был он противником каких бы то ни было внутриевропейских раздоров..." Очерк был опубликован в журнале "Возрождение", в 1933 году. В.Ф. Ходасевич. Дельвиг Второй очерк В.Ф. Ходасевича посвящён жизни и творчеству Дельвига. Критик пишет: "Люди, родившиеся в России приблизительно между 1785 - 1815 годами, развивались необычайно рано и проходили свой жизненный путь с быстротой, которую объяснить отчасти даже и затруднительно. То, что пятнадцатилетний лицеист, барон Дельвиг, печатал свои стихи в "Вестнике Европы", было в порядке вещей. Его одноклассники - Илличевский, Яковлев, Пушкин - делали то же самое. В других отношениях Дельвиг даже от них отставал. "Способности его развивались медленно, - говорил Пушкин, - память у него была тупа, понятия ленивы. На 14-ом году он не знал никакого иностранного языка и не оказывал склонности ни к какой науке. В нем заметна была только живость воображения". Учился он плохо и кончил двадцать восьмым из числа двадцати девяти. Его занимала одна поэзия, но и тут он отчасти ленился. На поэтическом языке той поры слово "лень" означало наслаждение внешним бездействием при сосредоточенной деятельности чувств. Из этой лени рождались поэтические мечтания, эпитет "вдохновенная" подходит к ней как нельзя более..." 16.07.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи:
В.Г. Белинский. Разговор. Стихотворение Ив. Тургенева (Т.Л.) Критик пишет:"Имя г. Тургенева, автора "Параши", еще ново в нашей литературе; однако ж уже замечено не только избранными ценителями искусства, но и публикою. Только истинный, неподдельный талант мог быть причиною такого быстрого и прочного успеха. И действительно, г. Тургенев - поэт в истинном и современном значении этого слова. Его муза не обещает нам новой эпохи поэтической деятельности, новой великой школы искусства..." Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. Сотрудничал c журналами «Телескоп», «Отечественные записки» (1839—1846) и «Современник» (с 1846). Кроме ежегодных обозрений текущей литературы, в которых взгляды Белинского высказывались с особенной полнотой и последовательностью, кроме статей о театре и массы библиографических и политических заметок, Белинский поместил в «Отечественных Записках» 1840—1846 гг. замечательные статьи о Державине, Лермонтове, Майкове, Полежаеве, Марлинском, о русской народной поэзии и ряд больших статей о Пушкине (1844 г.), составивших целый том и представляющих, в сущности, полную историю нашей литературы от Ломоносова до смерти Пушкина. В.Г. Белинский. Стихотворения Аполлона Григорьева... Стихотворения 1845 года. Я. П. Полонского. Критик пишет: "Давно уже внимание наше останавливалось на стихотворениях г. Григорьева, помещавшихся в одном из петербургских периодических изданий. Мы всегда читали их с интересом, хотя ожидание наше чаще бывало обмануто, нежели удовлетворено. Несмотря на то, книжка стихотворений г. Григорьева более опечалила нас, нежели порадовала. Мы прочли ее больше, чем с принуждением, - почти со скукою. Дело в том, что из нее мы окончательно убедились, что он не поэт, вовсе не поэт. В его стихотворениях прорываются проблески поэзии, но поэзии ума, негодования. Видишь в них ум и чувство, но не видишь фантазии, творчества, даже стиха. Правда, местами стих его бывает силен и прекрасен, но тогда только, когда он одушевлен негодованием, превращается в бич сатиры, касаясь некоторых явлений действительности (как, например, в рассказе "Олимпий Радин", мимоходные заметки о Москве, о семейственности), В лиризме же его стих прозаичен, негладок, нескладен, вял. Везде одни рассуждения, нигде образов, картин. Сверх того, пафос лиризма г. Григорьева однообразен и не столько личен, сколько эгоистичен, не столько истинен, сколько заимствован. Г-н Григорьев - почти неизменный герой своих стихотворений. Он певец вечно одного и того же предмета - собственного своего страдания. В наше время страдания нипочем, - мы все страдаем наповал, особенно в стихах..." Стихотворения Ап. Григорьева с 1843 г. помещались сначала в «Москвитянине», а потом в петербургском журнале «Репертуар и пантеон», издававшемся В. С. Межевичем (в 1846 г. его редактировал Ап. Григорьев). В первых числах января 1840 года в Петербурге начал выходить новый журнал «Пантеон русского и всех европейских театров», который, по замыслу его инициаторов, должен был освещать театральную жизнь не только в России (на что претендовал организованный годом ранее «Репертуар русского театра»), но и всей Европы. В.Г. Белинский в журнальной рецензии а этот сборник писал: "Хотя "Репертуар" и "Пантеон" принадлежат к повременным и срочным изданиям, но их нельзя отнести к числу журналов, потому что они составляются из целых пьес одного рода, а не из разных статей, не выходящих из известного объема, допускаемого журналом, и не из отрывков от больших сочинений. Театральная хроника, театральные анекдоты, биографии артистов составляют не капитальные статьи этих изданий, а, изредка, роскошь, чаще же - балласт: драматические сочинения, целиком печатаемые, - вот их капитальные статьи. Посему оба эти издания отнюдь не журналы, а разве драматические альманахи, срочно и по подписке издаваемые. Вследствие этого они и могут Занимать свое место в библиографической хронике "Отечественных записок", в состав которой не входит и никогда не войдет обозрение журналов, современных "Отечественным запискам"..." Также на этой же странице опубликована и газетная рецензия Белинского на журнал "Репертуар русского театра, издаваемый И. Песоцким" и "Пантеон русского и всех европейских театров". Рецензия В.Г. Белинский. Тарантас. Путевые впечатления. Сочинение графа В.А. Соллогуба. Критик пишет: "Наконец давно ожиданный публикою "Тарантас" графа Соллогуба торжественно выкатился на пустынное поле современной русской литературы. Слухи, толки и извещения о его печатании, о его великолепной наружности давно уже возбудили общее ожидание, общее внимание. В литературном отношении публика хотя несколько знакома с "Тарантасом" по отрывку из него, напечатанному в "Отечественных записках" 1840 года - по крайней мере знакома с ним настолько, чтоб иметь хотя какое-нибудь представление о его содержании. Но издание, по слухам и объявлениям, должно было превзойти все, что до сих пор было у нас по части так называемых роскошных и великолепных иллюстрованных изданий. По большей части все обещания бывают или много ниже, или хоть немного ниже исполнения, за слишком немногими исключениями. К счастию, в отношении к изданию "Тарантаса" исполнение нисколько не разошлось с обещаниями и далеко превзошло самые доверчивые ожидания. Мы не говорим уже о том, что бумага, печать и вообще возможная в России типографская роскошь, соединенная со вкусом, не оставляют ничего желать и что в этом отношении едва ли какое-нибудь русское издание может состязаться с "Тарантасом"..." 
По выбору тем, по приемам творчества автор явно примыкает к "новой школе" в поэзии. Но пока его стихи только перепевы и подражания, далеко не всегда удачные. В книге опять повторены все обычные заповеди декаденства, поражавшие своей смелостью и новизной на Западе лет двадцать, у нас лет десять тому назад. Г-н Гумилев призывает встречаться "в вечном блаженстве мечты", любуется на "радугу созвучий над царством вечной пустоты", славит "безумное пение лир", предлагает людям будущего избрать невестой - "Вечность", уверяет, что он - "пропастям и бурям вечный брат" и т. д. и т. д. В книге есть отделы, озаглавленные "Мечи и поцелуи" или "Высоты и бездны"; эпиграфом избраны слова Андре Жида: "Я стал кочевником, чтобы сладострастно прикасаться ко всему, что кочует". Данная рецензия сыграла огромную роль в жизни Гумилева. После её написания Брюсов отправил Гумилеву письмо с предложением о сотрудничестве в «Весах». Валерий Яковлевич Брюсов (1873 - 1924) - поэт, прозаик, переводчик, литературный критик, глава "московской школы" символистов, организатор и руководитель первых символистских издательств, журналов и альманахов, в том числе журнала "Весы" (1904 - 1908).
Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. А.В. Амфитеатров пишет: "Живо помню, как седовласый Тургенев с молодым М.М. Ковалевским и еще с кем-то из университетских профессоров не столько шел, сколько шествовал Пречистенским бульваром к Арбатской площади, и - на пути его - со скамей дружно вставала и шляпы снимала сидевшая публика. Помню концерт в зале Добринской, когда какая-то злополучная певица должна была прервать арию, потому что в зал вошел запоздавший почетный гость, Тургенев, а часть публики, завидев его, повскочила со стульев и разразилась неистовыми рукоплесканиями и восторженным ревом. Я тоже вскочил и взревел. За что и не замедлил получить жесточайшую гонку от моего юного ментора - дяди, учителя и друга - Вани Чупрова. Самый младший из братьев знаменитого экономиста, Александра Ивановича Чупрова, Ваня, студент-медик, был юноша строгих нравов и нигилистического настроения. - Сядь и успокойся. Что за безобразие? Куда стадо, туда и ты!.. "
Первоначально автор предполагал написать обширную статью (под общим заглавием «Синонимы»), затем окончание этой статьи напечатал самостоятельно в качестве передовой № 9 «Молвы». Статья вызвала совсем не однозначные о себе мнения. Например, министр народного просвещения А.С. Норов в своем циркуляре на имя попечителя Московского учебного округа 23 декабря 1857 г. заметил об этой статье: «Подобные определения, писанные в духе исключительности и пристрастия, могут только служить к возбуждению враждебных соотношений между различными сословиями общества. Выставлять низших членов общества образцами всех возможных добродетелей, а высших, по мере возвышения их на ступенях гражданского устройства, примерами всех возможных недостатков и нравственных слабостей в одном смысле легкомысленно и несправедливо, а в другом вредно и пагубно по последствиям, которые подобные лжеумственные парадоксы могут повлечь за собой». Константин Сергеевич Аксаков (1817–1860), русский публицист, критик, поэт, историк, языковед, один из идеологов славянофильства. Статья К.С. Аксакова "Письмо из деревни" написана в апреле—мае 1845 г. и является непосредственным откликом на третью часть «Обозрения современного состояния литературы» И. В. Киреевского (М., 1845, N9), в котором автор попытался дать объективную характеристику современной петербургской журналистики. Эта характеристика не удовлетворила Аксакова, и он, под беспристрастной маской простодушного деревенского жителя, провозглашает «крайнюю» позицию. К.С. Аксаков пишет: "Интересное зрелище представляет наша журналистика. Времена, видно, переменились: теперь журналами щеголяет Петербург; там, в этом центре всяких спекуляций и оборотов, в особенности литературно-торговых, рождаются они, плотные, гоняющиеся за величиной, не боящиеся известной русской пословицы. Итак, вся журналистика в Петербурге. В Москве теперь один журнал, в котором часто много интересных статей, но который не имеет тоже истинно журнального характера. Если говорить о журналистике, почти приходится говорить об одном Петербурге, по крайней мере, о нем особенно. Итак, поговорим о петербургской журналистике..." Статья не была окончена, потому что на 3-м номере 1845 г. прекратилось «славянофильское» направление «Москвитянина» (Киреевский, под давлением М. П. Погодина, покинул пост редактора). К.С. Аксаков. Повесть о бражнике Статья помещена в качестве примечания к публикации Н. Я. Аристовым «Повести о бражнике» (XVII в.) К.С. Аксаков пишет: "Предлагаемая читателям "Повесть о бражнике" в высшей степени замечательна и заслуживает многостороннего исследования. Список, по которому напечатана она в "Русской беседе", находится, как говорит г. Аристов, в одной раскольничьей книге; но повесть эта, как известно, существует в нескольких списках. Весьма было бы желательно иметь список, наиболее древний. Оставляя здесь в стороне исследование о времени появления, а равно и о языке ее (для чего нужен более надежный список), мы хотим поговорить о том воззрении, которое выражается в "Повести о бражнике" - произведении, без сомнения, народном, принадлежащем древней русской словесности..." К.С. Аксаков. О драме г. Писемского "Горькая судьбина" Статья написана о драме в четырёх действиях Алексея Феофилактовича Писемского "Горькая судьбина". Художественные особенности реализма Писемского вызвали чрезвычайно разноречивые толкования и оценки "Горькой судьбины". А. П. Могилянский пишет о содержании драмы так: "Драма из крестьянского быта: мужик уезжает в Питер торговать, а жена без него принесла ему паренечка от барина. А мужик самолюбивый, с душком, объясняется с барином, шумит; жена его не любит, но боится..." К.С. Аксаков в своей статье на драму Писемского пишет: "Трудно себе представить более неприятное и даже оскорбительное впечатление, какое овладевает при чтении этой драмы. В драме выведено весьма нравственное лицо, крестьянин Ананий... Отчего же бы, кажется, возмущаться? Кажется бы, - напротив! Но противоречие заключается в самом художественном изображении этого лица, в той полной неискренности, с какою это нравственное лицо представлено, в том глубоком отсутствии внутреннего сочувствия, в том совершенно внешнем отношении, в какое стал к нему художник. В этой драме г. Писемский показывает публике русского крестьянина высокой нравственности. Неправда, отсюда проистекающая на каждом шагу, - мутит душу. Нам невольно вспоминаются и поводильщики медведей, и показывальщики райков, и содержатели великанов и альбиносов..." 15.07.2009 в раздел "История Европы и Америки XIX-XX веков" добавлена статья "Гражданская война в США. Военные действия 1861-1865 гг.". 
В статье ещё раз рассматривается порядок выхода штатов из состава Союза, а так же содержится краткое изложение военных событий гражданской войны. Как уже говорилось, первым из состава Союза вышел штат Южная Каролина (1860 год). Однако, никакой реакции Севера не последовало. Но на президентских выборах победил Авраам Линкольн, который совсем недавно, в своей речи, заявил о том, что "дом, разделённый изнутри, не может существовать". Линкольн имел в виду тот факт, что часть штатов было за рабство, часть - против. Однако, до этого момента, по мнению некоторых историков, Союз прекрасно существовал на таком положении. Именно заявление Линкольна о том, что вся страна должна "тотально" стать либо одним, либо другим, могло спровоцировать выход Южной Каролины и настороженность остальных южных штатов. Все ожидали окончания выборов - и победил Линкольн. После чего, в 1861 году, из Союза вышли Флорида, Джорджия, Алабама, Луизиана, Миссисипи и Техас. За ними, после вступления Линкольна в должность шестнадцатого президента США, вышли из Союза Виргиния, Теннеси, Арканзас и Северная Каролина. Эти 11 вышедших из Союза штатов образовали своё собственное объединение - Конфедеративные Штаты Америки, со своим собственным правительством и своим собственным президентом - Дж. Дэвисом. Столицей стал виргинский город Ричмонд. Правда, через некоторое время, в 1863 году, часть западных графств Виргинии вернулись в состав Союза, став штатом Западная Виргиния. 15.07.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи:
С.П. Шевырев. О критике вообще и у нас в России Шевырев Степан Петрович (1806 - 1864) Русский литературный критик, историк литературы, поэт; академик Петербургской Академии наук. А. Баженова пишет о нём: "Шевырев до наших дней остался неоцененным русским национальным деятелем во всей его разносторонности; более того — оболганным: почти 100 лет русским «преподносили» его как «реакционера». Около его имени постоянно витали определения «охранительный», «официальный», «славянофил» — словно это преступления. Издания его серьезных трудов в течение ХХ в. не предпринимались. Публикации, которые были, сводились порой к двум-трем «цыганским» или сентиментальным романсовым стихотворениям, словно это все, что Шевырев написал. Ярые интернационалисты, со своими доминирующими антирусскими идеями, весь ХХ в. низводили Шевырева до третьестепенной величины литератора, принижая значение великого русского просветителя-патриота." В статье, посвящённой критике Шевырев пишет: "Не помню, кто-то давно уже сказал в каком-то альманахе или журнале: "У нас нет еще словесности, а есть уже критика" - и поставил в конце знак восклицания, желая выразить тем, как я думаю, свое изумление такому будто бы небывалому чуду. Как, в самом деле, есть критика, когда нет литературных произведений? Что критиковать, когда критиковать нечего? Эта мысль, или лучше фраза, врезалась как-то невольно в моей памяти, вероятно, по той же причине, по какой случается вам в жизни помнить резкое слово, сказанное кем-то когда-то. Есть такие выражения и в литературе, которые невольно помнятся..." И.С. Тургенев. По поводу «Отцов и детей»
Тургенев Иван Сергеевич (1818 - 1883) - русский писатель, поэт, член-корреспондент Петербургской АН (1860). Иван Тургенев сначала учился в пансионе Вейденгаммера, затем его отдали пансионером к директору Лазаревского института Краузе. В 1833 году 15-летний Тургенев поступил на словесный факультет Московского университета. Год спустя, после того, как старший брат Ивана поступил в гвардейскую артиллерию, семья переехала в Санкт-Петербург, и Иван Тургеневтогда же перешёл в Петербургский университет. В 1836 году Тургенев кончил курс со степенью действительного студента. Мечтая о научной деятельности, он в следующем году снова держал выпускной экзамен, получил степень кандидата, а в 1838 году отправился в Германию. Поселившись в Берлине, Иван взялся за учёбу. Слушая в университете лекции по истории римской и греческой литературы, он дома занимался грамматикой древнегреческого и латинского языков. В 1841 году Тургенев вернулся на родину. В начале 1842 года он подал в Московский университет просьбу о допущении его к экзамену на степень магистра философии. В это же время он начал свою литературную деятельность. В 1862 году Тургенев пишет роман «Отцы и Дети», о котором повествует его очерк. Работа над очерком велась с марта 1869 года до конца сентября 1869 года. 15.07.2009 в раздел "Статьи" добавлена статья А.М. Возлядовской "Тоталитаризм". 
Автор статьи пишет: "Появление данной статьи вызвано преобладающей в последнее время идеализацией тоталитаризма среди общественного мнения. Часто сталкиваешься с достаточно расхожей точкой зрения, о некоем "социалистическом рае", который мы утеряли в конце ХХ века и теперь все горько об этом сожалеем. Всё это заставило меня снова вернуться к понятию тоталитарного государства и рассмотреть некоторые аспекты этого явления... ...Сейчас, когда понятие тоталитаризма определено многими политологами, описаны признаки (обязательные или не обязательные), для причисления того или иного государства к тоталитарному; опубликованы многие (хотя далеко не все материалы) посвященные этому явлению и может создастся впечатление, что по этому вопросу уже всё известно. Действительно, давно сформулировано определение, что понятие "тоталитаризм" происходит от латинского слова "totalis", что означает "весь, целый"..." 13.07.2009 в раздел "История Европы и Америки XIX-XX веков" добавлена статья "Гражданская война в США. Порядки и вооружение армий в процессе войны". 
В статье кратко рассматривается формирование армий Севера и Юга, порядки в армии, вооружение и мотивация действий. "Самым удивительным в гражданской войне в Америке было то, что при подавляющем численном перевесе армии северян, южане четыре года сражались и с успехом били противника. Хотя, по мнению большинства историков, Юг был с самого начала обречён на поражение самим ходом истории. Рано или поздно Север должен был раздавить немногочисленных защитников Конфедерации... ...Юг, столь значительно уступавший по численности, оказался более дисциплинированным и опытным и смог сформировать армию, которая превосходила армию северян по дисциплине и выучке. Ещё до начала войны на Юге начали формироваться роты, в которые шли добровольцы со своим вооружением. Многие богатые плантаторы жертвовали значительные суммы на вооружение и содержание этих рот, хотя в командиры чаще всего избирались не по признаку богатства, а по признаку опыта..." 11.07.2009 в раздел литературной критики добавлена статья В.В. Воровского "В ночь после битвы". 
Воровский Вацлав Вацлавович (псевдонимы: П. Орловский, Шварц, Жозефина, Фавн и др.) (1871 - 1923) - российский публицист, литературный критик, революционер. Один из первых советских дипломатов. Предлагаем вашему вниманию скандальную статью Вацлова Воровского о творчестве Леонида Андреева и Федора Сологуба. Статья «В ночь после битвы» вызвала закономерные нападки на Воровского, как далеко не все разделяли его мнение о вышеуказанных авторах. «...Ночь после битвы принадлежит мародерам,— писал В. Львов-Рогачевский.— Это правда, но при чем же тут Леонид Андреев?» (Образование, 1908, № 5, с. 34). Критик «Современного мира» В. Кранихфельд: «П. Орловский... называет этих писателей <Л. Андреева и Ф. Сологуба> мародерами русской революции, обшаривающими карманы павших в поле бойцов. Но изучал ли, знает ли этот отважный критик разбираемых авторов? Пусть на этот вопрос ответят Орловскому и посчитаются с ним его товарищи» (Современный мир, 1908, № 5, с. 46). 11.07.2009 в раздел литературной критики добавлена статья С.П. Шевырева "Сочинения Александра Пушкина". 
Шевырев Степан Петрович (1806 - 1864) Русский литературный критик, историк литературы, поэт; академик Петербургской Академии наук. Шевырев пишет: "Три последние тома Сочинений Пушкина наконец явились в свет. Кто, любя искренне русскую поэзию, не бросится на них со всей жадностью раздраженного ожидания? Это ведь последнее, что нам и всей России осталось от нашего незабвенного художника, которого мы так рановременно, так ужасно потеряли. Читая их, мы как будто вступаем в богатую, в разнообразную мастерскую ваятеля, который, в самом разгаре своей художественной деятельности, был застигнут смертью и насильственно покинул резец неутомимый. Его уже нет, но дух его и рука невидимо присутствуют повсюду. Там из дикой груды чудного мрамора начинают выходить стройные группы; великие мысли в них разоблачаются, но смерть внезапно сковывает движение массы; здесь несколько разнообразных эскизов набросано торопливою рукой уверенного в силах своих художника; там, над туловищем нетронутого мрамора, поднялась прелесть-голова, и ниже мрамор начинал уже волноваться, и грудь начинала дышать под наитием вдохновенного резца, и все прервано нежданным холодом смерти; кое-где профили, части тела, счастливые удары руки, намекавшие что-то; и все или недовершено, или недокончено!.." Посмертное издание «Сочинений Александра Пушкина» вышло в свет в 1838 (первые восемь томов) и 1841 (последние три тома). На публикацию трех завершающих томов, содержавших многие ранее неизданные или изданные анонимно произведения Пушкина, откликнулся Шевырев. Шевырев отметил серьезные недостатки рецензируемых томов — неполноту состава, непродуманность композиции, отсутствие необходимых датировок, обилие искажений в пушкинских текстах. 09.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи В.Г. Белинского: "Собрание стихотворений Ивана Козлова" и "Одесский альманах на 1840 год". 
Собрание стихотворений Ивана Козлова. Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. Критик пишет: "Козлов был последнею жертвою смертоносного для нашей литературы десятилетия. Но его смерть не могла быть для нас поразительна: он уже сделал все, что мог сделать, и выпил до дна всю чашу страдания: смерть была для него успокоением. Наш долг теперь - оценить его подвиг, указать место, которое должно занимать его имя на страницах истории русской литературы. Слава Козлова была создана его "Чернецом". Несколько лет эта поэма ходила в рукописи по всей России прежде, чем была напечатана. Она взяла обильную и полную дань слез с прекрасных глаз; ее знали наизусть и мужчины. "Чернец" возбуждал в публике не меньший интерес, как и первые поэмы Пушкина, с тою только разницею, что его совершенно понимали: он был в уровень со всеми натурами, всеми чувствами и понятиями, был по плечу всякому образованию. Это второй пример в нашей литературе, после "Бедной Лизы" Карамзина. "Чернец" был для двадцатых годов настоящего столетия тем же самым, чем была "Бедная Лиза" для девятидесятых годов прошедшего и первых нынешнего века. Каждое из этих произведений прибавило много единиц к сумме читающей публики и пробудило не одну душу, дремавшую в прозе положительной жизни. Блестящий успех при самом появлении их и скорый конец - совершенно одинаковы: ибо, повторяем, оба эти произведения совершенно одного рода и одинакового достоинства: вся разница во времени их явления, и, в этом отношении, "Чернец", разумеется, гораздо выше..." Одесский альманах на 1840 год. Критик пишет: "Литераторы наши вообще не отличаются плодовитостию и многописанием: какой-нибудь Дюма в год напишет больше, нежели иной русский литератор в целую жизнь свою. Причина та, что литературою у нас занимаются большею частию так, мимоходом, между дел, украдкою от балов, карт и пр. Обыкновенно издатель за полгода до выхода в свет предполагаемого альманаха начинает приглашать "известных литераторов" украсить его книжку своими статьями. Обещанных статей у него бездна, станет на десять альманахов; но время печатания наступает, а статей - ни одной. Следует повторение просьб, и вот - кто присылает завалявшиеся стишки, иной для такового казусного случая присядет да разом и напишет новенькие, как с молоточка... Впрочем, поэтов действующих - у нас немного; если хотите, мы всех их перечтем вам по пальцам: гг. Лермонтов и Кольцов; далее подписывающийся - 0 - , и г. Красов; из переводчиков - гг. Вронченко, Катков, Струговщиков, Аксаков и Мейстер... вот и все тут. Еще разве г. Кукольник... но он пишет все такие большие штуки, а в маленьких у него редко проблескивают искорки поэзии; г. Вернет... но он подавал надежды года два назад, а теперь мы что-то не запомним ни. одного его стихотворения, в котором было бы что-нибудь, кроме странных, небывалых созвучий и даже не всегда гладких стихов. Итак, поэтов у нас мало, зато много стихотворцев, из которых только некоторых считают поэтами, но из которых все считают себя поэтами; таковы: гг. и г-жи - Раич, Струйский, Стромилов, Некрасов, Тимофеев, Сушков, Траум, Банников, Бахтурин, барон Розен, Бороздна, Один, Глебов, Печенегов, Коровкин, Дич, Вуич, Падерная, Ободовский, Н. Степанов, кн. Кропоткин, Гогниев, Щеткин, Шахова, Чужбинский и пр., - справьтесь сами на обертках некоторых журналов. " В «Одесском альманахе» были опубликованы стихотворения «Узник» и «Ангел», по поводу которых Белинский писал В. Боткину: «Стихи Лермонтова недостойны его имени, они едва ли и войдут в издание его сочинений... и я их ругну» (письмо от 24 февраля —1 марта 1840 г.). 09.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи А.В. Амфитеатрова. 
А.В. Амфитеатров. Н.С. Гумилев Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. О своём знакомство с Н.С. Гумилевым он пишет: "Расстрелян Николай Степанович Гумилев. Когда его, месяц тому назад, арестовали, никто в петроградских литературных кругах не мог угадать, что сей сон означает. Потому что не было в них писателя, более далекого от политики, чем этот цельный и самый выразительный жрец "искусства для искусства". Гумилев и почитал себя, и был поэтом не только по призванию, но и, так сказать, по званию. Когда его спрашивали незнакомые люди, кто он таков, он отвечал - "я поэт", - с такою же простотою и уверенностью обычности, как иной обыватель скажет - "я потомственный почетный гражданин", "я присяжный поверенный", "я офицер" и т.п. Да он даже и в списках смертников "Правды" обозначен как "Гумилев, поэт". Поэзия была для него не случайным вдохновением, украшающим большую или меньшую часть жизни, но всем ее существом; поэтическая мысль и чувство переплетались в нем, как в древнегерманском мейстерзингере, с стихотворским ремеслом, - и недаром же одно из основанных им поэтических товариществ носило имя-девиз "Цех поэтов". Он был именно цеховой поэт, то есть поэт, и только поэт, сознательно и умышленно ограничивший себя рамками стихотворного ритма и рифмы. Он даже не любил, чтобы его называли "писателем", "литератором", резко отделяя "поэта" от этих определений в особый, магически очерченный, круг, возвышенный над миром наподобие как бы некоего амвона. Еще не так давно мы - я и он, - всегда очень дружелюбные между собою, довольно резко поспорили об этом разделении в комитете Дома литераторов, членами которого мы оба были, по поводу непременного желания Гумилева ввести в экспертную комиссию этого учреждения специального делегата от Союза поэтов, что мне казалось излишним. А однажды - на мой вопрос, читал ли он, не помню уж какой, роман, - Николай Степанович совершенно серьезно возразил, что он никогда не читает беллетристики, потому что если идея истинно художественна, то она может и должна быть выражена только стихом... " Текст мемуарного очерка целиком О тех же событиях - гибели Гумилева - Амфитеатров вспоминает и в другом очерке: "Мое участие в "заговоре" с Гумилевым". Амфитеатров пишет: "В воспоминаниях о Гумилеве (напр., у В.Ф. Ходасевича, отчасти у П.М. Пильского) попадаются намеки или даже прямые указания на то, что эта важная серьезность его, статуарность, жречество отдавали наигранностью: он-де все задавал себе роли и добросовестно их играл. Я думаю, что когда роль играется постоянно, добросовестно, искренно, до слияния с жизнью, переходя в жизнь и даже до господства над жизнью, - то полно, надо ли ее отделять от жизни в особость, не есть ли она уже и самая жизнь? Детскости, подмеченной г. Ходасевичем, в Гумилеве действительно было много (как и в Лермонтове), и подыграть кое в чем он был способен. Но грозный путь, приведший его к роковой "стенке", он избрал не как дитя, но как муж, без игры, но трагически серьезно, и - жизнью храбрых жил, смертью храбрых умер. А то, что это все свершилось для всех неожиданно и непонятно, доказывает только то, что Гумилев был хороший конспиратор и, при высоком таланте звонкой поэтической речи, обладал не меньшим талантом "благого молчания"..." Третий мемуарный очерк Амфитеатрова посвящён воспоминаниям о периоде 1918-1920 гг. А.В. Амфитеатров. Советские узы. (Очерки и воспоминания 1918 - 1921) Амфитеатров пишет: "Летом 1918 года мучительно и бесславно умирала петроградская "буржуазная" печать. Советским правительством было уже совершенно определенно решено, что ее не должно быть на свете. Но, по тогдашней еще новости своей в практике административных безобразий, Смольный несколько стеснялся так вот просто взять да и покончить с принципом свободы слова в порядке открытом и официальном. Предпочитали поставить ее в такие условия, чтобы она погасла сама собой... Поэтому сдали печать под надзор одному из самых рьяных и прямолинейных фанатиков большевизма, Володарскому, с поручением удушить ее во что бы то ни стало. Володарский, молодой малый без тени каких бы то ни было "предрассудков буржуазной морали", выполнял свою задачу неукоснительно и, надо ему отдать справедливость, мастерски. Русские цензора старого режима заслужили всесветно признанную репутацию свирепости, и разве только австрийские в славянских землях могли с ними состязаться. Однако никакой русский, никакой австрийский цензор даже в самые мрачные реакционные эпохи не позволял себе такого наглого, вызывающего издевательства над печатным словом, как этот тупой и злобный жандарм Северной Коммуны. Под его беспощадным гнетом все сколько-нибудь серьезные и ярко окрашенные органы политической мысли были быстро приведены к молчанию и прекратили свое существование. Журналисты и литераторы, утратив речь и заработок, либо бежали за границу или на юг России к "белым", либо, подобно армии, разбитой, но еще не потерявшей надежду спастись и собраться с силами, отступали шаг за шагом за последние окопы, - в малую прессу. К ней большевики покуда относились с высокомерным безразличием и почти не обращали на нее внимания. Если не говорить, то шептать здесь кое-что еще было возможно. И вот - органы улицы, бульварные листки, внезапно украсились такими громкими именами, которые, бывало, и в большой-то прессе приберегались на праздничный день. Но мы отступали, а неумолимый враг наступал по пятам, все наседал. " 09.07.2009 в раздел литературной критики добавлена статья И.С. Тургенева "Литературный вечер у П.А. Плетнева". 
Тургенев Иван Сергеевич (1818 — 1883) — русский писатель, поэт, член-корреспондент Петербургской АН (1860). Сначала учился в пансионе Вейденгаммера, затем его отдали пансионером к директору Лазаревского института Краузе. В 1833 году 15-летний Тургенев поступил на словесный факультет Московского университета. Год спустя, после того, как старший брат Ивана поступил в гвардейскую артиллерию, семья переехала в Санкт-Петербург, и Иван Тургенев тогда же перешёл в Петербургский университет. В 1836 году Тургенев кончил курс со степенью действительного студента. Мечтая о научной деятельности, он в следующем году снова держал выпускной экзамен, получил степень кандидата, а в 1838 году отправился в Германию. В 1841 году Тургенев вернулся на родину. В начале 1842 года он подал в Московский университет просьбу о допущении его к экзамену на степень магистра философии. В это же время он начал свою литературную деятельность. На склоне жизни создал лирико-философские «Стихотворения в прозе» (1882). Мастер языка и психологического анализа, Тургенев оказал существенное влияние на развитие русской и мировой литературы. В 1870-е гг. литературно-критические и публицистические взгляды писателя нашли отражение в цикле мемуарно-автобиографических очерков "Литературные и житейские воспоминания". Фрагмент этих воспоминаний Мы предлагаем вашему вниманию Литературный вечер у П.А. Плетнева 09.07.2009 в раздел литературной критики добавлена статья С.П. Шевырева: "Петербургский сборник", изданный Н. Некрасовым.
Шевырев Степан Петрович (1806 - 1864) Русский литературный критик, историк литературы, поэт; академик Петербургской Академии наук. Получил домашнее образование. Окончил с золотой медалью Благородный пансион при Московском университете (1816—1822). Служил в Московском архиве коллегии министерства иностранных дел. Входил в литературно-философский кружку «любомудров», в котором участвовали А. И. Кошелев, Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский. Участвовал в организации и издании литературного журнала «любомудров» «Московский вестник» (1827—1830). В 1835—1837 был ведущим критиком журнала «Московский наблюдатель». Совместно с М. П. Погодиным издавал и редактировал журнал «Москвитянин» (1841—1856). Являлся сторонником монархической идеи «Православие, Самодержавие, Народность», скептически относился к идеализированию общины славянофилами. Предлагаем вашему вниманию критическую статью С.П. Шевырева на «Петербургский сборник», изданный Н. Некрасовым Публикация «Петербургского сборника» в январе 1846 г. явилась важной вехой в становлении и творческом самоопределении натуральной школы. В сборнике разом выступили пять ее крупнейших представителей: Белинский, Некрасов, Достоевский, Герцен, Тургенев. Были представлены самые разнообразные жанры — от поэмы и романа до очерка-фельетона и критической статьи. Успех сборника оказался небывалым. 08.07.2009 в раздел "История государства и права" добавлена статья Б.Н. Чичерина "История политических учений. Часть первая". 
Борис Николаевич Чичерин (1828 - 1904) русский правовед, философ и историк. Почётный член Петербургской Академии наук (1893). Происходил из старинного дворянского рода. Детство прошло в тамбовском имении отца Караул. Получил домашнее образование. Среди учителей был К. Н. Бестужев-Рюмин, впоследствии академик Петербургской Академии наук и основатель Высших женских курсов. В декабре 1844 году живёт вместе с матерью в Москве и готовится к экзаменам в университет. В 1845—1849 годах — студент юридического факультета Московского университета. Чичерин имел в русском обществе уже в ранние свои годы репутацию консерватора. Был приглашен в учителя к наследнику при Александре II; с 1863 года начал читать Николаю Александровичу курс государственного права, но в 1865 году наследник скончался. В 1861—1867 годах Чичерин — экстраординарный профессор Московского университета по кафедре государственного права; вместе с рядом других профессоров вышел в отставку в знак протеста против курса Министерства народного просвещения. После поездки в Париж вновь поселился в родовом имении Караул. Занялся земской деятельностью; был товарищем (заместителем) председателя Комиссии, учреждённой для исследования железнодорожного дела в России. В эти годы им написаны и изданы в Москве «История политических учений» (ч. 1—2, 1869—1872), Первую часть которого мы предлагаем вашему вниманию: 08.07.2009 на сайт добавлена статья М.В. Гуминенко "О роде и происхождении, в которой говорится о таком нелёгком вопросе, как сохранение памяти о своих предках и о том, к чему может привести забвение своего прошлого. 
"...Что значит для человека его семья, его род, иными словами - его происхождение? Почему раньше люди могли гордиться своим родом, хранили память о нём, а сейчас собственные предки мало кого интересуют? Мне захотелось поразмыслить над этим вопросом и я стала думать, на сколько мне самой свойственно хранить память о своём роде... ..если целый народ перестанет помнить своих предков? Каждый отдельный человек забудет своё происхождение, или попросту не спросит у своих бабушек и дедушек, кем они были, как они жили. И вместе с ними уйдёт их культура, а этого не восполнишь заново никаким опытом. Наши предки, наши родители, деды и прадеды - это наша история. Отворачиваясь от неё, мы отворачиваемся от своей принадлежности к роду и народу, мы становимся скопищем амёб, у которых нет ни родовой памяти, ни семейных традиций. Если так будет - народ сделается безликим. И потеряет свою силу. Потому что мы все превратимся в сумму разрозненных единиц, никак ни с кем не связанных..." 07.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи Ю.И. Айхенвальда.
Ю.И. Айхенвальд (1872 - 1928) - известный литературный и театральный критик, литературовед, публицист, переводчик, мемуарист, эмигрировавший в 1922 году в Берлин. Практически не переиздавался в советское время. Ю.И. Айхенвальд. Козлов Критик пишет: ""Слепой музыкант" русской литературы, Козлов стал поэтом, когда перед ним, говоря словами Пушкина, "во мгле сокрылся мир земной". Прикованный к месту и в вечной тьме, он силой духа подавил в себе отчаяние, и то, что в предыдущие годы таилось у него под слоем житейских забот, поэзия потенциальная, теперь осязательно вспыхнуло в его темноте и засветилось как приветливый, тихий, не очень яркий огонек: Мгновенно твой проснулся гений, На все минувшее воззрел, И в хоре светлых привидений Он песни дивные запел. Друг Козлова, Жуковский, хорошо сказал, что "поэзия своим целебным вдохновением заговаривала в нем и душевные скорби, и телесные муки". Этот заговор красоты, это лечение поэзией составляет в личности нашего бедного слепца нечто умиляющее. Как новый Мильтон, диктовал он дочери свои произведения и от окружающих, по слуху, учился европейским языкам!.. " Другой очерк Айхенвальда повествует о поэте Николае Михайловиче Языкове. Критик пишет: "...Сила сопутствует ему и когда он говорит о природе, ему больше нравится не ее пейзаж, а ее волненье. Вообще, он "сердцем пламенным уведал музыку мыслей и стихов"; он - поэт динамического, и оттого так гибельно подействовало на него, что он остановился. Однажды прерванного движения он уже не мог восстановить. Хмель звучности скоро стал у Языкова как будто самоцелью, и в звенящий сосуд раскатистого стиха, порою очень красивого, в "стакан стихов" уже не вливалось такое содержание, которое говорило бы о внутреннем мужестве. Из чаши, когда-то разгульной, поэт стал пить "охладительный настой", ослабело "жизни мило-забубённой крепкое вино", и метался Языков на разных концах этой жизни, между своими и чужими краями, между родиной и чужбиной, ни здесь, ни там не воскрешая уже прежней кипучести. У него сохранился прежний стих, "бойкий ямб четверостопный, мой говорливый скороход"; но мало иметь скорохода, - надо еще знать, куда и зачем посылать его..." Третья статья Ю.И. Айхенвальда посвящена поэту Дмитрию Владимировичу Веневитинову Критик пишет: "Это - один из тех поэтов, которые затеплили свои свечечки от пушкинского огня, но и побледнели в его ослепительном сиянии. Кроме тою, самая жизнь Веневитинова промелькнула так быстро, так трагически быстро, что он не успел допеть своих песен, и те богатые возможности ума и таланта, которые таились в его избранной душе, не могли развернуться в яркое поэтическое дело. Перед нами - отрывок, несколько стихотворений, несколько статей, и по этим намекам должны мы теперь восстановлять прекрасный облик юного певца. У него был перстень, найденный в "могиле пыльной", и мистически настроенный Веневитинов всегда носил его с собою как талисман, и этот же перстень надели ему друзья в минуты его предсмертной агонии - так обвенчали его со смертью. Но еще более перстня охранял юношу другой, духовный талисман: его поклонение красоте. Им оберег он себя от всякого дуновения пошлости ("хорошо умереть молодым"...) и светлый ушел из мира, своей безвременной кончиной повергнув многих в искреннюю печаль, в какое-то горестное недоумение. "Душа разрывается, - писал князь Одоевский, - я плачу как ребенок". Пушкин пенял его друзьям: "Как вы допустили его умереть?" Старик Дмитриев "дрожащею рукою" написал ему эпитафию, где скорбно удивляется своей старости, погребающей молодость. Свой поэтический вздох на его могиле оставил Кольцов. Ибо с Веневитиновым умер глубокий внутренний мир, "душа, богатая собой", одетая в себя, - кристальное благородство помыслов и стремлений..." 07.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи И.С. Аксакова. 
О рассказе Л.Н. Толстого "Чем люди живы" Иван Сергеевич Аксаков пишет: "Какая прелесть - этот рассказ графа Л.Н. Толстого, помещенный в декабрьской книжке "Детского отдыха" - "Чем люди живы" (более подробный отчет о котором помещен ниже, в отделе критики и библиографии)! Что за эпическая простота, какой художественный реализм при самом идеалистическом содержании! Мы давно, по поводу одной сцены в романе "Война и мир" (встреча, взаимное прощение двух смертельно раненных соперников и чувство христианской любви, внезапно их осенившее), тогда еще высказали мнение, что если граф Толстой и реалист, то в нем несомненно кроется способность выразить в строго реалистической форме самые неуловимые, тончайшие, самые возвышенные, именно христианские движения души, дать им, так сказать, художественную, такую же тонкую плоть и воздействовать ими на душу читателя. Много было толков о новом, якобы мистическом направлении автора, о том, что он уже погиб для искусства... " Аксаков Иван Сергеевич (1823, с. Надеждино Уфимской губернии, - 1886, Москва), русский публицист, поэт, общественный деятель. Сын С. Т. Аксакова. Окончил Петербургское училище правоведения (1838-1842). Редактировал славянофильские журналы и газеты "Русская беседа", "День", "Москва", "Русь" и др. В 1858-78 пользовался большим влиянием как один из руководителей московского Славянского комитета. Второй очерк И.С. Аксакова: Об издании в 1859 году газеты "Парус" Иван Сергеевич Аксаков пишет: "При современном обилии газет и журналов в России общество вправе требовать от каждого вновь предпринимаемого периодического издания точного определения его направления и цели. Как ни законно это требование, но дать удовлетворительный ответ на такой общественный запрос в тесных рамках объявления и при отсутствии у нас в России резких, условных признаков того или другого направления, - и неудобно, и трудно. Тем не менее мы постараемся, в немногих словах, объяснить публике существенный характер нашего издания. В самом деле, было время, когда "содействовать просвещению нашего отечества" вообще, "сообщать полезные сведения" безразлично, "возбуждать и удовлетворять потребность чтения в русской публике", ставить ее в постоянный уровень с живою заграничного "современностью" во всех отношениях и даже посредством картинок парижских мод, - было задачею не только просто литературных, но и учено-литературных наших журналов... " Также предлагаем вашему вниманию Речь о А. Ф. Гильфердинге, В. И. Дале и К. И. Невоструеве, произнесённую И.С. Аксаковым 25 февраля 1873 г. на заседании Общества любителей российской словесности при имп. Московском университете (основано в 1811 г.). И.С. Аксаков был председателем этого Общества с 3 января 1872 г. по 9 ноября 1874 г. Аксаков говорит о А. Ф. Гильфердинге, В. И. Дале и К. И. Невоструеве: "Тяжел был для нас прошлый високосный год. Выбыли силы, нелегко заменимые, и убыль значительно перевесила прибыль. Русская словесность, а с нею и небольшой круг людей, составляющих наше Общество, понесли важные утраты: 20 июля мы лишились Александра Федоровича Гильфердинга, 22 сентября скончался Владимир Иванович Даль, а 29 ноября не стало и Капитона Ивановича Невоструева. Неодинакова судьба и неодинаково значение этих трех подвижников русской науки и русского слова; различны дарования - мы и не намерены их сравнивать, но при всем различии немало и общего - особенно во внутреннем содержании их деятельности..." 06.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи: 
В.Ф. Ходасевич. Памяти Гоголя Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) поэт, прозаик, литературовед. Ходасевич пишет: "Эволюция литературы, как всякого другого искусства, есть эволюция стилей, то есть приемов. Что же такое прием? Какова цель его? Прием есть средство и способ превращения действительности, нас окружающей, в действительность литературную. Иначе - средство и способ преображения действительности. Характер приема, естественно, определяется тем углом, под которым происходит такое преображение, которое, несколько огрубляя и упрощая дело, можно назвать преломлением. Такой угол зависит, в свою очередь, от мироощущения и мировоззрения художника. Поэтому прием, не составляя сущности мировоззрения художника, в то же время есть несомненный и достоверный показатель такого мировоззрения. Искусство осуществляется не ради приема (как думали формалисты), но через него и в нем самом. Это не умаляет ни важности приема, ни необходимости его исследовать, ибо, в конечном результате, исследование приема есть исследование о мировоззрении художника. Прием выражает и изобличает художника, как лицо выражает и изобличает человека. Прием не есть цель и не есть импульс творчества..." Н.Г. Чернышевский. Сочинения и письма Н.В. Гоголя 
Чернышевский Николай Гаврилович (1828 - 1889) - русский философ-утопист, революционер, редактор, литературный критик, публицист и писатель. Чернышевский пишет: "Очень долго наша критика, при каждом новом издании сочинений того или другого знаменитого писателя, должна была жаловаться на неполноту и неудовлетворительность этого издания. Наконец дожили мы до хороших изданий, составленных внимательно людьми знающими. Издание сочинений Гоголя, сделанное г. Кулишом, конечно, не свободно от некоторых недостатков. Многие из них уже указаны г. Лонгиновым, другие, вероятно, будут указаны другими нашими библиографами. Но все эти недостатки - опущение некоторых, впрочем вовсе неважных, мелких статеек, некоторые отступления от хронологической системы, некоторые опечатки и т. п. - совершенно незначительны в сравнении с достоинствами издания, за которое нельзя не благодарить г. Кулиша. Оно уже известно большей части наших читателей и нет надобности описывать его. Читатель знает, что в четырех первых томах собраны сочинения, бывшие до сих пор рассеянными в одиннадцати книгах (шесть томов сочинений в издании г. Трушковского, два тома "Мертвых душ", два тома "Арабесков" и "Переписка с друзьями"); два последние тома составились из писем Гоголя, и о них-то мы преимущественно будем говорить в этой статье, заметив только, что г. Кулиш сделал очень хорошо, поместив в обеих редакциях те сочинения Гоголя, которые были в значительной степени переделаны автором, именно: "Тараса Бульбу", "Портрет" и сохранившийся отрывок второго тома "Мертвых душ". "Тарас Бульба" я "Портрет" равно известны публике, как в первоначальном, так и в исправленном своем виде; но отрывок "Мертвых душ" в первый раз является теперь в двух редакциях, сравнение которых чрезвычайно интересно. Оно показывает, каким образом Гоголь давал все больше и больше развития тому, что называл в последние годы своей жизни высоким лирическим порывом и что казалось довольно неловкою напыщенностью людям, сожалевшим о том болезненном направлении Гоголя, из которого возникла "Переписка с друзьями" и "Развязка Ревизора"..." 06.07.2009 в раздел "История российской государственности" добавлена статья Л.А. Тихомирова "Борьба века".
Тихомиров Лев Александрович (1852 - 1923) - политический деятель, публицист, религиозный философ. Лев Тихомиров пишет: "Предмет, предлагаемый вниманию читателей в настоящей книжке, столь важен, что, без сомнения, требовал бы разработки более обстоятельной и силами гораздо более значительными, нежели мои. Сознаю это. Но каждый делает что может. Притом же выяснение ложности революционной идеи, владычествующей над миром европейской культуры, требует работы целых поколений, ибо не может быть исполнено без переработки с новой точки зрения целых обширных областей науки исторической, социальной и экономической. В настоящее время все, о чем можно мечтать в борьбе против революционной идеи, - это привлечь внимание более чутких и здоровых умов на то, что не какое-либо частичное отрицание крайности, а лишь полное отвержение самых оснований этой идеи может поставить мир на путь правильного развития. Даже и эта задача в высшей степени трудна, потому что завоевания, сделанные революционной идеей, чрезвычайно велики. Борьба против нее, встречая ожесточенное, неразбирающее средств противодействие ее сознательных сторонников, не встречает, наоборот, сознательной поддержки почти ни в ком и ни в чем... " 03.07.2009 в раздел "История Европы и Америки XIX-XX веков" добавлена статья "Гражданская война в США. Причины". 
В статье кратко рассматриваются причины противоречий между Севером и Югом. приведшие к началу войны. "По мнению некоторой части историков, главной причиной гражданской войны в США явились "непримиримые противоречия" между способами производства: наёмным трудом на Севере и рабским - на Юге. Однако, сам по себе способ производства вряд ли может вызвать войну. Если же говорить о недовольстве северян тем, что южане используют труд рабов, то необходимо найти достаточно большое количество общественных деятелей, которые будут выступать против рабства и будут готовы вступить в войну, в которой заведомо погибнет большое количество народа. И кто может гарантировать, что война не принесёт гораздо больше горя и страданий, чем всё рабство вместе взятое. Ещё одной причиной войны называют тот факт, что Юг был превращён в сырьевой придаток страны. Вся промышленность сосредотачивалась на севере, а в южных штатах занимались исключительно получением сырья, которое потом отвозилось на север и там перерабатывалось, возвращаясь на юг уже в виде готовых изделий... 04.07.2009 в раздел литературной критики добавлена работа В.Г. Белинского "Собрание сочинений Михаила Васильевича Ломоносова ".
Белинский Виссарион Григорьевич (1811 - 1848) русский писатель, литературный критик, публицист, философ-западник. Впервые Белинский выступил как литературный критик в начале 30-х годов с обзором русской литературы послепетровского времени. В дальнейшей эволюции своих взглядов Белинский пережил сильное увлечение философией Гегеля, которую он воспринял как учение о разумности всего существующего. Критические статьи Белинского оказали большое влияние на молодое поколение революционной интеллигенции второй половины XIX века. В своей рецензии на Собрание сочинений Ломоносова критик восклицает: "Отдавая должную справедливость этим благонамеренным желаниям и надеждам, мы осмелились бы спросить: ужели, после стихов и прозы Карамзина, Жуковского, Батюшкова и Пушкина, - похвальные слова Ломоносова, с их тяжелым латинским складом, могут служить образцами прозы и к распространению истинного вкуса и просвещения, а вот эти стихи - образцами поэзии..." 04.07.2009 в раздел литературной критики добавлены следующие статьи: 
Яков Карлович Грот (1812 - 1893) - лингвист и историк литературы, впоследствии академик и вице-президент Академии наук, знаток Державина и автор многих исследований по вопросам русского языка и литературы. Грот, Яков Карлович - с 1840 профессор Гельсингфорсского университета, с 1858 академик, с 1889 вице-президент Российской Императорской академии наук. Грот широко известен своими работами в области русской орфографии. В работах «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне (1873)» и «Русское правописание» (справочник, выдержавший 22 издания в 1885—1916) Грот сформулировал основные принципы правописания — фонетический и историко-этимологический — а также предложил нормы русской (дореформенной) орфографии, по которым его пособие было наиболее авторитетным вплоть до реформы 1918 года, хотя не все орфографические предложения Грота в этот период соблюдались реально (например, написание вядчина вм. ветчина, діэта вм. діета). Работы Грота считаются первым теоретически обоснованным сводом правил русской орфографии. В них содержатся также важные замечания о морфологической роли русского ударения. С Гоголем Грот познакомился через своего друга - П. А. Плетнева в начале 40-х гг. Но лишь в конце десятилетия он имел возможность более или менее часто общаться с писателем. Предлагаем вашему вниманию небольшие воспоминания Я.К. Грота о Гоголе Толченов Александр Павлович (умер в 1888 г.) - актер и драматург, сын трагического актера времен Каратыгина , Павла Ивановича Толченова; окончил курс в петербургском театральном училище и поступил в драматическую труппу Александринского театра, где пробыл до середины 50-х годов; позже играл в провинции и на клубных сценах в Санкт-Петербурге. Лучшие оригинальные пьесы Толстого - комедия "Губернские сплетни" и водевиль "Кутерьма 1 апреля". Напечатал воспоминания из театральной жизни (в еженедельном "Новом Времени"). А.П. Толченов. "Воспоминания о Гоголе" С А.П. Толченовым Гоголь познакомился в Одессе. Из всех известных нам воспоминаний о пребывании Гоголя в Одессе мемуары Толченова являются наиболее содержательными и ценными. Они впервые были опубликованы в журнале «Музыкальный свет», 1876 г., №№ 30—33, и два десятилетия спустя перепечатаны в книге «Из прошлого Одессы», сост. Л. М. де Рибасом (Одесса, 1894, стр. 104—125). 04.07.2009 в раздел "История российской государственности" добавлена статья Ю.Ф. Самарина "Письма о материализме".
Самарин Юрий Фёдорович (1819 - 1876) - русский публицист и философ. Родился Самарин в богатой и родовитой дворянской семье; окончил курс в Московском университете по философскому факультету. Большие связи в высшем свете, отличное светское образование обеспечивали ему блестящую служебную карьеру, но она его не привлекала. Первоначально он увлекался Гегелем и пытался примирить с ним православие; затем под влиянием Хомякова примкнул к славянофильскому направлению и стал одним из талантливейших его представителей. Самарин пишет: "С особенным удовольствием погрузился я опять в холодную, отрезвляющую струю чистого умозрения; но, признаюсь вам, - не без некоторого беспокойства. Я так давно не заглядывал в область философии, что не доверял себе и даже теперь сомневаюсь, сохранил ли я способность дышать в безвоздушном пространстве и не сбиваться с прямого пути там, где нет ни верстовых столбов, ни других видимых и осязаемых примет. В последнее время я жил непраздно, но занятия мои все были такого рода, что они не только не благоприятствовали развитию и укреплению философского мышления, а совершенно наоборот, отучали меня от тех приемов мысли, которых требует философия. В практических вопросах мы почти всегда принимаем за исходную точку вероятное и стремимся к приблизительно верному; вопросы ставятся не такие, на которые может быть только один безусловно истинный ответ, исключающий все остальные как ложь; а из пяти или шести ответов, которые представляются вам единовременно, и все в одинаковой степени могут быть и истинны и ложны, вы выбираете, руководствуясь почти исключительно непосредственным чутьем наиболее удобного и возможного в данную минуту, тот ответ, который кажется вам пригодным, - и затем, из массы почти равносильных доказательств pro и contra, вы подбираете все для вас подходящее... " Под заглавием "Письма о материализме к Н.П. Гилярову-Платонову" было напечатано в № 2 газеты "День" 21 октября 1861 года первое письмо Ю.Ф-ча к Н.П. Гилярову-Платонову, с которым он условился вести из Самары переписку философскую о материализме. Поводом к ней послужило то, что материалистическое учение все более и более распространялось тогда в нашем обществе, особенно в молодом учащемся поколении; сочинения Бюхнера, в русском переводе, переписывались и читались нарасхват в наших мужских и женских учебных заведениях. Последний отрывок, судя по почерку и по бумаге, написан был позднее, вероятно, в конце 60-х или в начале 70-х годов, и не предназначался для писем о материализме, но, по содержанию своему, он подходит к ним, вследствие чего он и был помещен в "Православном Обозрении" за 1877 год, как отрывок из 2-го письма о материализме. 03.07.2009 в раздел литературной критики добавлена статья А.В. Амфитеатрова "Из литературных воспоминаний".
Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. Амфитеатров пишет в своих воспоминаниях: "Веселая богема собралась тою зимою на совместное житье в верхнем - пятом - этаже московских меблированных комнат Фальц-Фейна на Тверской улице. Юная, нищая, удалая, пестрая. Дюжины полторы жизнерадостных молодых людей собирались с разных сторон и концов жизни мир перестроить, обществу золотой век возвратить, а в ожидании преважно голодали, неистово много читали, бешено спорили часов по пятнадцать в сутки, истребляя черт знает сколько чаю, а при счастливых деньгах и пива. Три номера подряд были густо населены смешением самого фантастического юного сброда. Все гении без портфеля и звезды, чающие возгореться. Несколько студентов, уже изгнанных из храмов науки, несколько студентов, твердо уверенных и ждущих, что их не сегодня завтра выгонят; поэты, поставлявшие рифмы в "Будильник" и "Развлечение" по пятаку - стих; начинающие беллетристы, с толстыми рукописями без приюта, с мечтами о славе Тургенева и Толстого, с разговорами о тысячных гонорарах; художники-карикатуристы; консерваторский голосистый народ. Инструменталисты в богеме не уживались, ибо инструмент есть имущество движимое, а следовательно, и легко подверженное превращению в деньги и горячительные напитки. Жили дарами Провидения и поневоле на коммунистических началах: на пятнадцать человек числилось три пальто теплых, семь осенних и тринадцать - чертова дюжина! - штанов. Дефицит по последней рубрике может показаться иным скептикам невероятным. Недоверие их возрастет еще более, когда они узнают, что из недостающих двух пар штанов одна была украдена с ног собственника среди бела дня и на самом людном и бойком месте Москвы жуликами хищной толкучки, причем ограбленный собственник отнюдь не был одурманен сном, вином или опоен зельями, но находился в состоянии вожделенно бодрственном и владел всеми своими чувствами совершенно!.. Эту смешную, истинно московскую историю стоит рассказать когда-нибудь на свободе, отдельно. Влас передавал ее и в лицах изображал с неподражаемым юмором... Вообще, рассказчик он был изумительный. Не хуже М. Горького, многие даже прославленные рассказы которого в печати для меня как бы не существуют, потому что я слышал их от автора изустно еще в замысле и, благодаря великолепной игре - мимике и интонациям, это было много ярче и правдивее, чем вылилось чернилами на бумагу. Горький как рассказчик, пожалуй, лишь разнообразнее Дорошевича, потому что ему одинаково удается и трагическое, и комическое, тогда как вся сила Власа была именно в неподражаемом естественном комизме. Драму он аффектировал, как всякий истинный комик, когда берется за трагическую роль. Заработки в богеме сообща приискивались, сообща проедались, сообща пропивались. В гостинице три номера богемы известны были под лестными именами "Вороньего гнезда", "Ада", "Каторги" и т.п. Почему арендатор меблированных комнат хотя и с ропотом, но терпел, а не гнал в шею эту неплатящую, шумную, озорную команду, того, кажется, ни сам он, ни терпимая команда не понимали. Но запомнилась она в номерах надолго. Когда, несколько лет спустя, я, возвратясь в Москву с юга, уже женатым и "барином", хотел поселиться в тех же меблированных комнатах, на лицах швейцара и управляющего выразился панический ужас. И если бы мы с женою спросили номер в верхнем этаже, то, я уверен, нас вовсе не впустили бы. Но мы были хорошо одеты, искали комнату в бельэтаже, времена старой богемы прошли, и она уже давно не существовала - разбрелась по свету без преемников... " 03.07.2009 в раздел "История Европы и Америки XIX-XX веков" добавлена статья "Гражданская война в США 1861 – 1865 гг. Особенности армии США к началу войны". 
Статья содержит обзор состояния американской армии в первой половине XIX века и причины такового её состояния. "Удалённость от европейских событий сделала США в первой половине XIX века достаточно невоенной державой. Пока в Старом свете бушевали войны (в частности, вся Европа и Россия воевали с Наполеоном), в Америке за исключением короткой англо-американской войны 1812-1815 годов, ещё более непродолжительной войны с Мексикой, местных беспорядков с индейцами и бандитами почти ничего не происходило. И это в значительной степени способствовало тому, что накануне гражданской войны ни Север ни Юг не имели нормальной армии. После заключения мирного договора с Англией, который окончательно решил вопрос о независимости США от британской короны, настал период относительного мира, который длился для США более 30-ти лет. За это время воевать по настоящему американцам не приходилось, с мелкими индейскими войнами они справлялись достаточно быстро, а никакой более существенной угрозы США не знали. Неудивительно, если учесть, что для того, чтобы воевать с Америкой, нужно было пересечь Атлантический океан. Расстояние удаления от эпицентра европейских военных событий предохраняло США от неприятностей и привело к тому, что на американской территории можно было прожить пол жизни - и не встретить ни одного человека в военной форме..." 02.07.2009 в раздел "История российской государственности" добавлена статья Л. Тихомирова "О свободе". 
Тихомиров Лев Александрович (1852 - 1923) - политический деятель, публицист, религиозный философ. Тихомиров пишет: "В рассуждениях о свободе мы привыкли видеть предварительное объяснение автора, о какой именно свободе он предполагает вести речь, свободой чего интересуется. Можно интересоваться по преимуществу свободой политической, гражданской или свободой личности, воли и т. п. Обычно представляется, будто бы это совершенно отдельные разряды явлений, между которыми нет никакой определяющей и причинной связи. Правильнее начать рассуждение совершенно противоположным признанием, что все проявления свободы в жизни гражданской, политической и т. д. суть лишь явления производные, истекающие из некоторого основного элемента свободы, без него невозможные и им определяемые. Этот основной элемент свободы, источник всех ее частных проявлений, мы должны изучить и понять для того, чтобы иметь возможность определять и осуществлять все частные проявления ее в жизни личной и общественной..." 02.07.2009 в раздел литературной критики добавлены статьи Ю.И. Айхенвальда: 
Майков Айхенвальд пишет: "В представлении русского читателя имена Фета, Майкова и Полонского обыкновенно сливаются в одну поэтическую триаду. И сами участники ее сознавали свое внутреннее родство... ..Из этого художественного созвездия, загоревшегося на небе русской литературы, старые мастера, поэты Греции и Рима, наиболее глубокое и длительное влияние оказали именно на Майкова. Он меньше других отрешился от подражания образцам; оттого и можно сказать, что его поэзия, в своем начальном и лучшем периоде, не самостоятельна и светит лишь отраженным светом. Не родное, а чужое было первым словом его; не под солнцем, а в холодном блеске луны развернулся его поэтический цветок. Но с этим, конечно, мы охотно примирились бы ради тех вечных сторон, которые есть в классицизме и которые так желательны у всякого, даже и нам современного, поэта - если бы поклонение античной культуре и красоте было у него более непосредственно, если бы их изучение претворилось у Майкова в нечто близкое и органически родное, сделалось его второй природой. Тогда он был бы заблудившийся в нашей эпохе грек или римлянин, и мы, иные люди, с удивлением окружили бы этого последнего язычника, и, с древней лирой в руке, он опять запел бы нам давно умолкнувшие песни старого мира. И был бы так интересен и дорог этот одинокий человек без современников, отставший от исторического движения, заброшенный на внутреннюю чужбину, как Овидий среди сармат. Но как раз этого и нет. Майков не перевоплотил себя в языческую стихию, не сжился безраздельно с ее духом. Прежде всего, он не грек, а римлянин. Он подражает подражателю. Рим уже и сам грелся на солнце эллинской красоты, и свет его собственной поэзии был уже заимствованный... " Ю.И. Айхенвальд (1872 - 1928) - известный литературный и театральный критик, литературовед, публицист, переводчик, мемуарист, эмигрировавший в 1922 году в Берлин. Практически не переиздавался в советское время. Статья была опубликована в книге: Силуэты русских писателей. В 1 вып. М., 1906 - 1910; 2-е изд. М., 1908 - 1913. Второй очерк Ю.И. Айхенвальда "Полонский" рассказывает о творчестве поэта, которого сам Айхенвальд называет "поэтом милого". Критик пишет: "То поэтическое, что есть у Полонского, надо извлекать из множества строк его, которые представляют собою не поэзию, а только стихи. Писатель редких вдохновений, он был замечательно искусный версификатор, и порою для него как бы не существовали технические усилия и трудности размеров и рифмы. Непринужденно и легко, будто разговорная речь, льется у него простой, ненарядный и часто недорогой стих. Но этой способностью послушных созвучий он злоупотреблял в том отношении, что ему все равно было, какие сюжеты облекать в стихотворение, достойна ли последнего самая тема или нет, соответствует ли выбранный ритм внутренней музыке и смыслу данной пьесы: это все неважно - лишь бы стихи. Вот почему не только отдельные его произведения (например, испорченный длиннотами "Келиот"), но и все его творчество - как-то слишком протяженно, растянуто, и вот почему ни у кого из старых наших поэтов не встречаются так часто, как у него, грубые выражения, низменные слова, которые должны бы оставаться за порогом поэзии. Уж про Полонского никак нельзя сказать, чтобы он творил торжественно и облачался для этого в какие-нибудь священнические одежды; он совсем не жрец. Напротив, на его стихотворениях лежит печать домашности, какого-то художественного неглиже, в котором он и принимает своих читателей. Оттого между ними и поэтом сразу устанавливается интимная связь, которая заключает в себе и все положительные, и все отрицательные стороны человеческой близости. Полонский, как иные люди, при первой же встрече, на первых страницах своей книги производит впечатление давнишнего и доброго знакомого; с ним сразу легко, и нет обычной натянутости первого посещения. Занимательный, искренний и остроумный, поэт-собеседник, он всегда приходит к вам запросто, и вы так же приветствуете его - без тревоги, без робости перед высоким гостем. Перестаешь его стесняться, - но зато приход его не перестает ли быть и праздником? Все время, на всем протяжении его творчества, мы чувствуем происходящую в нем борьбу поэзии и прозы и замечаем, как светлые подъемы духа застилаются у него серой пеленою внутренних будней..." Третий очерк Айхенвальда посвящён творчеству Льва Александровича Мея. Критик пишет: "Русскому обществу более известно имя Льва Александровича Мея, чем его поэзия; вот разве оперная сцена прибавила популярности его "Псковитянке". Между тем в его творчестве есть такие черты, которые не заслуживают пренебрежения, и жалко, что всегда он оставался в тени, что его как-то не принимали всерьез. Есть, впрочем, достаточное объяснение тому, что мимо него проходили равнодушно: всем бросалась в глаза некоторая поверхностность и внешность его поэзии. Он, действительно, как бы чужд собственным темам, не принимает их близко к сердцу и своими стихами не болеет, не трепещет, ими нравственно не живет. У этого поэта - темперамент не поэтический. В огонь и воду за свои стихи Мей не бросится, и, если обидишь их, не заденешь его. Он со своими стихотворениями не отожествляется; своим духовным детям он - равнодушный отец. Он очень много и прекрасно переводил, и притом из самых различных авторов: точно ему все равно было, какие сюжеты и настроения облекать в стихотворную форму, - все на потребу, лишь бы только оказался повод зазвучать красивой мелодии, зазвенеть словесному колокольчику. И кажется, что ключом к поэзии Мея может служить отрывок из его фантазии "Мысли и звуки": там встречает нас своеобразная космогония и мы узнаем, что для нашего писателя в начале было не Слово, а в начале был Звук. Когда в мировых пространствах царил изначальный хаос, его пустыню "прихотливой игрой" огласили "звуки быстры, звуки вольны", но в них еще не было мысли. А здесь же, но отдельно от звуков носились мысли, их "эфирный рой"; только эти мысли были немые, нагие, еще не одетые в звук, и одинокие хоры их летали незримою толпой и "лишь с Творцом немые разговоры вели порой". Значит, Мей отделяет мысль от звука, он их не сочетает неразрывно в мудрое Слово, в Логос, и они у него не рождаются вместе как единый духовный организм, как одно глубокое целое. Он допускает немую мысль; он связывает ее со звуком лишь в порядке времени. Такая теория и отразилась на характере его произведений. Они тешат звуковою прелестью, игривым, играющим, расписным словом, они виртуозны, и часто пленительно действует их необычайная музыка; но все-таки чувствуешь, что недостает им какого-то важного измерения, третьего измерения - глубины, и разладица между мыслью и звуком, его незаконная самостоятельность сказывается в отсутствии пафоса и внутренней сосредоточенности. Есть красота, но красота неполная; Мей не насыщает: хочется после него еще иных и новых удовлетворений. Иногда врывается к нему рассудочность и проза: в антологическом стихотворении неприятно поражает слово идея; библейского Самсона читатель не хотел бы называть атлетом; иногда мы читаем про глазки и голосок там, где были бы уместны только строгие и прекрасные глаза и голос. Все это тоже свидетельствует о нарушенной слиянности мысли и звука, о недостаточной проникновенности в недра единого Слова." Полный текст статьи Ю.И. Айхенвальда "Мей" Айхенвальда не раз называли лучшим современным литературным критиком. В смысле жанра новаторской книга Айхенвальда не была. Сборники эссе, содержащие характеристики старых и новых писателей, известны были в западноевропейских литературах, в особенности во французской. Были и критики, особенно французские, которые способствовали становлению творческого метода Айхенвальда. Не в последнюю очередь это Реми де Гурмон. Его "Книга масок" (1896—1898) тоже ведь в жанре "силуэтов" — эскизов, портретных характеристик писателей. Аудитория Айхенвальда-критика была многочисленной и многообразной. Для Айхенвальда каждый поэт — особая страна, в которой красота и истина не декорация, а самая суть, сердцевина. На произведения больших русских писателей Айхенвальд смотрел как на раскрытие новых областей человеческого духа. 02.07.2009 на сайте опубликована статья А.М. Возлядовской "Верните отчество!"
Статья поднимает вопрос об исчезновении отчества из обихода современных россиян. Автор пишет: "...В нашей стране традиция отчества в полном имени устойчиво просуществовала с X века до демократического времени. Даже разрушающая корни и традиции коммунистическая идеология её не тронула. Однако в демократическое время отчество стало постепенно изгоняться из русской традиции... ..."Отчество" - однокоренное слово с другим словом - "Отечество". Оно указывает нашу принадлежность не только к роду своего отца, но и на принадлежность именно к русскому Отечеству, к русской культуре и русской традиции. Я ничего не имею против американцев, но каждый должен оставаться сам собой: и русский, и американец. Не должно пытаться превратиться в представителя другой нации". "Жёлтые" новости наших проектов
Наши проекты    
|
